Сидя за столом в допросной комнате, я бездумно рассматривала свои ногти и подмечала, как сильно они отросли, а это значило одно — я снова нуждалась в услугах мастера по маникюру. Нервно посмеялась и качнула головой в разные стороны от чисто женской привычки искать в самой себе изъяны. Мне бы заняться чем-нибудь полезным, к примеру, тщательно обдумывать, как не сесть в тюрьму.
Мне двадцать три года, и меня арестовали за то, чего я в своей жизни никогда не совершала. Закатила глаза, при этом громко фыркнув. Ну какому идиоту нужно было подбрасывать в мою машину марихуану? Да ещё и так бездарно подставить перед родителями и друзьями, ведь все, кто знал меня, никогда бы не восприняли это всё всерьез. Но мой любимый папочка устроил настоящую истерику, от которой мои уши отходят до сих пор, и я искренне не понимала, почему он так завелся. Накричав на меня, он все же сжалился надо мной и решил приставить ко мне нашего семейного адвоката, потому что другим Сергей Ланецкий не доверял.
Громко захлопнутая дверь привела меня в чувство, а папка, которую буквально швырнули на стол, говорила, что человек принесший её, явно не в духе. И как же я оказалась чертовски права.
Максим Винокуров — адвокат моего отца и по совместительству человек, которого я безумно хотела с двадцати лет, когда увидела, как он влажный и полуголый стоял возле нашего бассейна в загородном доме. Идеально загорелая кожа, подкаченное тело, с которого так сексуально стекали капли воды, взлохмаченные черные пряди и холодные зеленые глаза. В тот день я впервые заметила, как Макс увлеченно наблюдал за мной, а главное, с каким жадным интересом осматривал мою фигуру с ног до головы. Помню, будто это было вчера, как я смущенно отвела глаза и быстро прикрылась полотенцем, чтобы не видеть тот огонь, который загорелся в зеленых глазах.
Это был последний раз, когда я поступила, как маленькая девочка.
Ведь после этого наши встречи стали происходить чаще, а взгляды Макса всё пристальнее и голоднее, казалось, мужчина будто специально приезжал в наш дом, даже если повод для этого был незначителен. Спустя месяц, как произошла наша переглядки глазами в бассейне, он приехал к отцу, чтобы подписать важные документы, а я, как круглая отличница, занимала кабинет отца, прилежно сидела и делала презентацию на очередную скучную пару по финансовому праву, пока они тихо переговаривались за моей спиной о какой-то сорванной сделке, при этом попивая виски.
Именно в тот момент, когда я случайно ногой задела провод от компьютера, и он поехал по деревянной поверхности до самого края, при этом мигом перевернув подставку для карандашей, я сжалась и прикусила уголок губы, прикрыв глаза, а после поспешно полезла собирать дорогущие канцелярские предметы. Перегнулась через весь стол и, прогнувшись в пояснице, вздрогнула всем телом, когда хриплый голос адвоката назвал моё имя и попросил быть аккуратней. От стыда мне хотелось как можно быстрее подняться и убежать, но я чувствовала горящий взгляд, который оказался на моих ягодицах, поэтому медленно и со всей грацией я поднялась со стола и обернулась на мужчину. Глаза Макса полыхали, будто там собраны все черти Ада, а я усмехнулась и, покачивая бедрами, вышла из кабинета отца, оставляя их наедине.
И сейчас, когда он громко приземлился на стул, который стоял напротив меня, его бешеные зеленые глаза выжигали во мне дыру и кричали только то, что разнос от отца мне покажется цветочками, потому что именно сейчас Макс Винокуров продемонстрирует ягодки.
Насмешливо прикусила губу, ожидая очередных нелестных слов в свой адрес, которые Макс всегда услужливо говорил мне, когда я поступала, как идиотка. Мужчина передо мной сжимал и разжимал кулаки, а желваки на скулах ходуном ходили, и я практически в лицо ему рассмеялась от того, как комично и глупо он выглядел. Но он грубо стиснул мою ладонь, которая лежала на столе, дернул меня на себя настолько сильно и близко, что наши носы почти соприкоснулись, а я рвано выдохнула и глазами пробежалась по рассерженному лицу.
— Ты хоть понимаешь, в чем тебя обвиняют?
— А тебя так волнует этот вопрос? — руку поднесла к лицу и игриво прикусила кончик пальца, с наслаждением наблюдала, как красивое лицо искажается маской агрессии. — Да брось, Макс, я сдала анализы и могу на двести процентов заверить твою голову, что в крови моей наркотиков нет, и всё сдано успешно.
Нахмурив брови и непонимающе уставившись на меня, Макс растерянно выдохнул, резко отодвинулся и, освободив мою руку из своей хватки, пальцами зарылся в темные пряди, оттягивая их от корней, а мне почему-то неожиданно стало смешно. Поднесла кулак ко рту и тихо посмеивалась от его вида, желая продлить это мгновение, когда такой мужчина действительно выглядит рассеянным, но я не учла одной вещи. В кабинете, где мы сидели, была абсолютная тишина, а мой смех отчетливо долетал до ушей адвоката.
— Тебе, я смотрю, опизденеть, как смешно? — так, а вот это что-то новенькое, потому что Макс никогда не позволял себе нецензурно выражаться в мой адрес. — Марго, мы здесь вдвоем и за нами никто не наблюдает, я об этом позаботился, — настороженно перевела свои голубые омуты на него и, подозрительно прищурившись, оглядываю с головы до костяшек пальцев. — Я хочу услышать только ебаную правду и уехать домой, потому что сидеть тут с тобой в свой законный выходной в мои планы не входило.
И мне бы рассказать всё, как было, и что я делала в этот вечер, но слова про то, что отец вынудил его приехать ко мне, болью отдавались где-то в левой части грудной клетки, но моё хитрое настроение не позволило сжалиться над ним, потому что желание остаться наедине было сильнее меня. Поэтому, постучав ногтем по столу и приняв верное решение изводить Макса, игриво улыбнувшись с долей озорства, я подаюсь вперед, разглядывая недоумение на мужском лице и холодность зеленых глаз.
— Макс, — томным шепотом проговариваю его имя и с великим удовольствием замечаю, как дернулся его кадык. — Ты же прекрасно знаешь всю правду о том, что я невиновна, так к чему этот допрос? — носком туфли задеваю его ногу и веду ею вверх до колена, желаю продолжить и дальше своё небольшое шоу, но чувствую, как горячая ладонь смыкается на моей лодыжке и грубо отодвигает в сторону от мужской икры. — Давай я подпишу нужные бумажки, где сказано, что ты провел со мной беседу, и разойдемся, пока меня не вызовут в суд.
Эмоции на лице Макса сменяются мгновенно, и я, прикрыв глаза, ликую от очередной маленькой победы над ним. Да, может, я веду себя, как маленький ребенок, хотя сейчас решается дальнейшая судьба относительно меня и Макса, ведь если он проиграет дело, и меня, не дай бог, посадят на три года, то он может смело прощаться со своей карьерой, потому что в дальнейшем в Петербурге он не устроится.
Но вся моя бравада и игривость улетучиваются мгновенно, потому что, открыв глаза, почувствовала, как горячая ладонь смыкается на шее, а мужское колено раздвигает мои ноги и тяжелое тело буквально наваливается на меня. Поднимая глаза, я вижу, каким диким взглядом на меня смотрит Макс, и для себя я делаю определенные выводы о том, что мне сейчас лучше помалкивать. Тяжело сглотнув вязкую слюну, я ощущаю, как его свободная рука сжимает спинку стула, на котором я сижу, а ноги на высоких каблуках начинают дрожать. Макс ниже ко мне наклоняется и в лицо шипит:
— Какая же ты блядская сука, Марго, — пальцы на шее сильнее сжимаются и дергают вперед, поэтому я машинально подаюсь на встречу озлобленному лицу. — Невыносимая, заносчивая, выебистая, вечно вкусно пахнущая и сексуально красивая дрянь.
И мне бы задохнуться от столь вульгарных слов в мой адрес, послать на все четыре стороны Макса и рассказать отцу, как его верный пёс — адвокат оскорблял меня прямо в лицо такими словами, но я ощутила, как стыд вспыхнул внутри меня, когда нижнее белье безбожно намокло, и я судорожно пытаюсь свести бедра вместе, игнорируя тот факт, что между ними стоит мужчина. Ловлю затуманенным взором хищный оскал на мужском лице и не успеваю даже пискнуть, как меня резко поднимают со стула и опускают на стол, а я ноги свожу на его пояснице.
