Он лишь пожимает плечами, каждый его дюйм кричит о дерзком плохом мальчике.

— Но я хотел попробовать.

Глядя, как он облизывает пальцы, я не могу дышать.

— Невероятно, — бормочет он, и мы, наконец, прибываем на его этаж.

Дерзкий плохой мальчик настроен на победу.

Совершенно потеряв дар речи, следую за ним по коридору, с каждым шагом становясь все ближе к тому, что произойдет дальше.

Он плавно открывает дверь гостиничного номера и, придерживая ее для меня, входит внутрь. Он следит за тем, как я вхожу — пристально — и по телу прокатывается волна жара.

Что бы ни случилось дальше, я однозначно в игре.

Глава 2

МАКС

Вот уже более десяти лет у меня есть договоренность с одной обосновавшейся в Ванкувере Мадам, которая всегда подбирала мне женщин, способных удовлетворить мои причуды. Но на этот раз она превзошла саму себя. Эти губы. Из бесчисленных женщин, которых она предоставляла за эти годы, эта первая, ради которой я почти уверен, что нарушу свои собственные гребаные правила. Потому что хочу ощутить вкус ее губ даже больше, чем хочу увидеть ее перед собой на коленях.

Улучив момент, разглядываю ее. Почему? Без понятия. И даже не хочу знать. Для этого, вероятно, потребовалось бы отправиться в неуютное путешествие в чертогам моей души, для которого у меня нет ни времени, ни желания.

Запустив пальцы ей в волосы, слегка оттягиваю назад ее голову. Сверкнув сапфирово-голубыми глазами, она одаривает меня широкой улыбкой. Я усиливаю хватку, проверяя ее реакцию. Не думаю, что она играет, чтобы мне угодить. Она напоминает мне новеньких саб из клуба — нетерпеливых, затаивших дыхание. Я не такого ожидал сегодня вечером, но если ей хочется поиграть, я не против. Мои губы почти касаются ее губ, отчего она перестает дышать.

— Когда тебя в последний раз держали за волосы так, как тебе нравится? — Ее грудь поднимается и опускается.

— А может, никто этого не делал.

Безусловно — игра, но она мне по вкусу.

— Ты этого от меня хочешь?

— Да.

— Что еще ты хочешь? — Не понимаю, почему спрашиваю. Клиент — я. Важны мои желания. Но сейчас, единственное, о чем я могу думать, — это исследовать ее пределы.

Ее глаза расширяются, когда она понимает, что я спрашиваю всерьез. Да, вероятно, она тоже этого не ожидала.

Я ухмыляюсь.

— Давай начнем с основ. Твое стоп-слово…

— Красный, — перебивает она, и я сурово на нее смотрю.

— Это был не вопрос, красавица.

Она хмуро смотрит на меня.

— Ох!

Восхитительно.

— Сегодня мне не хочется наказывать, в противном случае, ты бы заработала, скажем, десять ударов.

— Ох! — Она облизывает губы. — Точно. Ладно. Что же…

Нервничающая, но жаждущая сексуальная кошечка абсолютно мне подходит. Отступив назад, скрещиваю руки на груди, в равной степени удивленный и возбужденный.

— Да?

— Нам следует обсудить ограничения.

— Конечно.

Мои требования всегда неизменны: покорная, гибкая, согласная на порку, когда при мне игрушки, а если их нет — на извращенные игры; открытая для контроля оргазма и легкого унижения, потому что последнее, чего мне хочется, — это натолкнуться на жесткое ограничение, когда я начну распускать свой грязный язык. Обычно стадия переговоров пропускается, но, полагаю, сегодня у нас все пойдет не по сценарию.

— Стоп-слово для нас обоих — «красный». «Желтый» — для предупреждения или перерыва, чтобы что-то обсудить.

— Это… хорошо. — Она складывает руки вместе, затем расправляет плечи.

Я не упускаю из виду ее нервозность, и несколько пересматриваю планы на вечер. Но ничего, чтобы могло усмирить мой член. Ей хочется просто грубого секса? Меня устраивает.

— Так каковы твои пределы?

— Для первой ночи?

Конечно. Я пожимаю плечами и жду продолжения.

— Никакой порки. — Она усмехается. — Но мне нравится угроза наказания. Грязные разговоры вроде этого — просто здорово.

Я киваю. По крайней мере, она это помнит.

— Можешь быть грубым.

— Насколько грубым? — Я вижу ее на четвереньках, мои руки сжимают ее задницу так сильно, что она белеет. Если бы я это сделал, то оставил бы свою метку.

Блядь, я хочу увидеть синяк на ее заднице. Хочу, чтобы на следующий день она вспоминала обо мне каждый раз, когда будет двигаться.

— Достаточно грубо. Удерживай меня… бери, что хочешь.

— Таков план.

Она краснеет.

— Отлично.

— Что-нибудь еще?

— Я, вероятно, что-то могла подзабыть.

Может, она новенькая. Подсказываю, чтобы знать наверняка.

— Мне нравится быть главным. Я хочу твоей покорности.

Она кивает.

— Ладно.

— Можешь не называть меня «сэр». Если я назову тебя шлюхой, обещаю, это будет комплимент. Я хочу, чтобы твоя киска была мокрой и все время умоляла о моем члене. Если тебя что-то не устраивает, мне надо это знать, но до тех пор, я хочу раздвигать твои пределы.

Ее глаза широко распахиваются.

— Да.

— Никакой порки, но что, если от сжатия появится синяк?

— Ладно. — Она сглатывает. — Но не на шее.

— Конечно, нет. — Я колеблюсь, потому что это есть в моем досье, но она взволнована, и мне не помешает укрепить ее уверенность в моих хороших качествах. Она вот-вот встретится с той стороной моей личности, которая представляет собой великого засранца. — Я доктор. Обещаю, ты в безопасности.

— Я тебе верю, — тихо говорит она, и мой член пульсирует.

Хватит разговоров.

— Раздевайся… медленно.

Я отворачиваюсь и, пересекая комнату, смотрю на нее в зеркало.

— Аккуратно сверни каждый предмет одежды и положи ее на комод, — говорю, когда она хочет бросить пиджак на стул возле двери. Ее удивление заставляет меня улыбнуться. Обычно они так надрессированы, что кажутся почти равнодушными или пресыщенными.

В другом конце комнаты стоит кресло и оттоманка. Сдвинув оттоманку так, чтобы она оказалась именно там, где я хочу, накрываю ее пиджаком, подкладкой наружу. К тому времени, когда я усаживаюсь, чтобы досмотреть оставшуюся часть шоу, ее блузка наполовину расстегнута, и я вижу верхушки кремовых грудей.

Мой член тверд и нетерпелив, но я не собираюсь торопиться.

Расстегнув последнюю пуговицу, она сбрасывает шелковую ткань с плеч и позволяет ей соскользнуть по рукам, пока та не повисает на согнутом указательном пальце. Отличный ход, я более чем впечатлен.

Бежевый — не тот цвет, что я обычно считаю сексуальным для бюстгальтера, но это уже не важно, когда я вижу, как прозрачная кружевная ткань намекает на темные соски, дразня меня.

Приложив правую руку к груди, левая исчезает за ее спиной. Движение ее руки аппетитно подчеркивает ключицу. Затем бретельки спадают, открывая самую идеальную пару грудей, которую я видел за последнее время. Полные и круглые, увенчанные дерзкими сосками, которые я умираю от желания укусить.

Эта женщина убивает меня. О чем, черт возьми, я думал, приказав раздеться медленно? Ах да, у меня впереди целая ночь. Но дело в том, что я хочу провести всю ночь с членом внутри нее, а это чертовски долго.

Она снова заводит руки за спину, и в тишине я слышу звук расстегиваемой молнии, а затем ее юбка падает на пол, и она остается обнаженной, если не считать едва прикрывающего ее кусочка кружева.

С сексуальной усмешкой она выходит из юбки, поворачивается ко мне спиной и наклоняется, открывая мне захватывающий вид на восхитительную задницу.

Мой член с еще большим воодушевлением натягивает молнию брюк, пока я обдумываю все способы, которыми хотел бы отметить эту задницу, но не могу, потому что оставил все свои игрушки дома в Ванкувере. И еще одна незначительная деталь — ее ограничения на порку на эту ночь, но я могу фантазировать о чем угодно.

Положив свернутую юбку на комод, она оглядывается на меня через плечо и подмигивает. Подмигивает! Дерзкая распутница. Подцепив большими пальцами пояс трусиков и, слегка виляя бедрами, она стягивает их вниз. Достигнув пола, она сгибается пополам. И на мгновение я теряю представление о том, что она делает, потому что меня отвлекает блеск ее киски, сверкающей между ног.