Мобильный Кирилла был предсказуемо отключен, в квартире Сазоновых тоже никто не отвечал, а телефон несостоявшейся свекрови один за другим выдавал длинные гудки. В итоге пришлось прибегнуть к услугам всемирной паутины и отыскать в интернете телефон травматологического отделения столичной больницы. Под неотступно преследующим меня маминым взглядом, я с горем пополам дозвонилась в ординаторскую, где меня вновь прочувствованно обгавкал печально знакомый бас. Вынужденная диагностировать у себя ярко выраженные симптомы дежавю, я не стала представляться и тактично поинтересовалась текущим состоянием своего неверного возлюбленного. В результате крайне содержательного диалога я выяснила, что имею честь беседовать с дежурным санитаром Петруничевым, все доктора занимаются вечерним обходом по палатам, и если Кирилл Сазонов – это тот самый больной, который просил втайне от столпившихся у постели родственников позвонить какой-то девчонке в Мурманск, то его состояние можно обозначить, как удовлетворительное, и опасность жизни и здоровью пациента больше не угрожает. После двух минут разговора, я начала ощущать, что вот-вот залаю в унисон властителю больничных уток, и с облегчением повесила трубку, искренне радуясь, что санитар по оставшимися невыясненными причинам не узнал во мне вышеупомянутую «девчонку из Мурманска».

–Вот видишь, с Кириллом все в порядке, – торжествующе сообщила я до предела издергавшейся маме,– чуть попозже дозвонюсь Инне Матвеевне и узнаю, с кем его угораздило сцепиться, и главное, из-за чего. Мужчины, как дети – их ни на минуту нельзя оставить одних, сразу что-нибудь натворят, да, мам?

Моя неудачная попытка взбодрить маму примитивной шуткой потерпела сокрушительный крах и еще в большей степени усугубила ситуацию. Мама залпом осушила чашку с остывшим чаем, решительно поднялась со стула и демонстративно покинула кухню.

–Я не могу спокойно смотреть на то, как ты себя ведешь, Изольда! – донесся из коридора ее расстроенный голос, – я не оправдываю Кирилла, он совершил низкий и подлый поступок, но ты его сама спровоцировала, и сегодня я в этом убедилась наверняка. Надеюсь, он скоро поправится и приедет к нам в Мурманск. Я хочу лично с ним поговорить.

– О чем? – невзирая на оптимистичные прогнозы санитара Петруничева, на сердце у меня неуемно скребли кошки, а мамины нравоучения упорно мешали мне пообщаться с внутренним голосом и разобраться, наконец, что именно вызывало у меня это липкое, томительное беспокойство. Ну, напали на Кирилла какие-нибудь наркоманы в подъезде, ну, отобрали бумажник, ну шандарахнули напоследок по кумполу, с кем не бывает? Возьмет больничный и за пару недель оклемается, а там и я уже вернусь в столицу и, так уж быть, освежу в памяти целительские навыки. Ан нет, нечто иррациональное и необъяснимое продолжало целенаправленно долбить мне в затылок, словно залетный дятел спутал мою голову с любимым деревом.

–Поучу Кирилла житейской мудрости, – расплывчато отозвалась мама и язвительно добавила, – знаешь, чего тебе недостает, Изольда? Я тебе скажу –женской гибкости ума. Ты всегда рассуждаешь с позиции силы и думаешь, что мужчины это оценят. А между тем, природа распорядилась так, что женщина должна если уж не быть, то хотя бы казаться слабой. Своим поведением ты подавляешь в мужчинах мужское начало, да еще и ставишь это себе в заслугу. Конечно, Кирилл устал чувствовать себя на вторых ролях, вот нашел себе другую, чтобы доказать, что он все-таки самец!

–Этот твой «самец», мама, гораздо больше вырос бы в моих глазах, если бы просто поговорил со мной начистоту, – беззлобно огрызнулась я, – а свою слабость я смогу признать только в тот момент, когда встречу действительно сильного мужчину, намного сильнее меня… Мамочка, дай мне несколько свечек, где они у тебя лежат? Только найди, пожалуйста, быстрей, пока отец не пришел!

Острый клюв невидимого дятла стукнул мне в темя настолько болезненно, что я едва сдержала стон. Дело здесь обстояло даже не в том, что в последние три дня словосочетание «сильный мужчина» для меня устойчиво ассоциировалось с одним единственным человеком, а скорее в инстинктивном страхе вновь ощутить на себе прямое действие этой невероятной энергетики. А вдруг моя версия про ограбивших Кирилла наркоманов так же несостоятельна, как и теория о наличии жизни на Марсе? Почему звонок санитара Петруничева мне осуществлялся в атмосфере строжайшей секретности? Выходит, Кирилл не хотел, чтобы о нем узнали родственники? Мутно всё, чрезвычайно мутно, но всегда находятся любители половить рыбку и в мутной водичке…

Жить в неведении и подпитывать воображение высосанными из пальца догадками для профессиональной гадалки есть непростительная глупость, однако проведение сеанса ясновидения в отчем доме – самоубийственный риск. Если отец застанет меня на месте преступления, он не посмотрит на то, что я уже давно стала взрослой, независимой и во всех планах состоявшейся женщиной, а молча отлупит меня ремнем по филейной части да так, что прием клиентов мне придется проводить исключительно стоя. Перед отъездом в столицу я дала ему клятвенное обещание увезти с собой и «всю эту дьявольщину», и за пять лет ни разу не нарушила слова. Но…никогда не говори никогда!

Мама категорически отказалась брать на себя ответственность за готовящееся святотатство, поэтому крайне необходимые для ритуала свечи я обнаружила лишь спустя полчаса интенсивных поисков. Свечки оказались маленькими, тоненькими и какими-то несолидными, но так как свобода выбора у меня отсутствовала, я выбрала четыре более или менее терпимые штуки и плотно заперлась на кухне.

Карты и хрустальный шар я неизменно возила с собой, но практически воспользоваться магической атрибутикой на выезде мне еще не доводилось, если не считать бесплатно сделанного расклада на встрече однокурсников, безбожно испортившего мои отношения с институтскими товарищами. Колебалась между двумя способами гадания я не долго, но мучительно. Изначально я склонялась в сторону карточной колоды – во всяком случае, если в этой темной истории окажется замешан Те Ранги, карты не имеют физической возможности лопнуть от напряжения, и, следовательно, маминой кухне не грозит превращение в мусорное ведро. Однако при всех их несомненных достоинствах, карты обладали одним существенным недостатком – некоторой абстрактностью, порождающей широту толкования. Представьте, скажем, такую схему «Король пик между дамой треф и десяткой бубен в верхнем ряду и три валета в нижнем» – пока сообразишь, кем сидящему перед тобой клиенту приходятся сии представители карточного племени, и как связать воедино сложные комбинации из десятков карт во имя достижения подробной картины жизнеописания, неизбежно уходит масса времени и сил. А теперь вспомните, что в моем нынешнем положении промедление подобно если не смерти, то грандиозному скандалу с вернувшимся с работы отцом уж точно, и вы обязательно одобрите мое решение.

Шар у меня был новый, неизношенный, так почему бы не позволить ему пройти закалку? Есть, конечно, незначительная вероятность, что сфера внезапно заартачится и покажет мне набор разноцветных облаков, но на то я и знаменитая мадам Изольда, чтобы даже в стоге разрозненных мыслеобразов без труда найти иголку скрытой истины.

Господствующая в Мурманске полярная ночь стала для меня идеальным союзником. В столичном салоне я завешивала окна тяжелыми портьерами, старательно отгораживаясь от солнечного света, а здесь я просто зажгла свечи, дождалась, когда на прозрачной поверхности шара отразятся отблески постепенно разгорающегося пламени и полностью сконцентрировалась на своих внутренних ощущениях, параллельно держа под контролем пронизывающие воздух энергетические потоки.

В первую очередь я настроилась на биополе Кирилла, слабое, размытое, излучающее еле заметное тепло. Больничная палата, белые стены, белая повязка, опоясывающая голову. Веки смежены, губы приоткрыты, грудь мерно вздымается – глубокий медикаментозный сон. Рядом мать Кирилла – Инна Матвеевна, холеная, манерная дама, красивая зрелой, изысканной красотой. Нервно мнет носовой платок, постоянно бросает тревожные взгляды на спящего сына и что-то беззвучно шепчет одними губами, причем шепчет явно не молитву во здравие. «Проклятая ведьма» -прочла я по дрожащим от ненависти губам. А вот это мне совсем не нравится.