- Тащите, есть! - весело проорал замполит . Его голос прорывался наружу из двух отверстий, расположенных по бокам от места погружения, создавая подобие стереоэффекта. Интонация торжества вдруг сменилась на визгливый тенор :
- Ребята, вы что! Держите крепче!
- Не можем, товарищ старший лейтенант. Сапог снимается!
- Держать! Я приказываю!
- Он лезет! Мы держим, а он лезет!
- Кто, еб твою мать?!
- Сапог лезет!
Тут второму держащему вдруг весьма некстати открылся во всей полноте необычайный комизм события. Первая волна смеха никак не отразилась на его лице, вторая выползла наружу широкой, счастливой улыбкой, третья сотрясла его всего до основания и нашла резонанс в трех десятках молодых , тренированных строевым пением глоток.
Вам никогда не представить себе, как можно командовать людьми, вися вниз головой над небольшим озером фекалий, задыхаясь от вони, держа в руках фуражку и партбилет, чувствуя , как слезает с ноги сапог, и при этом теряется последняя ниточка связи с наружным миром, а что будет, когда она оборвется, видно, стоит лишь посмотреть перед собою... И это будет не просто падение в дерьмо, ВЕЛИКОЕ ПАДЕНИЕ ТУДА НА ВСЮ ЖИЗНЬ. Почему-то вспомнился кадет Биглер из романа Ярослава Гашека.
Но наш замполит не зря получил дополнительную звездочку на погоны раньше времени. Сориентировавшись, он быстро сообразил, что угрозы уже неуместны, и заорал во всю глотку:
- Трое суток увольнения, водка и бабы за мой счет!
Как в собственную судьбу вцепились двое спасителей чести и жизни замполита в безнадежно мягчающие с носков сапоги. Одному из них наконец-то удалось уцепиться за диагоналевую брючину под коленом у замполита , и через несколько секунд тот стоял на дощатом полу изнеможденный и счастливый...
Все присутствовавшие постарались к этому моменту исчезнуть, а те, кто никак не мог, делали безуспешные попытки придать лицам нейтральное выражение. Подлинным актером проявил себя комсомольский секретарь, изобразивший некое подобие сочувствия.
А Певченко еще не верил в свое спасение и только теперь, ощутив себя в безопасности, но еще не придя в себя, сделал то, что может оценить по достоинству лишь бывавший в такой ситуации человек, ежели есть на белом свете таковой.
Певченко поднес заветную книжечку с портретом Ильича к губам и поцеловал с чувством, как боевое знамя полка, пробитое по случаю настоящей пулей на учениях "ЩИТ".
Ленин на корочке уже после поцелуя не плакал , и, наверное, простил его.
А в увольнение никто так и не сходил. Ну оно и понятно - но солдаты народ вообще понимающий. Да и сигареты у зампола в процессе поднимания сперли. Как чувствовали, что напарит. Зато и молодым потом было что рассказать. Что там молодым - на всю жизнь калюха!
Далее в протоколе отражены несколько высказываний, не имеющих отношения к сути рассказа, но выразивших претензии аудитории к стилю рассказчика. Наиболее полно отражает их высказывание О .С.Самородова:
- Блин, столько солдатских диалогов и всего три мата! Да в жизни не поверю. Неестественная у тебя прямая речь. Соцреализм какой-то !
Председатель предупредил члена Клуба Самородова О.С. о недопустимости употребления непристойных выражений в стенах клуба. Возникло некоторое непонимание, и лишь когда председатель указал, что имелось в виду слово соцреализм, недоразумение было улажено.
Одобрив рассказ, председатель похвалил рассказчика за историзм, но отметил, что все-таки выступавший несколько отклонился от темы, и несмотря на полезную информацию о различных подвидах сортирной субкультуры, не наполнил материала философской мыслью, что могло бы значительно повысить ценность поведанного.
Слова попросил член клуба А.Н. "Господин Буш" Наделяев. Председатель требует объявить название рассказа и предоставляет слово члену клуба Наделяеву А.Н.
РАССКАЗ О ТОМ, КАК ОТЕЧЕСТВЕННАЯ НАУКА ПОТЕРЯЛА ПЕРСПЕКТИВНЕЙШЕГО ФИЗИКА ЯДЕРЩИКА ИЗ-ЗА ЕГО ЛЕГКОМЫСЛЕННОЙ СКЛОННОСТИ К ИНДИВИДУАЛИЗМУ.
Есть под Москвой такой город, Долгопрудный. И там есть какой-то институт, типа "почтовый ящик", где сидят физики-ядерщики. Я раньше думал, что они все очкарики чокнутые, и весьма удивился, когда увидел несколько этих физиков внатуре. У них там, оказывается, не только физика , там и со спортом все в порядке, будь- будь, и у них самая крутая команда по академической гребле.
И было в этой команде два крепких кента, корешились еще со школы, и в институт, и в аспирантуру, и в "ящик" вместе - ну кенты. Один был загребной - два ноль два роста, сто пять вес, штаны пятьдесят, плечи пятьдесят восьмой, ну - геракл конкретный.
А второй был рулевым на ихней этой десятке-распашонке, и росту полтора на табуретке и в плечах горелая спичка, ехан штраус! А весил аж сорок с лишним, наверное. Мухачом, боксером наилегчайшим в институте был. Чемпионом. Их таких всего было два, и другой вообще за шваброй прятался. Но он так, по жизни, наглый был, и в физике своей волок. Но с таким кентом будешь наглым.
Ядерщики, у них своя жизнь вообще. Придумал бомбу - ленинская премия. Тачка тебе, хата как надо, блядей прямо из мюзикхолла привозят. Придумал какую-нибудь херню - звонишь лично Горбатому - и назавтра получаешь в кассе бабки. Но тратить их только там ,в "ящике". Но там и лавка - я вам скажу! Хочешь - какой-нибудь "Гулаг" читай, хочешь - порнуху с картинками. Ты только вовремя изобрети чего, подсуетись - и порядок.
Я вот сам хочу по науке пойти - открыть какого-нибудь неизвестного микроба. За это башляют - пиздец! Но в ящике сидеть не надо зато!
Председатель напоминает рассказчику тему заседания и ряд требований регламента.
- Ставь всем по банану и трещи хоть до завтра! А так - придерживайтесь темы!
Докладчик извиняется и продолжает.
Только во одном они как все люди. И тут ни хера не поделаешь. В колхоз их возят все равно. И этот институт тоже возят. Логика тут простая. Их особый колхоз обеспечивает. И туда тоже левых людей не закинешь. Так что будь ты хоть Бойль и Мариотт, а милости просим в поле!
И как-то в сентябре они поехали. Сначала едет бригада квартирьеров получать простыни, матрасы, койки собрать, ну - то-с°... Вот и эти два друга поехали.
