Маруша смолкла, вслушиваясь в оглушительную тишину. Лишь робко посвистывал ветер, да жалостливо скрипели прутья клетки.
"Сейчас все заорут от восторга! - внутри Маруши поднималась теплая волна победы. - Просто до них еще не дошло, что зарю можно не только ругать. Сейчас... Ну начинайте, начинайте же... "
Никакого рева не последовало. Кто-то кашлянул, кто-то ковырял пол острым коготком. В задних рядах смачно чавкали чем-то вкусным, но износоустойчивым.
- М-да, - начал распорядитель, почесав правой лапой левую. - За-а первую часть я бы не па-ажалел ка-аралевкий венок Ночи Лега-астая. Но вта-арая па-алавина просто пра-авальна. Ша-аблонисто. Безвкусно. Плоско. Э-этакий цыплячий ва-асторг, ка-аторым умиляется квочка-мамочка перед курами-са-аседками.
- Что-о-о, - грозно протянула Маруша. После прочтения строчки не казались ей шедевральными, но не такому надутому индюку ругать то, что сложилось в ее душе.
- Хреново! - засвистел кто-то из второго ряда.
- Хероватенько! - заливался петушиный голос за спиной.
- Хрениссимо! - защелкал иностранный акцент.
Со всех сторон доносились неприличные смешки, гуканье, хихиканье. Рядом с правой ногой размазался чей-то презрительный плевок.
- Ша! - гаркнул распорядитель, и мигом наступила тишина. - Первую часть на-ам никуда не деть! Выбирай, девочка! Или мы за-абываем про неудачный финал и делаем тебя Ка-аралевой Бала, или ты ва-азвращаешься в толпу и да-а утра мы тебя не слышим.
- Королевой? - не поверила Маруша, больше всего боявшаяся прослыть неудачницей.
- Точно! - крыло сделало витиеватый взмах, очерчивая то ли орлиный профиль, то ли макушечный хохолок. - Ну? Ты решилась?
Маруша взглянула на птиц. Те замерли, как в немой сцене. Только кот позади всех остервенело мотал головой.
"Не веришь, что стану королевой? - холодно подумала Маруша. - Королева это тебе не на пугале висеть. "
Сапфировый свет наливался жалостливой тревогой.
Глаза утконоса, чья шея завивалась спиралью штопора, на миг прояснились, а по горлу прокатился спазм.
- Эй, ты! Держи свой большой клюв закрытым! - предвосхищая нелестные речи, прикрикнула Маруша и повернулась к распорядителю. - Согласна, - громогласно отрезала она. - Когда-нибудь это должно было случиться. Я знала, что мне предначертана королевская судьба.
- Та-агда твои строчки па-аслужат сла-авами Лунного Гимна, - улыбнулся распорядитель. - А-а то у нас в па-аследнее время проблема са-а славами. А тва-ая га-алава украсит на-аш зал да-а утра, - кончик крыла ткнул точно в зенит, где в единой точке сходились все прутья. - Ка-алечко всегда га-атово.
Рядом с ведущим объявилась Птица-Пила, насвистывая "Колечко, на память колечко", подмигнула задорно, вытащила напильник, покрытый налетом ржавчины, и принялась затачивать обломанные зубцы на клюве.
- Постойте, - взъерошилась Маруша. - Кто вам сказал, что Королеве Бала необходимо отрезать голову?
- А ты думала, - удивился Пятнистый Лунь. - Королева - как идеал, - его глаза мечтательно закатились, - идеал недостижимый, - блестящие выпуклости покрылись мутной пленкой. - А стоит ли жить, когда кругом одни недостижимости? Выбирая королеву, мы признаем, что никто из нас не напишет лучше. Убивая королеву, мы избавляемся от комплексов и снова можем творить. Нет идеала - нет проблемы.
Мутнота мигом пропала. Глаза сверкали холодной яростью.
23
Что-то мягко толкнулось в левое крыло. Скосив глаза, Маруша увидела комок тумана с двумя голубыми звездами.
- Тебе оказана великая честь, - невесело улыбнулся кот. - Сознавая свою элитарность, они все же согласились принять тебя в свои ряды. Ты видишь в смерти конец пути, для них же она - отправная точка, откуда исходит луч последнего полета.
- Что можно изменить? - горячо зашептала Маруша в прокушенное кошачье ухо.
- Только драться, - качнулась кошачья голова.
- Эй, - рассердилась Маруша. - А с чего ты заулыбался? - она просияла. Ты меня обманываешь? Есть какой-то выход, о котором я не знаю?
- Нет, - улыбка кота вобрала в себя четыре сборника загадок. - Просто, по-настоящему чувствуешь себя свободным только однажды. Когда знаешь, что дерешься в последний раз.
- Эй, котяра, - нагло выкрикнул беркут с пробитой головой. - Не думай, что ты самый крутой. Здесь все мертвяками.
- Им тоже нечего терять, - улыбка кота расползалась все шире. - Выбирай, чью шею ты разорвешь в первую очередь.
Птичка пребывала в странном оцепенении. Мысли спутались, свалялись в неудобоваримый комок, как шерсть на Гарпии. Маруша не представляла, как это вцепиться в чью-то шею. Вцепиться так, чтобы хрустнули кости, а склизкая полоса кожи разорвалась, обнажая трепещущее мясо. И почему она не родилась орлом?
Страшный удар перевернул клетку. Марушу швырнуло в орущую от ужаса толпу. Птичка сжалась. Ей казалось, что по спине вот-вот полоснут ядовитые когти Скопы. Плотная масса пернатых вобрала птичку в себя. Стало жарко. Надвигалось удушье. Маруша закрыла глаза и отключилась.
Очнулась она от боли. Ее немилосердно вдавили в прутья. Кувыркнувшись еще два раза, клетка приняла обычное положение и выровняла полет.
Край левого глаза видел лишь серое оперение сапсана, из груди которого доносились странные потрескивающие звуки.
- Что-то у тебя видок невеселый, - шепнула ему в ухо Маруша. - Ты, случайно, не заболел?
Сапсан не ответил, но глаза его заволокла кровавая пелена.
- С тобой все в порядке? - из вежливости спросила Маруша. - Ведь, правда?
- Конечно, нет, - прохрипел сапсан. - Сейчас я подвинусь. Заняв мое место, ты все поймешь.
Из тощего тела торчал обломок окровавленного железного прута.
- Смотри, - прошептал кот, втиснувшийся между сапсаном и Марушей.
Клетка Безумцев лавировала между черными лохматыми лапами.
Внутри у птички все замерло. Стоило ли страдать полночи, чтобы угодить на завтрак какому-то ужасающему зверю.
- Это же елки, - радостно мяукнул кот. - Если птичьи боги и в самом деле существуют, значит, кто-то из них присматривает за тобой в эту ночь.
- Я сейчас задохнусь, - простонала Маруша, - или мне переломают ребра.
- Немного придется потерпеть.
