Все они были мертвы. На негнущихся ногах Вика ходила между ними, заглядывала им в лица - одинаково белые, с посиневшими ртами. Никаких следов насилия видно не было. Всё выглядело так, как будто люди просто замерзли, - всё, кроме застывшего в их глазах выражения нечеловеческого ужаса. Как будто то, что им пришлось увидеть в последние секунды жизни, было хуже, чем смерть.

  И вдруг одно из этих лиц на мгновение ожило. Синие губы пошевелились и с последним выдохом прошептали что-то - тихо, почти беззвучно, но Вика поняла. Это было одно-единственное слово.

  - Морозко...

  Дышать было все труднее. Легкие горели, в них хлюпала жидкость. Не чувствуя обмороженных ног, Вика медленно шла вдоль синего забора, огораживающего какую-то стройку, которую, судя по всему, недавно бросили - и, как видно, навсегда. Время от времени темнело в глазах, и она будто проваливалась в бездонную черноту космоса, туда, где нет ничего, кроме вечного холода. Но потом приходила в себя и продолжала свой путь.

  Теперь она знала, что ищет, и ей нельзя было останавливаться.

  Она знала - нужно найти смерть. Любую смерть, только бы не от холода. Уйти из жизни любым способом, только бы не увидеть Морозко. Это существо, чем бы оно ни было на самом деле, не должно до нее добраться.

  "Тепло ли тебе, девица?.."

  Голос, наполняющий душу ледяным безумием, звучал, казалось, со всех сторон. Вика поняла, что бежать поздно.

  Чудовище смотрело прямо на нее, и невозможно было отвести взгляд от его синего лица, от мерцающих неживым светом голодных глаз. Черные шелушащиеся губы разошлись в ужасной улыбке, открывая два ряда длинных зубов, похожих на иглы льда.

  Морозко все-таки нашел себе Снегурочку.

  Сделав неловкий шаг назад, Вика оступилась и упала, ударившись затылком о промерзшую твердую землю. Больше она не двигалась, только смотрела, не отрываясь, на гаснущее солнце. А может быть, это всего лишь угасало ее сознание.

  "Теперь потеплеет", - успела она подумать перед полным погружением в ледяной мрак. - "Теперь должно потеплеть."