- У тебя дом - развалюха и огород - метр на два, - говорила Кристина. - И ты собираешься привести меня в свою жалкую лачугу? Надо отстроить дом и прикупить земли. Я не выйду замуж за нищего.

  Пауль вздохнул. Она права. Последнее время дела его шли из рук вон плохо. Когда-то ловля теней считалась выгодным занятием и люди, подобные ему, купались в роскоши. У теней красивый мех, легкий и серебристый. Вдобавок у многих из них вкусное мясо. Из теней насекомых делали ювелирные украшения и некоторые лекарства. У человеческих в подпольных клиниках извлекали донорские органы и выкачивали кровь, а кожу пускали на дамские сумочки.

  Плохо только, что тень, как и душа, у каждого существа одна и, раз отнятая, не отрастает заново. За полстолетия люди обестенили планету, высосали из нее все соки, взяли все, что можно было взять. Не то чтобы мир сильно изменился. Лишенные теней существа летали и бегали, охотились и размножались. Не теряли ни цвета, ни живости, разве что выглядели плоскими. Детеныши у них рождались без собственной тени. Зато ловцов расплодилось столько, что на каждого теневого зверька - чудом уцелевшего - приходилось по десять охотников.

  "Пусть мне повезет, - прошептал Пауль. - Ради моей любви". Он думал о Кристине, о ее синих, как лен, глазах. Но боковым зрением уже подмечал бабочку. Обычную крапивницу с ярким разворотом крыльев, но не плоскую, а трехмерную. Солнце обтекало ее, как вода. Тень у такой - драгоценная. Скатанная в шарик, она сверкает, как бриллиант, и стоит почти столько же. Поймать ее трудно, но Пауль умел. Надо сперва накрыть насекомое сачком, а потом, аккуратно придерживая летунью за крыло, оторвать от нее тень, как листок бумаги. Одно неверное движение - и тончайшая ткань рассыплется хрустальной пыльцой. И вот ее уже нет - осталось только легкое мерцание на пальцах. Красоту легко испортить, и в результате вместо вожделенных денег получаешь пшик. Очередную плоскую пустышку.

  Бабочка села на ромашку и, развернув хоботок, погрузила его в желтую сердцевинку. На лепестках трепетала прозрачная тень, слегка вытянутая, с заостренными крыльями, чуткая и словно готовая каждую секунду вспорхнуть. Пауль затаил дыхание и начал медленно поднимать руку с сачком, одновременно делая шаг вперед. Неожиданно громко треснула ветка, и бабочка снялась с места, но не опустилась на соседний цветок, а полетела прямо в небо. Все выше и выше, пока не обратилась крохотной блесткой и не растаяла в голубизне. Пауль проводил ее разочарованным взглядом.

  "Может, и хорошо, что улетела, - утешал он себя по дороге домой. - Если не попадется другому ловцу, то следующим летом здесь появится целая стая таких, как она. А охотников будет все меньше. Многие из-за нужды продают свою тень и не могут больше ловить".

  Действительно, ловцы без тени - все равно как слепые художники или глухие музыканты, ни к чему не пригодны. Они не видят объемно. Вот хотя бы Кристина, чью тень родители продали еще в детстве. Она не понимает, чем Пауль отличается от нее. Если он лишится тени, она и не заметит.

  "Кристина не видит моей особенности, моего таланта, - думал он с грустью. - Она не станет ждать целый год. Выскочит замуж за того, кто побогаче".

  "А может, ну ее, эту ловлю?" - спросил себя Пауль, и кровь бросилась ему в лицо. Все его приятели давно продали свои тени и разумно потратили деньги. Только он до сих пор держится за какие-то принципы. Как скупец, сидящий на сундуке с золотом, плачет, что ему нечего есть, так и он, имея в руках несметное богатство, живет в бедности. Все, хватит.

  Вообще-то торговля человеческими тенями преследовалась по закону. Но на черном рынке можно было продать даже маму родную, не говоря уж о ее - или чьей-нибудь еще - тени.

  Дома Пауль сразу прошел на кухню и выбрал самый большой нож для разделки мяса. Встав у окна, в луче света, он смотрел на тень, которая слабо шевелилась на полу, словно дышала. Потом склонился, точно в глубоком поклоне, и резко полоснул ножом. По телу прошла волна боли. Закружилась голова, и странно-пусто сделалось внутри. Как будто не тень он себе отсек, а вырезал из груди сердце.

  А вот и она, рыдая, скорчилась у его ног. Маленькая, испуганная, жалкая. Пауль взял ее на руки и, бережно укачивая, понес на черный рынок.

  - Тише, не плачь. Все хорошо.

  Он лгал, конечно, но тень поверила. Обхватила его шею тонкими ручонками, прижалась и засопела. Всю дорогу она болтала, как ребенок, дышала Паулю в ухо и почему-то называла его папой.

  А он шагал по пыльной дороге, и ему становилось все хуже и хуже. Он жалел доверчивое создание, которое нес на верную смерть. Жалел себя, опустошенного. Жалел весь этот алчный и продажный мир, сделавший его убийцей.

  Но ведь еще не поздно остановиться! И пусть вдали уже маячат шатры черного рынка, он может вернуться в деревню, продать дом и уехать на край земли. Например, к морю. Купить лодку и стать рыбаком. Или еще кем-нибудь. На свете много разных мест, найдется уголок и для него. Пауль задумчиво помялся на перепутье и решительно повернул назад.

  А как же Кристина? К черту Кристину! Обними меня крепче, малыш. Скажи еще раз "папа".