Ну что? Запишешь для меня ещё одну сказку, которую дядя Серёжа в какой-то из вечеров детёнышам прочитал?

- А он им читал? Я почему-то решил, что он из головы свои истории рассказывал.

- Нее. не всегда. Была у него «тетрадочка», в которую он всё записывал-зарисовывал. Ты же знаешь, что «думать на бумаге» намного проще и эффективней. Сам же так делаешь. Вот и он тоже – всегда с собой блокнот и ручку носил. А детёныши иногда даже специально просили его почитать. Тогда он давал им книжку, и они наугад её открывали. В тот вечер она раскрылась на странице, где были нарисованы два пирожка. Так что давай, пиши-записывай.

Однажды мама испекла пирожки и выложила их остужаться в корзину. Приготовила она их одновременно, из одного и того же теста, с одинаковой начинкой. И поначалу выглядели они все очень даже одинаково. Так случилось, что рядом оказались два пирожка, на первый взгляд похожие друг на друга, как близнецы-братья. Единственное их различие было в том, что каждый из них по-разному относился к самому себе и окружающему Миру.

Один Пирожок был уверен, что и он и всё вокруг создано для красоты-радости быть счастливыми. А другой Пирожок (его сосед по корзине) почему-то считал, что всё не хорошо, не здорово и что ничего нормального быть не может, а его жизнь – это боль, мучения и страдания.

Первый Пирожок свободно, без всяких там оценок и ожиданий, наблюдал окружающую действительность и был спокойно-прямо открыт любым для себя увлекательным приключениям, с интересом и удовольствием принимая сказочную красоту этого Мира. Поэтому, естественно, жизнь его была наполнена счастьем, любовью, красотой и радостью.

В то же самое время его сосед зачем-то глядел на вещи, от которых чувствовал себя плохо. Был он угрюм, серьёзен и постоянно чем-то озабоченно-озадачен. Размышлял он примерно так: «Как же можно доверять Миру полностью, при этом ему ещё и открываться? Ведь счастье не может быть для всех. Добро ведь не безгранично, радости много не бывает, и кому-нибудь её обязательно не хватит. Тем более, что я счастья вообще не достоин... ведь не могу же я жить легко в удовольствии свободно-счастливым, не для меня же это всё. Вот то ли дело другие. слоны, например: им-то можно. у них-то хобот и уши, им-то счастье разрешено, у них-то его наверняка навалом». Поскольку Пирожок направлял своё Внимание в неприятное – жил он свою жизнь в бесконечном напряжении, страхе и зависти. Естественно, что от этого он постепенно сделался несчастно-печальным и уныло-грустным.

... На этом месте дядя Серёжа прервался и прокомментировал: «Странный, конечно же. Для меня загадка: зачем он так с собой поступал? Но в любом случае – это был его абсолютно-свободный самостоятельный выбор. В этом Мире каждый сам для себя лично устанавливает-определяет, как ему быть и чем заниматься. И если человек в своей жизни делает что-то, по твоему мнению, «не то» или как-то «не так», – в любом случае знай, что ему это необходимо. Просто ты, скорее всего, чего-то не знаешь и поэтому пока его не понимаешь. Лезть к человеку и пытаться что-то там объяснять или, ещё хуже, – без прямой просьбы об этом помогать-советовать, не просто бессмысленно, но и опасно», – потом помолчал немного и чтение продолжил:

«Надо сказать, что выпечка взрослеет относительно быстро. Это человек, если хочет, живёт хоть триста лет, а вот пирожки-булочки и пончики-ватрушки свою жизнь проживают всего за пару-тройку дней. Поэтому за время остывания наши знакомые уже повзрослели: сделались спокойными, ответственно-самостоятельными и в себе надёжно-уверенными. Несмотря на то что лежали они в общей корзине под одним полотенцем и вместе-рядом, каждый из них проживал свою собственную жизнь. В результате Пирожок, который принимал Мир открыто-прямо, без оценок и ожиданий, который направлял своё Внимание в красоту, радость и счастье, превратился в румяного Красавца. А его сосед за то же самое время весь как-то скривился, обмяк и отсырел-сморщился. Когда пирожки остыли, мама позвала всех к столу.

Первым на кухню прискакал её любимый ребёнок и сразу же взял по пирожку в каждую руку. Так случилось, что ими оказались наши знакомые: в правой – сверкающий и аппетитно-упругий Крепыш, а в другой – тусклый, хлипко-липкий Размазня.

«Хм. Какой бы сначала?» – подумал мальчик и внимательно взглянул-посмотрел на каждого.

Естественно, что он уже сразу, уверенно и определённо-точно знал, кто ему нужен, кто нравится больше и какой пирожок здесь самый вкусный.

Но всё-таки решил в этом убедиться лично-самостоятельно – и чуть-чуть попробовал от «серого теста с начинкой».

Разумеется, стало ему неприятно. «Фу, гадость какая..», – подумал мальчик.

Зато, когда он попробовал нормального Пирожка, – он даже удивился, какой он вкусный. Ещё раз посмотрел на него и, не спеша, с удовольствием съел целиком до последней крошки. Пирожку было очень-очень приятно, что он молодец и что благодаря ему в Мире добра, счастья и радости стало больше.

Парень Пирожком наелся и, довольный собой, унёсся играть дальше.

Унылый же пирожок тоже хотел, чтобы его съели... ведь именно в этом смысл и предназначение еды. Но не то что люди – даже кошка и собака им побрезговали: всего лишь осторожно понюхали и отошли в сторону.

Чтобы хоть как-то привлечь к себе Внимание, липкий-тошнотик попытался как-нибудь шуметь, скандалить и обижаться-вредничать. Но безрезультатно: окружающие были к нему равнодушны. Так и остался он валяться никому не нужным куском надкушенного полусырого теста. А когда окончательно засох – его безразлично выбросили в мусорное ведро.

С тех пор мама готовила только радостные пироги, которые улыбались, были счастливы и от этого всегда превращались в довольных румяно-вкусных красавцев. А любимый ребёнок ей в этом помогал, потому что готовить счастливую еду – это всегда приятно, легко-весело и вообще – запросто.

Когда дядя Серёжа закончил рассказ, он тихонько вышел из комнаты, в которой спокойно засыпали довольные детёныши. Ну и я, конечно же, – промурлыкал Кот.

Затем он поднялся, одновременно напрягая все мышцы, потянулся, и самодовольно съехидничал:

- Вот ты и не оказался дома через десять минут. К вопросу о том, КТО в жизни для тебя обстоятельства формирует. В любом случае, от судьбы не уйдёшь, или, как говорил дядя Серёжа, «судьба ждёт тебя на тропинке, по которой ты стараешься её избежать.». Ну да ладно, часы же тебе уже приказали уходить, – улыбаясь, пошутил он. – Как-нибудь ещё увидимся... Будь здоров.

И, спрыгнув со скамейки, без лишних слов, не оглядываясь, с достоинством удалился.

- До следующего раза, – подумал я, глядя на его плавную и спокойно-уверенную походку.

В тот день Кота я увидел издалека. Вернее, сперва заметил не его, а визгливую собачонку, которая истерично лаяла и бросалась на скамейку, на сиденье которой вальяжно разлёгся Кот и, оставаясь невозмутимо-спокойным, изредка поглядывал на источник шума. Когда я подошел к ним, «яростный истребитель котов» куда-то ретировался, а мой друг лениво потянулся и произнёс:

- Бывают же всё-таки на свете странные существа... Уверен, что для собачонки во всём этом был какой-то супер-мега-важный смысл. Но я его не понимаю, да мне, если честно, и неинтересно. Как обстановка? – поинтересовался он.

- Тревожная, – пошутил я, улыбаясь.

- Что нового-хорошего? – продолжил формальную беседу Кот.

- Всё хорошо, – так же стандартно ответил ему я. – А нам обязательно любезностями обмениваться?

- Без этого, к сожалению, иногда никак. Общепринятость в одежде, этикет, ритуальная вежливость – это то, что успокаивает пугливо-трусоватых, – менторским тоном произнёс он. – Думаешь, моська яростно гавкала, потому что сильно-смелая? Наоборот. думаю, свой страх агрессией пыталась прикрыть, может быть даже и от самой себя. Ну да и «пёс» с ней, слюной не забрызгала – уже хорошо. Готов записывать? Ручку-тетрадку захватил, надеюсь?