Кожа еле на костях

   Как покажет свою рожу

   Дети плачут не унять

   Девочки дружно захохотали.

   -- Дуры, -- совершенно беззлобно бросил Макс. Он увлекся рисованием, и теперь чувствовал прилив счастья, как бывает, когда после мучительного дела берешься за легкий и радостный труд. -- Лилька, включи магнитофон, веселее будет!

   Под грохот электрогитар и рев музыкантов девчонки рисовали сидящих в траве жучков-паучков, а Макс старательно выводил на кроссовке надпись Adidas.

   До театра, еще посветлу, девочки добрались сами, а после спектакля их должен был встретить и развести по домам Макс.

   Давали историю о вечной и всепобеждающей любви. В трех актах. В стихах.

   Пока Лиля и Наташа с интересом смотрели на сцену, Гуля скучала. С ее точки зрения, стихи годились только для песен и поздравительных открыток. К тому же ее тошнило: перед спектаклем она купила в палатке на улице чебурек. Отец строго-настрого запрещал Гуле покупать уличную еду, но в этот раз она схитрила: зайцем проехала в автобусе до театра, вот и хватило на чебурек. Однако, отец, похоже, был прав: в начинку для него пошли то ли кошки, то ли крысы.

   -- М... м-мне нехорошо! -- шепнула Гуля Лиле.

   -- Что совсем?

   -- Угу.

   -- Только не блевани! -- хихикнула Лилька.

   -- Да ну тебя!

   -- Совсем плохо? -- Наташа отвлеклась от спектакля.

   -- Очень. Я домой пойду.

   -- Ты чего? -- Лилька замотала головой. -- Одна? Нельзя! Папка тебя убьет!

   -- Может, в антракте таблетку у кого попросим? Наверняка кто-то даст... -- предложила Наташа.

   У Гули во внутренностях как будто провернулся нож -- и взгляд, который она метнула в подруг, тоже был ножом.

   -- Ну давайте вместе уйдем! -- предложила Лиля. -- Втроем не так страшно.

   Наташа бросила взгляд на сцену:

   -- Я досмотреть хочу...

   Когда Лиля и Гуля, притопывая, стояли на продуваемой злыми весенними ветрами автобусной остановке (а Гулька притопывала и потому, что ей нестерпимо хотелось в туалет), Лилька заметила:

   -- И дался ей этот спектакль...

   Гуля же, скрежетнув зубами от боли, злобно бросила:

   -- Ей и не тако-ое нравится... Нам не понять. Она мне как-то сказала...

   Лилька только ресницами хлопнула.

   На подоконнике в стаканчике с водой стояла луковица, пустившая острый зеленый побег.

   На этот побег охотились кошки -- их в доме было три, -- но бабушка умудрялась его защитить и сберечь, хотя все комнатные цветы животные уничтожили.

   -- Баб, там такая история... сначала все были против, что король решил на ней жениться, но он все равно женился... а потом она умерла, ее отравили...

   -- Кш-ш, мерзавка! Не смотри так, не смотри! Ничего, ничего не получишь...

   -- Баб, ты слушаешь?

   -- Слушаю, слушаю...

   -- Она была такая красивая! И приходила к нему в виде привидения...

   -- Все обои ободрали, паршивцы. Все ободрали!

   Обои в мелкий цветочек снизу были ободраны клочьями. Бабушка, сама похожая на старенький цветочек (седину красила в розовый), суетилась вокруг внучки:

   -- Еще котлетку? Салатик доедай, доедай!

   Наташины родители умерли очень давно, сама девочка их едва помнила. Бабушка растила ее одна.

   -- Спасибо, бабуль, я наелась! Я еще немножко посижу... уроки доделаю, хорошо?

   Бабушка ушла смотреть телевизор, а Наташа открыла заветную тетрадку с Backstreet boys на обложке -- дневник -- и под бубнеж корреспондентов "Новостей", доносившийся из комнаты, записала: "Почему мы не говорим стихами?! Не сможем подобрать рифму. Я пробовала, это трудно. Но как бы было здорово, если бы в любви можно было объясниться только стихами. Думаю про Макса. Он такой красивый! У него такие глаза! Голубые-голубые. И волосы красивые. И нос. Он совсем меня не замечает".

   Наташин взгляд бродил и бродил среди цветочков на обоях, как среди звезд, между которыми люди протянули невидимые нити, объединив в созвездия.

   II

   Автор смотрит на своих героев сверху, из-под потолка, находясь где-то на уровне лампочки, поэтому и судьбы их ему до этой самой лампочки, но иногда в нем просыпается милосердие и он дарует им открытый финал. Дверь открыта, идите.

   Нет, боятся.

   Макс считал, что у него одна проблема: поступить в универ. Он очень не хотел идти в армию.

   Это Лехе Легачеву армия не грозила по состоянию здоровья: врожденная астма. Может, поэтому Лехе было почти плевать на учебу, и оценки выше тройки были ему не нужны, а может, просто Лехе вообще было плевать на все на свете, кроме порножурналов.