– Пусти, – прорычал Илай, – как ты смеешь… мой Дар…
– Что твой? – переспросил Лео, одарив его любопытным взглядом. – Дар? Этот? – спросил он, выуживая из ворота камзола золотую цепочку и тоненькую палочку-кулон.
– Но… – было воскликнул Илай, как Лео не дал ему договорить, а коротко бросил:
– Арженто («Вернись». – Прим. авт.)! – ворот камзола Илая отогнулся, и на свет показалась точно такая же цепочка с кулоном, как и у Лео. Только вот она легко соскользнула с шеи Илая, тут же теряя свою материальность, и, становясь полупрозрачной, устремилась к кулону Лео, будто бы наслаиваясь на него.
Илай часто-часто задышал, из его груди послышался утробный рык.
– Мерзавец, – почти рыча, процедил он, его глаза потемнели, клыки удлинились, и он попытался подняться на ноги, но не тут-то было: хватка Лео была железной.
– Остерегись, Илай, – со значением сказал он, – и покинь Совет. Нам есть, что обсудить и решить, но уже в моем Доме. Я достаточно прощал тебе сегодня.
Лео разжал кулак, позволяя Илаю подняться на ноги. Вопреки моим ожиданиям, он не попытался накинуться на Лео или сказать нечто грубое. Взгляд его продолжал оставаться черным от гнева, но что-то удерживало его от решительных шагов.
– Ты посмеялся надо мной, – тихо сказал он.
– Вовсе нет, – переведя золотой взгляд на стоявшего рядом с ним демона, спокойно ответил Лео. – Всего лишь позволил на время осуществиться твоей мечте, за которую ты так щедро заплатил однажды.
Мужчина нервно сглотнул и нерешительно отступил на крохотный шажок назад. Это не укрылось ни от кого из собравшихся.
– О чем ты? – тут же совладав с собой, спросил он.
– Ты хочешь, чтобы твое предательство стало достоянием Совета именно сегодня? Как скажешь, тем более большинство из присутствующих и так знает.
– Я не понимаю…
– Все ты понимаешь, – ухмыльнулся Лео. – Последняя Владыка Кайруса покинула нас не потому, что ее убил я, Илай, а потому, что была отравлена ядом… из коллекции, хранимой в моем Доме. Поверь, я не просто так провел эти восемнадцать лет. Все материалы своих изысканий я давно передал Совету, и то, что из хранилища яд пропал благодаря тебе, тоже. Так что же Тьма пообещала тебе? – изогнув бровь, посмотрел он на побледневшего мужчину.
– Молчишь, – коротко кивнул Лео, – это ненадолго. Свою роль ты исполнил: не дал прорваться хаосу безвластия, пока последнее дитя Дома Серебра не стало готово взойти на престол, а я не смог вернуться. Теперь пришло время платить по счетам.
Верхняя губа Илая изогнулась, обнажая белоснежные клыки, а сам мужчина прорычал:
– Твои слова – всего лишь слова! И раз я якобы виновен, почему же раньше никто из вас не предъявил мне это?
Слово взял Яр, темноволосый демон Дома Вечной Ночи. Легко откинувшись на спинку кресла, он говорил, не скрывая насмешки над всем происходящим:
– Тебе же сказали, ты уже сидел в кресле Главы, когда все подтвердилось. Илай, ты юн и амбициозен, чтобы играть в наши игры, когда один лишь ход растягивается на десятилетия. Мы давно знали, что именно ты передал яд Владыке эльфов, рассказал, как им пользоваться и какие будут последствия. Думаешь, для меня, – вынимая из внутреннего кармана камзола маленькую свирель насыщенно антрацитового цвета, сказал Яр, – есть глубины разума, куда я не смог бы проникнуть, оставшись незамеченным?
– Нашему миру не нужны потрясения, – согласно кивнул Оберон, – все слишком шатко, когда дело касается подрастающего поколения. Предателей среди нашей расы быть не может.
– И что же вы задумали теперь? Убьете меня? Приставите к суду?
– Нет, – покачал головой Амир, – ты умрешь в честном бою, так и не сумев подтвердить право Главы рода. Лео же снимет с себя обвинение в предательстве и станет спасителем последней из Дома Серебра. Все будет очень мило и красиво, так что не переживай, – почти добродушно улыбнулся демон Дома Огня.
– Да, – согласно кивнула Эмерелис, кривя пухлые алые губки в насмешке, – падешь достойно.
Я смотрела на все происходящее и не верила своим глазам. Кто-то скажет, что мне следовало испытывать гнев, ведь этот демон был повинен в смерти моей матери. Но думала я совсем о другом. Почему мне дали услышать этот разговор? Означает ли это, что и на мой счет у них есть своя партия, которую они рано или поздно разыграют, не оставив выбора? И все, что мне останется, – это покорно пойти на «казнь», которую сделают очень красивой и торжественной? Ответ был положительным, так мне казалось тогда. И все, что мне останется, – это барахтаться в этом болоте из последних сил и не позволить утопить себя.
Я резко шагнула к «трону» во главе стола и опустилась, занимая положенное мне место. Хватит. Погибла моя мать, а они говорят о произошедшем, как о способе выяснения отношений в своем мелком курятнике.
Стоило мне опуститься на каменное кресло и только подумать о том, чтобы сказать, что я думаю обо всем этом, как за моей спиной что-то заскрежетало и с силой бабахнуло. Резко обернувшись, я не поверила своим глазам. Женщина, та самая статуя, что всего мгновение назад держала руки разведенными, скрестила их на груди!
– Как мне этого не хватало, – едва слышно прошептала Иримэ, тепло посмотрев на статую за моей спиной, а потом и на меня.
– Совет собран, предлагаю посторонним удалиться, а предателя взять под стражу, – как-то по-особенному торжественно произнес Оберон.
В этот самый момент двери в Зал приотворились, и внутрь вошло несколько охранников, что до этого сопровождали нас. Оказывается, для них был отдельный портал, ведущий в приемную перед Залом Совета. Без лишних слов они вывели Илая, и высокие двери из мореного дуба за ними закрылись. Удивительно, что охранники были наготове, словно демоны были предупреждены заранее о таком повороте событий. Все знали, кроме меня…
И вот теперь все собравшиеся устремили свои взоры на меня. По их выражениям на лицах я видела, что они не ждут от меня какой-то вступительной речи или выражения мнения относительно произошедшего. А может, следили за реакцией на то, как быстро в их обществе расправляются с неугодными? Сейчас они словно присматривались ко мне, разглядывали, будто диковинную зверюшку.
Что на меня нашло, Бездна меня побери?! Но я легко откинулась на спинку трона, положив руку на стол и позволяя удлиниться ногтям, так что теперь они больше всего напоминали хищные когти. Легкая улыбка заиграла на моих губах, когда я не без злорадства провела коготком указательного пальца по отполированной поверхности стола, издавая неописуемый и невыносимый для чувствительных ушей собравшихся скрежет.
– Добротная штука, – заключила я, когда увидела, что на поверхности не осталось ни царапины. – Ну? Закончили с показательными выступлениями? Перейдем к делам насущным или поточим лясы о минувшем?
Говоря откровенно, я сильно проголодалась, а еще все эти «показательные выступления» на тему преступления и наказания порядком меня взбесили.
Как это ни странно, но, судя по улыбкам, мой настрой оценили именно женщины.
– Воля ваша, – лаконично сказала Иримэ, откинув рукой копну черных волос за спину. – Позволите?
Я лишь кивнула.
– Нам многое известно о вашей жизни в Ирэми, – начал было Оберон, встречаясь с моим взглядом, – но далеко не все. Хотелось бы узнать вашу историю более подробно.
– Вы хотите, чтобы я рассказала вам все с самого моего рождения? – как можно более равнодушно поинтересовалась я.
– Да, это было бы весьма… кстати, – кивнул Амир, точно так же, как и Оберон, впиваясь в меня взглядом.
Значит, допрос… Ладно. Я никогда не говорила, что по природе своей довольно нудная? Ну, так вот, чаще всего я себя сдерживаю, но, если надо, могу нудить до скончания веков. Вот и сейчас, решив отбить у товарищей охоту проводить допрос с моим участием раз и навсегда, да плюс ко всему, что-то я устала от этой встречи, я решила рассказать. Все как есть, в мельчайших подробностях. Начала я рассказ с того момента, как мне исполнилось два, дотошно описала дом, в котором жила, рассказала о женщине, что меня растила, братьях, отце. Соврала, что ненавидела их всей душой и как была рада, что пришлось уйти из дома. Рассказала о предметах, что изучала, живя в доме старого мага, и какой он был противный старикан и постоянно нудил о своем, о старческом. Потом в ход пошли прочитанные мною книги… Об этом я могла говорить бесконечно! Что же, зря я столько лет учила все эти «бла-бла-бла» обо всем и ни о чем? Рассказывала, нарочно описывая незначительные детали, при этом опуская то, что мне казалось важным. Порой ловила себя на мысли, что если еще хоть немного буду вещать в выбранной манере, то усну сама, невзирая на обстоятельства. Постепенно с лиц слушателей исчезали улыбки, взгляды, обращенные ко мне, теряли всякий, даже вежливый интерес. Я как раз добралась до «Концепции управления силовыми потоками с минимальным расходом резерва боевого мага», как моего слуха коснулся тяжелый, какой-то вымученный вздох Амира.
