Сок был теплый, почти горячий. Но сейчас он казался самым прекрасным, что Гермиона пила в своей жизни. Солоноватый, со вкусом кокоса. Каждая капля казалась волшебным нектаром. Лежать под пальмой теперь было хорошо, просто восхитительно. Может, и искупаться? Только сначала бы поесть. Малфой, видимо, решил тоже самое. Он нашел камень и разбил свой кокос. Затем взял ее орех и разбил его тоже.

— По вкусу похоже на орешки, — сказала Гермиона, разжевывая маслянистую белую мякоть, — как же это вкусно. Боже, как же вкусно…

— Мы не выберемся отсюда живыми, — Малфой доедал свой орех.

— Хватит ныть.

— Я не ною, это жестокая реальность. Еще и плечи болят.

— Я предупреждала тебя не ходить без рубашки. Ты весь сгорел.

Ее руки были перепачканы кокосовым маслом, и ей было так хорошо, что даже Малфоя в тот момент хотелось сделать счастливым.

— Давай, поворачивайся спиной.

Его спина была красной. Гермиона осторожно смахнула с нее песок тыльной стороной руки. Потом начала проводить по покрасневшей и раздраженной коже ладонями, размазывая масло.

— На грудь тоже.

— На грудь ты сам можешь. Кокосовое масло у тебя на руках.

Малфой провел ладонями по плечам.

— У тебя родинки на груди, — заметила она. — Давай я помогу.

Гермиона пожамкала оставшуюся мякоть кокоса, стараясь выдавить хоть немного масла. Коснулась груди Малфоя. Ей показалось, что она уловила под пальцами стук его сердца. Провела ладонями вниз. Какая же у него горячая кожа.

— Ай, — простонал он.

— А че это вы тут делаете?

Из-за пальмы выглядывал Долгопупс.

— А ты-то сюда как попал? — крикнул Драко.

— Ошибся временем, — Невилл крутанул маховик и исчез.

— У него был маховик! Куда он делся? — простонал Малфой. — Он мог забрать нас отсюда! Да что ж он тупой, как этот кокос!

— Кокос? Я слышу кокос? — голограмма Гарри снова появилась над ними. — Вы справились с заданием, поэтому переходите на второй уровень! Найди еду и съешь ее! А так как вы находитесь на необитаемом острове, то есть придется то, что найдете. А найдете вы сундук прямо под этой пальмой!

Голограмма схлопнулась.

Под пальмой, едва они немного смахнули песок, действительно, нашелся сундук.

— Я первая! — прокричала Гермиона, думая не столько о еде, сколько о воде.

— Ты всегда должна быть первой?

Гермиона не ответила и открыла крышку.

Она некоторое время смотрела внутрь, а затем отвернулась.

Малфой тоже заглянул в сундук и увидел записку: «Съешь и получишь бутылку минералки!»

— Ты первая, — сказал Малфой.

— Малфой, ты чистокровный, вот ты и будь первым…

— Это ты всегда тянула руку…

— Это ты всегда выпендривался…

— Грейнджер! Десять секунд, и мы пройдём дальше!

— Я не ем разумных существ.

— А я вообще не голоден.

Ну… Хорошо… Гермиона вздохнула и снова посмотрела в сундук. В сундуке лежали флоббер-черви. Тут должен быть какой-то подвох…

Гермиона взяла одного толстенького. Зажмурилась и положила его в рот. Из глаз полились слезы. Джордж — это Джордж! Это был не настоящий флоббер-червь. Это была мармеладка. На вкус, как мусс из маракуйи. Второй оказался по вкусу, как спелое манго. Третий…

Малфой смотрел, как Гермиона, рыдая, ест флоббер-червей.

В нем снова зашевелилось то самое чувство, что вечно не давало ему жить спокойно. Чувство, которое не дало ему стать нормальным Пожирателем Смерти, убить директора и сдать Поттера. Совесть. И теперь она снова колола и кусалась. И Драко уже знал, что последует за этим. Он протянул руку к червю.

— Отдай! — закричала Гермиона.

— И не подумаю!

— Отдай червя! Он мой!

Драко сумел схватить червя, сунул его в рот и разжевал. Ананасовое мороженое… Холодное с кусочками льда. Зачарованные мармеладки!

Едва они съели мармеладки, как в сундуке появились две ледяные бутылки воды — и это было прекрасно.

Потом Драко лежал на песке, Гермиона рядом и, наконец, она сказала:

— Я иду купаться!

На ней простое черное белье, сойдет за купальник — решила Гермиона.

— Я что, зря подглядывал? — проговорил Малфой, наблюдая, как она раздевается. — И вообще мне нравится, как ты выглядишь без одежды.

Но Гермиона уже не слышала его. Она бежала к воде.

Как же хорошо броситься в прохладную воду после того, как вдоволь погреешься на пляже. В такие моменты даже Малфой не кажется раздражающим… раздражающе-красивым. Не бесит даже то, что он опять пялится на нее, как делал это постоянно вот уже… сколько она уже его начальник? В общем, ее уже не раздражало, что он пялится… совсем… раздражало только то, что он просто пялится и никогда ничего не делает. Может, ей тоже испечь печенье? Или его чистокровные принципы не позволяют ему встречаться с маглорожденной? Впрочем, все равно…

Гермиона покачивалась на волнах.

— У тебя лифчик просвечивает, — сказал Малфой, появляясь в воде рядом с ней, мокрый и довольный.

— Драко, не знаю как деликатнее тебе сказать… но ты это… загорел…

— И?

— Теперь тебя не примут обратно в аристократию… — она попыталась сдержать смех…

— То есть это единственная причина, почему меня не примут снова в аристократию? А как же поцелуй с маглорожденной волшебницей?

— Твой кокос явно перебродил на солнце, — ответила она.

Малфой вдруг оказался рядом. Гермиона почувствовала, как наперекор ее воле, все внутри сладко переворачивается. Она посмотрела на его губы.

— А че это вы тут делаете?

Невилл Долгопупс стоял на берегу и смотрел на них.

— Долгопупс! — заорали они вдвоем.

Но он уже снова растворился в горячем воздухе.

— Итак, вы прошли второй этап! И, кажется, выжили! — Голограмма Гарри просияла над ними. — И каковы червячки на вкус?!

— Я его ненавижу, — пробормотал Малфой.

— Кажется, я теперь тоже.

— Вы успешно справились с предыдущими заданиями. Теперь вам предстоит выполнить третье! Самое простое. Вам надо построить Хогвартс из песка!

— Всего-то! — язвительно сказал Малфой.

— Удачи, дорогие Гермиона и Рон.

— Я не Рон!

Голограмма Гарри исчезла.

— Построим замок, и мы свободны, — сказала Гермиона.

— А мне тут уже начало нравиться.

Солнце уже не пекло так сильно. Песок все еще был теплым, почти горячим. Строить замок было не самым плохим занятием. Точнее это было одно из лучших занятий, которым ей пришлось заниматься в последнее время. Пересыпать песок между пальцами, лепить башни и отключаться от мыслей, которые обычно ни на секунду не оставляли в покое. Не думать ни о чем. Слушать, как волны шепчут берегу какой-то романтический бред.

Малфой лепил башню старост. Сосредоточенный, задумчивый, со складкой между бровей, он казался очень красивым. Он помогал с квестом, хотя мог бы лечь под пальмой и просто наблюдать, как она делает все сама. Гермиона почувствовала какое-то очень приятное чувство по отношению к нему, больше, чем просто очарованность его внешностью. И когда он поднял на нее взгляд, Гермиона ему улыбнулась. Малфой улыбнулся в ответ.

— Грейнджер! Осторожнее!

— Что?

— Не наступай.

Она, все еще находясь в своих мыслях, неудачно поставила ногу, поскользнулась и опустилась прямо на замок, и, кажется, снесла Астрономическую башню.

— Слушай, — сказал Малфой, осматривая наполовину разрушенный замок, — а к черту это задание…

— Нам надо доделать замок, чтобы вернуться.

— Его все равно смоет прилив…

Малфой подошел и помог ей подняться.

— У тебя веснушки, — сказал он, стоя так близко, что она могла бы коснуться его грудью.

Его пальцы коснулись ее плеч, стряхивая с них налипший песок. Слишком нежно. Слишком мягко. Слишком чувственно. Скользнули по руке. Раз-другой. Гермиона вздрогнула всем телом.

Кажется, это место было зачаровано. Потому что теперь Малфой, потянувшись к ней, не удержался на ногах и они повалились на песок. И, похоже, разнесли к черту замок.