- Думаю, да.
- Прекрасно! - на одутловатом лице заиграл румянец. - Великолепно! Нам не стоит терять времени. Ты помнишь, где это? Отправляемся прямо сейчас.
Глазами Алёна показала, что хочет поговорить. Шутливо отпросившись у Виля Сергеевича, Хорь нырнул за супругой в парадную отеля, в узкое пространство между двумя дверьми, забитое садовыми инструментами и всяким хламом.
- Послушай... - Алёна повернулась к нему и, схватив за рукава пальто, просительно потянула их вниз. - Давай уедем. Прямо сегодня.
- Что я слышу? Ты готова собраться и уехать? Попугай поднял тебя на смех с твоими безумными теориями?
Юра с содроганием услышал в своём голосе что-то, похожее на злорадство. Он словно наблюдал за собой со стороны - так мальчишка, стоя у окна, наблюдает, как главный школьный хулиган покидает двор верхом на новеньком велосипеде его недруга.
Алёна опустила голову. От её волос пахло гостиничным мылом.
- Нет, попугай ничего не сказал. Я просто решила, что, наверное, всё это ни к чему хорошему не приведёт. Когда-то я думала, что не сумею выжить в мире без волшебства и тайн, загнусь, как бабочка, что выползла из кокона в момент первых заморозков... Но сейчас появилось новое странное чувство: некоторым тайнам лучше оставаться неразгаданными.
- Знаешь, что? - Юра старался говорить как можно мягче, но внутренне он горел. Пряжка ремня соскользнула с пояса брюк и впилась ему в живот, это выводило его из себя. - Не хочешь лучше прокатиться с нами? История этого сыщика не менее бредовая, чем та, что привела нас сюда, и только что она получила развитие. Я хочу посмотреть, чем всё закончится.
- Я тебя совсем не узнаю, - беспомощно сказала Алёна. - Ты же воплощение прагматичности. Рядом с тобой я всегда чувствовала, что обеими ногами стою на земле. А теперь... скажи, ты делаешь это назло мне?
- Назло? - это слово взорвалось на зубах Хоря как петарда. - Ты хочешь поговорить о моих чувствах? Что ж, слушай. Я сейчас словно читаю продолжение одного из любимых моих детективных романов. Лучше! Участвую в нём. Иногда я, фигурально выражаясь, оборачиваюсь и разглядываю свою жизнь как цепочку следов. Спрашиваю себя: "Что я буду рассказывать детям? Как в шутку называл своих учеников дуралеями, а они меня - дуралееводом? Как однажды полез с компанией в горы и сломал себе палец?" Просто цепочка следов на песке. А этот след... этот след уже тянет, если не на след на Марсе, то как минимум на след в джунглях какой-то экзотической страны.
- Я понимаю, - сказала Алёна, опустив глаза. Юра с трудом разобрал её голос сквозь шум вентиляционной системы. - Иди. Мне что-то нездоровится. Подожду в номере.
Юра повернулся и вышел. Виль Сергеевич курил, облокотившись на "Хёндай", по-прежнему единственный на парковке, и посматривал на часы. Было видно, что ему не терпится тронуться в путь. Юрий испугался, что ему придётся возвращаться следом за Алёной в номер за ключами от автомобиля, но они вдруг оказались в кармане. Он уставился на них как на мышиную отраву, которую кто-то насыпал ему в пальто.
"Эй, - спросил он себя. - Что я делаю неправильно? Ответ всё не принимается, дорогуша... раз-два, это не только слова".
Помнится, один третьеклассник, в классе у которого Юра замещал Юлию Сергеевну, научил его этой считалке. Они тогда совершенно не знали, чем заняться: по расписанию была математика, а доли и дроби даже для Юры были тёмным лесом. Поэтому они просто сидели и говорили, а впоследствии преподаватель долго размышлял на тему того, что дети этого возраста как дурные маяки среди скал, к которым заблудшие рыбацкие лодки и потерявшие курс корабли слетаются словно мухи на мёд. В трюмах хватает богатств - среди них человечность, честность, порядочность, - но всё это погружается на дно, когда просмоленное брюхо разбивается о рифы детского эгоцентризма.
Три, четыре - меня нету в этом мире. Пять, шесть, у меня для вас весть.
Дети - лоскуты первобытной тьмы, поверх которой родители, общество и школа пытаются пришить заплатки из весёленькой джинсовой ткани. И сейчас возникло чувство, что он, преодолев значительное расстояние по крутому склону горы к её вершине, совершенному, чистому, доброму разуму, сорвался и катится вниз, в свои юные года, поросшие жёстким кустарником, и дальше - туда, где тень от мрачных туч, завихряющихся вокруг вершины, закрывает все помыслы и стремления, кроме самых первобытных.
Семь, восемь, когда наступит осень, девять десять - вас всех повесят.
Блог на livejournal.com. 29 апреля, 01:14. Провожу исследования.
Человек в кресле появляется, когда я вхожу в комнату с тарелкой в руках. Не важно, полная она или пустая. Он исчезает, когда я падаю перед ним ниц. Скорее всего, слова или мысли не имеют значения: последний раз я мычал что-то совсем нечленораздельное. Значение имеет сама ПОЗА ПОКОРНОСТИ. За сегодняшний день я провёл четыре эксперимента, держа тарелку так и этак, переворачивая её дном вверх. Каждый раз он сидит в одной и той же позе. Каждый раз я чувствую недостаток воздуха. Это было бы похоже на заевшую в VHS-магнитофоне плёнку, которая вновь и вновь демонстрирует одну и ту же сцену, если бы не было так реально. В глазах не было и намёка на узнавание: в каждый мой новый приход он видел меня как в первый раз.
Но он вполне реален. Не призрак или что-то типа того, а настоящая, благоухающая мертвечиной туша. Я не хотел навлечь на себя его гнев, поэтому вместо ножа, как сначала собирался, швырнул в него банку с корвалолом из ящика с лекарствами в ванной. Она с тихим звоном отскочила от зубов сидящего в кресле мужчины и ухнула - клянусь, я и не думал, что так получится! - прямо в его нагрудный карман. Ноль реакции. Как обычно, коленопреклонная поза отправила его в небытие. Кто знает, где теперь лекарство? Иногда я вспоминаю об этой баночке с ностальгией. Принимает ли Елисей Геннадьевич таблетку, когда находит, что сердце его больше не колотится?
5.
Хорь очнулся, когда вдавил педаль тормоза, чтобы пропустить на пешеходном переходе нескольких подростков. Возможно, излишне резко. В салоне стоял затхлый запах, того рода, что появляется в давно заброшенном доме. Юра опустил со своей стороны стекло. Детектива странный запах не смущал. Он изучал водителя круглыми совиными глазами.
