Этой же ночью Амелии вновь снится странный сон, от которого бросает в дрожь. Стоило ей только забыть всю эту мистику, происходящую с ней в последнее время: сны, которые похожи на давно забытые воспоминания, девушку, которая кажется до боли знакомой — как всё вновь начинает повторятся. Снова она видит деревню одиннадцатого века, хотя откуда ей знать какой век, но почему-то она уверена в какие года происходили события. И вновь там появляется Айрис — под этим именем знала эту девушку Амелия до потери памяти. В прошлом сне Айрис была младше, ей было лет пятнадцать, но теперь она выглядит более взрослой, вероятнее всего прошло несколько лет со времён последних событий, которые транслировались в голове Амелии в виде снов. В прошлый раз девушка была счастлива, улыбалась и смеялась, её глаза цвета неба светились от радости, но теперь они наполнены слезами, а вся деревня оглушена её криком боли и отчаяния. Она кричит и плачет, сидя на коленях прямо на холодной земле. По её нежной фарфоровой коже стекают соленые слезы, которые как будто обжигали её лицо и причиняли ещё большие страдания. Всё тело Айрис было охвачено дрожью. Её руки мертвой хваткой вцепились в свои же золотистые волосы, сплетённые в две косы, словно желая вырвать их вместе с кожей. Но эта боль была ничтожна по сравнению с болью, которая бушевала в душе девушки и могла разорвать её изнутри. Она так истошно кричала, что порой казалось что она может задохнутся из-за нехватки кислорода. Этот крик был такой пронзительный, такой душераздирающий, что по коже слушающих его пробегали тысячи мурашек. Этот крик проникал в самые далекие части души и калечил их, оставляя неизлечимые шрамы. Почему же эта молодая девушка испытывает настолько сильные страдания? Что должно было произойти такого ужасного чтобы довести совсем юную, чистую душу до такого состояния отчаяния? Вдруг Амелия проснулась со слезами на глазах, но не испугалась своего сна. Она решила что это просто сон и он не несёт никакого смысла, несмотря на тревожащие события, поэтому она выпила немного воды и вновь легла в кровать, дабы постараться заснуть. Но правда ли это был только сон?
*
Талбот
Он был первый из них, я очень хорошо его помню. Он описывал себя так: высокий рост, русые волосы, карие глаза. Такие же карие как и у него… Но я помню лишь его доброту, мужественность, честность, чистосердечность. Он родился в 1190 году в Йоркшире в семье чиновника, но не хотел идти по стопам строгого отца, поэтому в шестнадцать лет сбежал из дома. Талбот, что же тебе пришлось пережить… Он не любил делится своим прошлым, а я и не настаивала. В конце концов он стал тем кем хотел, он стал музыкантом. Я знала только что он долго гнул спину на разных тяжёлых работах чтобы позволить себе купить первую флейту, а вскоре и другие инструменты. Позже он стал зарабатывать только музыкой, играя на улице. Однажды его заметил какой-то высокопоставленный человек и влюбился в его игру, стал приглашать музыканта на праздничные действа. Позже о нём начали узнавать все слои населения, даже сам король не раз приглашал его в качестве музыканта. Так он и зарабатывал на хлеб, смог купить себе дом и уже не побираться. Однако был он очень одинок. С родителями он так и не наладил отношения: отец не хотел больше его видеть, а мать умерла вскоре после его побега из-за болезни. Я очень жалею что не встретила его раньше, слишком долго искала, не могла найти. Впервые мы встретились когда ему было двадцать девять лет. Он ходил по рынку и выбирал фрукты. Я увидела его, почувствовала, поняла… Я никак не могла решился подойти и заговорить с ним, но вскоре он это сделал за меня. - Что-то не так, девушка? - Нет, всё в порядке, - быстро ответила я, опустив взгляд на фрукты, делая вид что тоже заинтересована в их покупке. - Вы не местная, - констатировал Талбот. - С чего вы взяли? - Я часто здесь бываю и уже знаю как выглядят местные. Мало того что вас я вижу впервые, так вы вовсе не похожи на ту, кто проживает в этих краях. - Что ж, вы правы. Я недавно приехала и ещё не успела освоится. - Я бы с радостью показал город такой прелестной девушке. Я еле сдерживала себя чтобы не разрыдался или не закричать, понимая что он совсем рядом, стоит вытянуть руку и я смогу дотронулся до него. Он здесь, совсем рядом, смотрит на меня своими искренними добрыми глазами. - Я бы с радостью, - ответила я с небольшой улыбкой, которая так трудно мне далась. Ведь в тот момент я готова была разрыдаться от счастья и сразу же бросится ему на шею, но я должна была держать себя в руках. И мы ушли с того рынка вдвоём. Прогулки, разговоры, мы очень быстро сближались, я сама такого не ожидала, да и он тоже. Он всегда смотрел на меня как на нечто прекрасное и в то же время далёкое для него, ведь он даже дотронутся до меня боялся, это читалось по его движениям и голосу. Талбот был очень вежливый, благородный, искренний, и в то же время иногда был со мной скромный и застенчивый, словно маленький ребёнок в компании незнакомых людей. Проходили дни, недели, всё шло своим чередом пока мы вновь не встретились и не разговорились. - Амброзин, не понимаю почему, но у меня чувство будто я знаю тебя всю свою жизнь, или даже немного дольше, - вымолвил он глядя на меня и взял мою руку в свою.Я старалась сдерживать свои эмоции, старалась не выдавать смесь удивления, радости и страха, которые разрывали меня изнутри. И я сдалась… Я решила что не могу оставить его в неведении, я заговорила: - Талбот, - нежно сказала я, накрыв его ладонь своей. - Ты можешь мне не верить, но прошу, выслушай…И я рассказала. Рассказала всё. Он внимательно слушал, не перебивал, я видела как каждый раз менялась его аура, выражение лица, движения: непонимание, сочувствие, страх, боль, и так по кругу. И вот я закончила свой монолог и взглянула на него. Я плакала, но слезы охлаждали мои щёки, которые пылали словно огонь. Этот чудеснейший человек вытер мое лицо от слез. - Я верю тебе, я верю. Он обнял меня. Его объятия были такие нежные и тёплые что я никогда не хотела бы их покидать. Он мне поверил, а я уже и не надеялась. С тех пор мы больше не расставались. Вскоре мы поженились. Он всё так же работал музыкантом и ещё обучал остальных этому искусству, дети и более взрослые ученики обожали его и его уроки. Я же развела сад возле нашего дома, какой же он был прекрасный, Талбот иногда даже сравнивал его с Эдемом и предлагал посадить яблоню. Я любила своего мужа, а он любил меня. Как же мало времени мы провели вместе. Он умер через три года после нашей свадьбы. Даже смерть его была благородной. Защитил девушку от пьяных мужчин, которые пытались её изнасиловать. Один из нападавших пырнул его ножом. Он умер через пару минут. Тех мужчин поймали и повесели, а девушка ещё долго ходила ко мне и молила о прощении. Глупенькая, думала что я винила её в том что я овдовела. Я не винила её, я лишь жалела что меня не было рядом с ним в тот момент, ведь всё могло сложиться по-другому. - Ты не виновата, он всегда был благородным человеком и я не сомневаюсь что если бы он выжил, он бы повторил свой поступок. Не кори себя и живи, наслаждайся своей жизнью, другой такой не будет, - говорила я, гладя её голову, когда она сидела на коленях перед нашим с ним домом и молила о прощении. - Спасибо вам, вы очень добры. Я горевала, похоронила и оставила. Оставила его могилу на городском кладбище и вновь исчезла. Я вновь пережила эту боль. И я вновь отправилась на поиски.
*
Амелия уже окончательно поправилась и вернулась к обычным будням. Опять середина воскресенья и опять много покупателей. Шеврон уже давно съехал от них, прожив с друзьями два дня. Он вернулся в свою квартиру в небольшом районе, который нельзя было назвать центральным, но и на окраине он тоже не находился. В квартире было чересчур пусто, даже в гостиной ничего не было кроме дивана, стола и фортепиано в самом углу комнаты возле окна. Настоящее пристанище человека, не живущего долгое время на одном месте. Ближе к закрытию Шеврон зашёл в магазин Маркуса и Амелии с предложением сходить куда-нибудь поесть. Пара согласилась и все трое направились в ближайшую закусочную.- Думаю, я скоро опять уеду, - сказал Шеврон, перемешивая содержимое своей тарелки. - Только неделю назад вернулся, побудь дома ещё немного. Зачем постоянно куда-то уезжать? - спросил Маркус. - Сам не знаю. С самого первого путешествия было чувство что я что-то ищу.- Ты с двадцати лет что-то ищешь по всей планете. А как подростком был то постоянно из дома на несколько дней сбегал, странно что тогда ограничивался только пределами одной страны, - добавила Амелия задумчивым голосом. - Такая вот у меня натура путешественника, - улыбнувшись ответил брюнет и сделал несколько глотков газировки. - А вы как ещё со скуки не умерли? Только и делаете что в своём магазине сидите. И один-два раза в год ездите в отпуск. Скукотища. - Говоришь так, будто нам уже за пятьдесят, а ты сложный подросток. Хотя тебе только двадцать пять. Маркус приподнял одну бровь и посмотрел на друга. - Что двадцать пять, что тридцать пять. Думаю, что это у меня ещё надолго.
