Михаил Далин
У Д А Ч H А Я О Х О Т А
Солнце уже почти село, когда человек вышел к деревне. Весь день он пробирался через болото, осторожно перешагивая и перепрыгивая с кочки на кочку, часто проваливался по колено в жадную жижу, но высокие болотные сапоги не давали ногам промокнуть. Весь запас еды он истратил в обед, затем в ход пошла клюква, густым узором покрывавшая моховой ковёр. Клюквы было много и в корзине, которая с каждым шагом постукивала по левой ноге, а при прыжках круто подскакивала, грозя распрощаться с частью содержимого. Человек очень устал, так как с пяти часов утра он шёл не останавливаясь, разве что нагибаясь время от времени за очередной горстью ягод. Только один раз он устроил привал, во время которого пообедал и позволил себе часа три сна. Лишь под вечер человек вступил на твёрдую землю, когда подошёл к длинному, заросшему сосняком холму посреди необъятного болота. Могучие деревья встречали его мёртвой тишиной, пока он поднимался по пологому склону. Деревня открылась взгляду неожиданно, когда сосны расступились перед широко раскинувшейся опушкой леса, и сразу же предчувствие успеха стало приятно щекотать человеку сердце. Селение было совсем мелкое, всего пять домов, он направился к ближайшему, стоявшему на отшибе у самого склона. Ветхая, покосившаяся изба недружелюбно щурилась ему закрытыми ставнями окон. Гнилые, наполовину развалившиеся ступеньки крыльца невесело скрипели, пока он шёл по ним к бревенчатой двери. Он постучал по растрескавшимся, но толстым и оттого ещё крепким брёвнам, однако ответа не последовало. Пришлось постучаться ещё раз, после чего вроде бы послышалось тихое повизгивание половиц, будто кто-то осторожно крался, стараясь не нашуметь. Через минуту за дверью раздался скрипучий голос: - Кого там ещё занесло? - Я заблудился, пустите переночевать, пожалуйста. Дверь слегка приоткрылась, через щель выглянул недоверчивый глаз. - Это кто ещё такой? - Да городской я, приехал в вашу глухомань за ягодой и заблудился вот на болоте. Звякнула цепочка и дверь распахнулась полностью. Показалась хозяйка горбатая седая старуха со сморщенной кожей и скрюченными пальцами. Зло сверкнув глазами, она посмотрела на почти полную корзину. Затем упёрлась взглядом в рюкзак за плечами человека. - А ну покажи, что у тебя там! - Да ничего особенного, - в голосе звучало удивление и даже обида, но всё же он снял рюкзак и открыл его перед старухой. - Смотрите. Старуха заглянула в полупустой рюкзак и запустила в него свои худощавые руки. Перерыв всё, что там было, она выудила сложенный перочинный нож, раскрыла его, внимательно осмотрела и спросила ворчливо: - А это тебе на что? - Да так... хлеб резать. Даже не подумав сложить нож, старуха кинула его в рюкзак и, удовлетворённо хмыкнув, шагнула на порог, жестом приглашая войти. В избе неприятно пахло и было не прибрано, по крайней мере так казалось в тусклом свете свечки. Старуха сказала человеку садиться за стол, а сама почти исчезла в темноте дальнего угла и будто вовсе забыла о госте, занимаясь каким-то своим делом. Слышно было лишь, как она кряхтит и скребёт чем-то по дереву. Человек решил нарушить молчание и неловко осведомился: - Звать-то вас как? - Как звать, не тебе знать, - сказала старуха с нескрываемой враждебностью в голосе и прибавила непонятно зачем, - вот жизнь-то пошла! Больше старуха ничего не говорила, да и он теперь молчал. Hе менее часа прошло, прежде чем бабка вышла на свет и достала из шкафа стеклянные банки с едой, завёрнутые сверху бумагой. - Ешь, - приказала она, накрыв на стол, - а я уже ужинала. Hе смотря на то, что вся еда была холодная, угощение оказалось вкусным. Проголодавшись с дороги, человек резво набросился на кушанье. Старуха внимательно следила за тем, как он уписывает солёные огурцы, маринованные грибы, салаты. Закончив трапезу, он поблагодарил хозяйку: - Спасибо, очень вкусно. - Спасибо в карман не положишь, - проворчала старуха, зажгла ещё одну свечу от первой и, качнув ею в сторону низкой дверцы, отдала ему. - Иди спать в ту комнату. Взяв в одну руку свечку, а в другую корзину и рюкзак он пошёл туда, куда велела старуха. Войдя в комнату и оглянувшись, он заметил недобрую улыбку на лице у бабки, но та даже не подумала её спрятать, а только шире растянула морщинистые губы. Он закрыл дверь и подошёл к широкой незастеленной кровати. Поставив вещи у изголовья и задув свечу, он лёг. Ложе оказалось удивительно мягким и его сразу потянуло в сон, он сомкнул глаза... Посреди ночи дверь в комнату тихонько отворилась. В проёме показалась свечка, вслед за ней сгорбившаяся фигура. Пальцы старухи ещё сильнее скрючились и потемнели, острые чёрные когти на левой руке сжимали свечу, а на правой были растопырены и нацелены на человека. Вытянувшаяся вперёд голова рассматривала его бусинками глаз, притаившимися под нависшими мохнатыми бровями. Рот приоткрылся, обнажив длинные, похожие на сабли, зубы, с губ закапала слюна. Старуха стала осторожно приближаться к кровати. Внезапно человек открыл глаза и резким движением опустил руку в корзину с клюквой. Хлюпнули раздавленные ягоды, старуха рывком кинулась на свою жертву, а свеча в её руке потухла. В полной темноте на кровати шла борьба, наполнившая комнату рычанием и криками. Потом стало тише, раздался предсмертный хрип и спустя мгновение комната была залита мягким синеватым сиянием. Свет исходил от серебристого длинного ножа, который человек держал в блестящей красными разводами руке. Hо это были лишь следы раздавленной клюквы, зато с ножа капала ещё тёплая зелёная жидкость, такая же, как та, что сочилась из порезов у старухи, распростёршейся на полу.
Человек проснулся рано утром. Он успел поспать только четыре часа, но уже выспался. Сложив в рюкзак наполовину опустевшие банки, из которых его вчера потчевала старуха, он вышел из избы и поспешил покинуть деревню. Спустившись к подножию холма, он первым делом вытряхнул из корзины ягоды, большая часть которых была раздавлена, и положил на дно поблекший при свете солнца нож. Затем он пошёл прямиком через болото, порой нагибаясь за клюквой в тех местах, где она стелилась особенно густо и достаточно было пару раз провести рукой, чтобы набрать полную горсть. Глядя на быстро заполняющуюся корзину, в которой ягоды уже почти закрыли едва светящийся нож, он думал, как хорошо, что охотничий сезон совпадает с ягодным. Hа единственном за весь день привале он пообедал тем, что взял в деревне, а пустые банки кинул в залитую водой трясину. После трёхчасового сна он опять двинулся в путь. Когда солнце уже почти село, человек вышел к деревне. Сердце приятно щекотало предчувствие удачной охоты.
