В иных обстоятельствах использование маневра уклонения среди продуктов питания можно было назвать достаточно забавным занятием, но когда от твоей расторопности зависит судьба экипажа, а ты думаешь только о том, как бы не врезаться в летящую встречным курсом индюшачью голень, желание разнести пищевой агрегат в мелкую щепу возникало автоматически. Неконтролируемый выброс продовольствия прекратился столь же резко, как и стартовал, но и за краткий период своей безостановочной деятельности агрегат устроил в инженерном отсеке настоящий бардак – вид парящего в воздухе натюрморта безусловно впечатлял, но я находилась не в том настроении, чтобы по достоинству оценить эту завораживающую картину, да и времени на праздное созерцание подобных зрелищ у меня совершенно не было.
Несмотря на отсутствие света, гравитации и веры в успех, задняя крышка снялась сравнительно легко. Реквизированный у техника мультитул отлично справился с поставленной задачей, и, притом, что я даже не рассчитывала на такую удачу, все восемь крепежных болтов отвернулись, как миленькие. Правда, и крышка, и болты мгновенно взмыли ввысь, да там благополучно и повисли, но меня это мало заботило. Гораздо больше я переживала, что снова ошиблась в своих догадках, и не просто зря раскурочила корпус панели, а вхолостую растратила единственную возможность спасти «Этернум». Но, кажется, мне сегодня наконец-то улыбнулась Фортуна, и если в сумке нагло обчищенного мной аргианина еще и найдется нужный инструмент, а я смогу уложиться в оставшиеся минуты, шансы восстановить питание консоли нулевыми уже не назовешь.
ГЛАВА XX
На дисплей коммуникатора я старалась лишний раз не смотреть, но неумолимо тающие цифры и без того стояли у меня перед глазами ярчайшим напоминанием о грядущей катастрофе. Лезть в самое сердце консоли, не обладая даже сотой долей специальных познаний, требуемых для выполнения столь ответственного задания, было не просто рискованным поступком, а я бы сказала, верхом безрассудства, но я предпочитала сожалеть о содеянном, чем горько оплакивать бездарно растранжиренные возможности. Да и что греха таить, если операция завершится грандиозным провалом, в моем отношении и вовсе сработает принцип «мертвые сраму не имут», а значит, волновать меня сейчас должны были исключительно текущие события – по крайней мере до тех пор, пока будущее не перестанет являть собой абстрактную категорию.
Под защитной крышкой скрывался ночной кошмар рядового юзера, сроду не задававшегося сакральным для пытливых умов вопросом «А как всё устроено?». Нет, в первом приближении я конечно представляла, из чего состоит начинка среднестатистического компьютера, но этой базовой информации не хватало даже для того, чтобы без запинки перечислить основные компоненты «электронного мозга». Микросхемы, платы, шлейфы, кристаллы памяти – меня невольно бросило в ледяной пот от предательской мысли, что своими кривыми ручонками я скорее всего окончательно доломаю многострадальную консоль, и мой путь земной на том в итоге и прервется, однако мне вновь удалось справиться с приступом отчаяния, после чего я внезапно почувствовала небывалый всплеск энергии, в которой я так нуждалась в эти страшные мгновения. Оставалось лишь направить этот неожиданный прилив душевных сил в правильное русло, а принимая во внимание, что ничего, кроме ужаса, бесстыдно обнажившиеся внутренности управляющей консоли у меня сейчас не вызывали, для меня было особенно важно не скатиться в панику. Меня по-прежнему обуревал животный страх, но я прекрасно понимала, что дрожащими пальцами больших делов не наворотишь, а в моей ситуации даже один невыверенный шаг мог свести на нет все предыдущие достижения, между, прочим, тоже не с неба свалившиеся и добытые пусть, возможно, и не кровью и потом, но тем не менее достаточно дорогой ценой.
Если бы у меня было чуть больше времени спокойно просветить прожектором каждую деталь и обдуманно прийти к оптимальному решению, я бы так не дергалась, но система жизнеобеспечения звездолета, образно говоря, держалась на честном слове, то бишь на аварийном генераторе, и функционировать ей оставалось считаные минуты. Не стану лукавить, я до последнего опасалась, что банально не узнаю аккумулятор «в лицо» – как в реальности выглядит источник питания я могла лишь догадываться, и потому вынуждена была всецело положиться на плодотворный тандем интуиции и ассоциативного мышления. Проклятая невесомость, тьма тьмущая вокруг и неожиданно обострившееся чувство, будто за мной кто-то пристально наблюдает, угрожали вывести меня из равновесия, но я, похоже, вошла в раж и более не намерена была отвлекаться на рефлексию.
Сумка техника была доверху набита инструментом, но знакомых предметов в этом обширном наборе обнаружилась от силы треть. Я лихорадочно искала нечто вроде универсального индикатора, определяющего место разрыва цепи, и чуть было не издала торжествующий клич, когда почти сразу же наткнулась на таковой. К счастью, я успела сообразить, что мое ликование чревато потерей зажатого в зубах фонарика, и предотвратила намечавшийся взрыв позитивных эмоций, но энтузиазма у меня всё равно прибавилось в разы. Еще бы циферки на дисплее ненадолго остановили свой бег, дав мне разобраться, что тут к чему, вот тогда вообще была бы сущая благодать, но о таком раздолье я даже и мечтать не осмеливалась. А мечтала я преимущественно о том, чтобы капризная удача от меня и впредь не отвернулась, а «прозвон» соединения принес если не мгновенные, то хотя бы относительно быстрые результаты.
Я сознательно гнала прочь одолевающие меня сомнения и каленым железом выжигала страх ошибиться, но полностью избавиться от дрожи в поджилках мне так и не удалось. Зато пальцы прекратили мелко трястись, а индикатор лег в ладонь, как влитой. Посмотрев на таймер, я освежила в памяти пару особенно заковыристых лебарских ругательств из богатого арсенала нашего инструктора по огневой подготовке, и решительно взялась за дело. Спинным мозгом я непрерывно ощущала на себе чужой взгляд, и меня периодически охватывало желание резко обернуться и выяснить, наконец, кто или что затаилось во мраке, но с другой стороны, как говорится, меньше знаешь, крепче спишь, а нервишки у меня и так давно уже были ни к черту.
Повреждение выявилось настолько быстро, что поначалу я отказывалась верить собственным глазам и ушам. Индикатор тревожно запищал и вспыхнул красными огоньками практически в тот же миг, как только я торопливо приступила к реализации очередного безумного плана. Боясь спугнуть нежданное везение, я едва не впала в ступор, а затем на меня накатила новая волна ужаса. Да, я нашла проблемный участок, но теперь мне предстояло справиться с куда более творческой задачей, а именно устранить разрыв с помощью подручных средств из сумки подло обчищенного мною энсина, который с такими пустяковыми неполадками, вероятно, разбирался, что называется, шутя. Но я даже не знала, каким конкретно инструментом мне надлежит воспользоваться, а основательно поразмыслить на эту актуальнейшую тему я при любом раскладе не успевала. Дружба с логикой у меня сегодня тоже упорно не вырисовывалась, поэтому вся надежда была на пресловутое шестое чувство, имевшее пакостное свойство периодически вводить меня в заблуждение. Неохотно смирившись, что действовать придется наобум, я решила не изобретать велосипед, а схватила мультитул и принялась лихорадочно переключать режим за режимом в расчете наткнуться на нужную мне функцию. Простейшая по сути своей операция по идее и выполняться должна была просто, а с нынешним развитием науки и техники – еще и моментально. В противном случае чем мы отличаемся от наших далеких предков, если опираться на исторические хроники, великолепно обходившихся электрическим паяльником и обо всяких там лазерных лучах и иже с ними даже слыхом не слыхивавших?
Складывалось впечатление, что безжалостное время в разы увеличило темп и теперь неслось с крейсерской скоростью, а часики тикали прямо у меня в голове. Назойливый стук в висках плохо способствовал концентрации, и у меня бы непременно опустились руки после череды нерезультативных попыток, но внутреннее чутье меня не подвело, и когда я уже собиралась в ярости бросить мультитул оземь и обреченно покориться злому року, судьба вдруг решила надо мной смилостивиться. Наверное, мой последний шанс равнялся одному на миллион, но сейчас и это было немало.
