– Вот! – блондинка рывком поднялась на ноги, и обличительно ткнула в меня наманикюренным пальцем, – вот они – доказательства вашего вранья! Вы говорите людям то, что они сами хотят услышать! Но я не такая доверчивая дурочка, мадам Изольда, и никогда вам не поверю! Мне осталось жить до вечера, он уедет, и я умру! Я умру!

Последнюю фразу Вероника повторила с такой неприкрытой болью, что любой другой на моем месте тут же бросился бы ее утешать и отговаривать. Но всесильной судьбе я, как ни крути, доверяла гораздо в большей степени, чем разного рода буйнопомешанным Барби.

– Если вы не вернете амулет до того, как проснется его хозяин, возможен и такой вариант, – мой взгляд вновь упал на фотографию, я представила запечатленного на ней человека в гневе, и меня непроизвольно передернуло от ужаса. Убить, может, конечно, и не убьет, но покалечит наверняка, как потом выполнять предсказание и ударными темпами повышать численность населения страны? – так что ноги в руки и вперед!

Фарфоровое личико блондинки превратилось в застывшую маску бесконечного презрения. Вероника развернулась на каблуках, гордо распрямила плечи и решительно двинулась к выходу.

– В своей предсмертной записке я все напишу, – зловеще пообещала она через плечо, – я умру, и мне будет все равно, а вам придется жить с этим грузом на сердце!

Вступать с блондинкой в бессмысленный спор я, однозначно, не планировала, и, избрав для себя тактику игнорирования, терпеливо дожидалась, когда моя клиентка покинет помещение.

–Заберите фото, – я вовремя вспомнила про неотрывно притягивающий мое внимание снимок, и мне вдруг остро захотелось избавиться от карточки, а вместе с ней изгнать прочно поселившийся в недрах души страх – подсознательно присущий каждому человеку страх перед неведомым.

Вероника сделала шаг по направлению к моему столу, но в то же мгновение чуть было не оказалась сбитой с ног буквально ворвавшимся в комнату парнем, явно не предполагавшим присутствия в салоне посторонних в столь ранний час. Ну, а мне уж тем более не снилось даже в кошмарном сне, что вследствие невыясненных пока причин, Кирилл выйдет из изолятора за день до истечения установленного законом срока содержания под стражей и сходу заявится ко мне на работу. В общем, постановочная сцена из серии « к нам едет ревизор» была, что называется, налицо, и несколько секунд мы коллективно молчали всем «актерским составом». Первой отмерла чудом избежавшая лобового столкновения блондинка.

–Еще один наивный неудачник…, – сочувственным тоном протянула Вероника, – имейте в виду, здесь вам точно не помогут, мало того, что разведут на деньги, так еще и наврут с три короба. Если вам действительно нужна помощь, здесь вы ее точно не найдете! Все трюки этой мадам Изольды рассчитаны на дурачков, но меня ей провести не удалось!

Открытым текстом высказав свое мнение по поводу моих магических способностей, будущая мать очаровательных близняшек без особого пиетета оттолкнула замершего в дверях Кирилла и по-английски удалилась восвояси.

– Ты изменила график? – спросил мой неверный возлюбленный, которому срочно нужно было хоть что-нибудь сказать, дабы не выглядеть в моих глазах полным идиотом, но так как утреннее обсуждение столичных метеоусловий для начала беседы явно не подходило, Кирилл, видимо, решил ориентироваться по обстановке.

– Форс-мажоры, – не вдаваясь в подробности, отмахнулась я и ехидно осведомилась, – а тебя, что же, выпустили за примерное поведение?

– Почему? – удивился Кирилл, – пятнадцать суток просидел, от звонка до звонка!

Я бегло сверилась с календарем, и поняла, что совершенно потеряла счет времени. Кирилл должен был освободиться из-под административного ареста именно сегодня, а я просто-напросто спутала числа. В противном случае, я бы непременно предупредила охрану. Вот уж где «пришла беда –отворяй ворота», похоже, прием страждущих и жаждущих граждан по личным вопросам придется отменить, иначе в таком паршивом настроении я не могу гарантировать достоверность устной интерпретации таинственных знаков судьбы.

– Пошел вон! –недвусмысленно заявила я без излишних рассусоливаний, – или я опять полицию вызову!

– Давай поговорим, прошу тебя! – похудевший, заросший и какой-то помятый Кирилл не вызывал у меня ничего, кроме жалости, а еще я чувствовала странное энергетическое опустошение, обычно накатывающее на меня после продолжительного рабочего дня, и когда я попыталась выяснить причину этой непонятной апатии, то с изумлением обнаружила, что моя левая ладонь покоится на глянцевой поверхности забытой Вероникой фотографии. Стоило мне отдернуть руку, как меня сразу отпустило, и я в очередной раз мысленно похвалила себя за проявленное благоразумие. Неизвестно еще, во что бы вылилось для меня проведение обряда над подобным объектом, даже безжизненное изображение которого с легкостью вгоняет меня в бесконтрольный ступор.

– Садись, поговорим, – устало кивнула я нервно топчущемуся посреди комнаты Кириллу, – сейчас я на входе табличку повешу, а то у меня человек десять на сегодня записано, скоро здесь проходной двор начнется.

Оградив себя от несанкционированного вторжения с улицы, я не спеша вернулась в гадальное помещение. За тот период, пока Кирилл отбывал заслуженное наказание, у меня выстроилась общая концепция поведения, и сейчас, когда все эмоции схлынули, обида притупилась, и нанесенная предательством рана постепенно заживала, пришла пора расставить все точки над «i».

С Кириллом я познакомилась практически в день приезда из Мурманска. Рука судьбы или случайное совпадение, но за рулем подвозившего меня из аэропорта такси сидел именно тот, с кем мне предстояло прожить под одной крышей в течение без малого четырех лет. К моменту нашего разрыва Кирилл дослужился до регионального менеджера международной торговой компании, приобрел в собственность подержанную иномарку и вел ничем не примечательную жизнь рядового столичного жителя. В нашей паре всегда доминировала я и, скорее всего, этот факт и привел наши отношения к коллапсу. Я не считала нужным притворяться слабой тогда, как отчетливо сознавала свою силу, и мало-помалу у Кирилла сформировался комплекс неполноценности. Я была успешна, самодостаточна и после нескольких часов перед зеркалом довольно красива. Провинциальная серая мышь, прибывшая из ледяного Заполярья и ориентировавшаяся в столичных реалиях не лучше, чем папуас на Манхэттене, незаметно превратилась в преуспевающую бизнес-вуман.

Да, Кирилл, несомненно, ощущал надо мной власть, когда по утрам просыпался рядом с жалким подобием прославленной мадам Изольды и снисходительно наблюдал за процессом моего преображения в роковую красотку, но в то же время ему не могла не надоесть моя двойная жизнь. Плюс лично я навряд ли смогла бы гармонично сосуществовать с человеком, великолепно помнящим момент своего рождения и на профессиональной основе читающим будущее по извилистым линиям бесчисленных рук. И все же Кирилл продержался со мной достаточно долго. Любовь? Привычка? Расчет? Или сложная комбинация из всего вышеупомянутого? Высокий, статный, светловолосый, эрудированный и неглупый – он бы запросто мог найти себе более подходящую партию, но тем не менее оставался со мной.

О серьезности наших обоюдных намерений говорило и двустороннее знакомство с родителями. Кирилл несколько раз побывал в Мурманске и произвел на мою семью наиблагоприятнейшее впечатление. Меня же родители Кирилла за глаза называли «ведьмой», к чему я относилась с философским безразличием, так как разве можно принимать за оскорбление простонародный синоним своей основной деятельности? Не знаю, сколько мы бы еще прожили вместе – пару лет или всю жизнь? По большому счету, мне было с Кириллом не хорошо и не плохо, а, так сказать, удобно. « Мужик в доме», партнер для регулярного секса, спутник для похода по увеселительным заведениям – вот и всё, что он для меня значил.

Когда мы расстались, первое время меня невыносимо «ломало». Просыпаться одной, возвращаться в пустую квартиру и долгими вечерами пялиться от скуки в телевизор… А потом я поняла одну неоспоримую истину: то, что для одних называется одиночеством, для других является свободой, а я принадлежу ко второму типу людей. Мне неожиданно начала нравиться жизнь без Кирилла: отныне я могла позволить себе множество вещей, которые не позволяла раньше, я не была никому подотчетна и тем более обязана. На самом деле, я жутко устала от совместной жизни, мне опостылела стирка, готовка и прочие семейно-бытовые мелочи. Внезапно выяснилось, что в том же телевизоре идет масса хороших передач, что на полке пылится множество непрочитанных книг, а всегда казавшийся меня чересчур маленьким холодильник обладает столь же необъятной вместительностью, как и промышленный рефрижератор, если, конечно, не затаривать его по примеру Кирилла полугодовым запасом продовольствия.