Цин-цзин сань-жэнь
清淨散人
Ил. из «Цзинь лянь чжэн цзун сянь юань сян чжуань». 金蓮正宗仙源像傳
[ЧХДЦ. Т. 47. С. 68]. (1326 г.)
Сунь Бу-эр 孫不二 (1119–1182)27, урожденная Сунь Юань-чжэнь 孫瑗禎, родилась в 5 день 1 лунного месяца по китайскому традиционному летоисчислению, в 1г.эры Сюань-хэ 宣和, в г. Нинхай 寧海, (совр. Мупин 牟平 пров. Шаньдун), во время правления сунского императора Хуэй-цзуна 徽宗 (правил 1101–1126 гг.) (3г.эры Тянь-фу 天輔 цзиньского Тай-цзу 太祖 (правил 1115– 1123 гг.)). Ушла из жизни в 29 день 12 лунного месяца 22 г. эры Да-дин 大定 и впоследствии канонизирована традицией как бессмертная. Ее даосское прозвище – отшельница Чистоты и покоя (Цин-цзин сань-жэнь 清靜散人). Так же ее называли Сунь Фу-чунь 孫富春 (Сунь из Фучунь), Сунь-сянь-гу 孫仙姑 (Бессмертная дева Сунь). Она была дочерью Сунь Чжун-цзина 孫忠 靖 (по другим источникам – Сунь Чжун-сяня 孫忠顯 или Сунь Чжун-и 孫忠翊), выдающегося ученого и литератора28.
Ее жизнь и духовное подвижничество овеяны легендами и чудесными историями. Как гласят предания, матери Сунь Юань-чжэнь приснился сон, в котором она наблюдала, как семь журавлей опустились с небес во дворе ее дома. Отвесив поклоны и исполнив танец, шесть из них взмыли обратно в небо, а один вошел в ее грудь. В тот же миг она ощутила, что станет матерью необычного ребенка, наделенного качествами небожительницы (сянь гу 仙姑)29. По прошествии положенного срока она родила дочь, которая с ранних лет демонстрировала незаурядные интеллектуальные и литературные способности, прекрасно владела искусством каллиграфии, а также проявляла многочисленные духовные дарования будущей даосской подвижницы30. Когда в 16 лет родители решили выбрать ей супруга, отец услышал от наставника во «внутренней алхимии» (лянь ши 煉師) У-мэна 無夢 похвалы в адрес Ма И-фу 馬宜甫, обладающего задатками Совершенных и небожителей (чжэнь сянь 真仙)31. Ма И-фу 馬宜甫 (упоминается также как Ма Цун-и 馬從義и Ма Дань-ян 馬丹陽, 1123–1183) происходил из богатого и знатного семейства и являлся потомком прославленного полководца эпохи Хань (202 до н. э. – 220 н. э.) – Ма Юаня 馬 援 (14 до н. э. – 49 н. э.). Они сразу же поженились (примечательно, что Ма И-фу был на четыре года моложе Сунь Юань-чжэнь, т. е. жениху на момент свадьбы было всего 12 лет. – И.Б.), вырастили троих сыновей – Тин-чжэня 庭珍, Тин-жуя 庭瑞 и Тин-гуя 庭珪, воспитав их в соответствии с высокими моральными и нравственными добродетелями32.
Их размеренная жизнь закончилась в 1167 г., когда в Нинхай прибыл Ван Чун-ян. Даос был приглашен семейством. Соорудив в саду хижину «Целостности и совершенства» (Цюаньчжэньань 全真庵), Ван Чун-ян стал обращать в свое учение супругов. Поначалу Сунь Юань-чжэнь не слишком доверяла словам наставника, и даже, как утверждается в «Цзинь лянь чжэн цзун цзи», подвергла Ван Чун-яна заточению в хижине, которое продолжалось свыше 100 дней, не давая ни есть, ни пить. Когда, наконец, она открыла замок, то увидела, что даос выглядел еще лучше прежнего33. По другим сведениям, даосский наставник сам подверг себя заточению и аскезе, дабы усовершенствовать свою подлинную природу, и попросил приносить ему пищу раз в пять дней34.
Утверждается, что Ван Чун-ян обладал чудесными способностями и умел во сне отсылать свой дух (чу ян шэнь 出陽神) из тела. Как гласит легенда, однажды, придя домой, Сунь Юань-чжэнь с удивлением обнаружила Ван Чун-яна, спящего пьяным на супружеской постели, и, не церемонясь, принялась его бранить, но тот и с места не сдвинулся. В гневе Сунь заперла спальню на замок и послала слугу за мужем, чтобы сообщить об этом происшествии. Рассказ об этом сильно удивил Ма И-фу, который в то же самое время утверждал, что беседовал с учителем о Дао и тот сидел напротив него и никуда не отлучался. Когда они открыли комнату, она оказалась пуста, а придя к нему в хижину, они обнаружили Ван Чун-яна крепко спящим35.
Находясь в хижине, наставник продолжал убеждать Ма И-фу и Сунь Юань-чжэнь расторгнуть их брак, оставить состояние и присоединиться к его учению, чтобы достичь духовного бессмертия. Для этого он перепробовал множество способов. То он угрожал им Подземным узилищем (ди юй 地獄), то соблазнял красотами Небесного зала (тянь тан 天堂)36. А однажды подарил картину, на которой изобразил скелет мертвеца, олицетворявший неизбежный итог человеческого существования37. К картине прилагалось стихотворение, поясняющее этот рисунок:
畫骷髏警馬鈺
堪歎人人憂裹愁,
我今須畫一骷髏。
生前只會貪冤業,
不到如斯不肯休。
為人須悟塵勞汩,
清淨真心真寶物。
奪得骊龍口內珠,
便教走入崑崙窟。
Я нарисовал скелет, чтобы предостеречь Ма Юя
Жалея людей, печалясь об их горестном положении,
Мне сегодня пришлось нарисовать скелет мертвеца!
При жизни он только и умел быть падким до злых дел, что отозвались грозным возмездием!
Он не прекращал [их], пока не стал подобен этому [скелету]!
Став человеком, вы должны покинуть мир страстей.
Чистое, спокойнее, совершенное сердце – действительно драгоценная вещь.
Вы должны забрать жемчужину, что во рту у черного дракона.
И тогда вы научитесь проникать в пещеру [гор] Куньлунь38.
Ван Чун-ян считал, что семья и дети являются обузой на пути самосовершенствования даоса. В «Собрании поэтических произведений Чун-яна о Целостности и совершенстве» (Чун-ян Цюаньчжэнь цзи 重陽全真集) он утверждал, что «Жены и дочери – тысяча цзиней железа, сыновья и внуки – десять тысяч чэнов стали»39. Он настаивал на разводе семейной пары, преподнося им разрезанные на дольки груши, а также клубни батата и каштаны (фэнь ли юй юй ли 分梨與芋栗), которые являлись символом их раздельной жизни. Батат (юй 芋) созвучен иероглифу юй 遇 – «встречаться», а груши (ли 梨) – это омофон слова «расставаться» (ли 離). «Груши и батат с каштанами» (ли юй юй ли 梨與芋栗) похожи по звучанию с выражением «однажды встретиться, чтобы сразу же расстаться» (ли юй цзэ ли 立遇则離), что намекало на разделение (фэнь 分) семейной пары. В первый день десятого лунного месяца, когда Ван начал свое затворничество, он дал Ма И-фу целую грушу, на одиннадцатый день он разделил грушу на две части и передал по половинке Ма И-фу и Сунь Юань-чжэнь. Каждые десять дней количество частей увеличивалось все больше и больше. Как указано в предисловии Ма Да-бяня 馬大辨 к «Собранию поэтических произведений „О том, как Чун-ян десять раз преобразовывал разделенными грушами“» (Чун-ян фэнь ли ши хуа цзи 重陽分梨十化集), к концу стодневного затворничества груша была разделена на 55 долек40. Как поясняет Е И-цзин, 55 долек символизировало Небо и Землю в их нумерологическом аспекте в виде суммы четных и нечетных чисел41. Согласно авторитетному для школы Цюаньчжэнь сочинению «Антология „О передаче Дао-Пути [по традиции] Чжун-Люй“» (Чжун-Люй чуань дао цзи 鍾吕傳道集)42, в основе этого деления лежит теория чисел Пяти элементов (у син 五行). Небу соответствуют нечетные, янские числа – единица, тройка, пятерка, семерка и девятка, сумма которых равна двадцати пяти, а Земле – иньские числа – двойка, четверка, шестерка, восьмерка и десятка, в сумме дающие число тридцать. Сумма янских и иньских чисел будет равна пятидесяти пяти – количеству долек, на которые разделил грушу Ван Чун-ян. Кроме того, каждый месяц в шестой, шестнадцатый и двадцать шестой день Ван Чун-ян жаловал каждому из супругов по шесть каштанов и шесть клубней батата43. Батат (сладкий картофель, юй 芋) – это омофон слова «глупый» (юй 愚). Когда супруги не понимали смысл его поучений, Ван Чун-ян давал им батат, указывающий на их глупость44. К угощению прилагались поэтические наставления, адресованные семейной паре, которые впоследствии составили собрание из 84 стихотворений под названием «Собрание поэтических произведений „О том, как Чун-ян десять раз преобразовывал разделенными грушами“» (Чун-ян фэнь ли ши хуа цзи 重陽分梨十化集)45 в 2 цз. Два стихотворения посвящены непосредственно Сунь:
