— Так откуда это у тебя?
Стас со свистом выдохнул через зубы и тут же об этом пожалел: боль в затылке, потревоженная еще во время возни вокруг кресла, ломанула в виски, а оттуда и на глазные яблоки. Он медленно опустился на стул и малодушно подумал о таблетках в кармане куртки. Хорошо было бы остаться одному, но, похоже, его мнение никого не интересовало — Антон сидел, уютно развалившись в кресле, а злосчастная Камбала опять обозначилась на подоконнике так и не закрытого окна и спокойно намывала себе морду лапой, ни на кого конкретно не глядя и вообще абсолютно ничему в этой жизни не удивляясь.
— Если скажу откуда, обещаешь свалить? — нашел компромисс Стас.
Антон поиграл бровями и кивнул. Любопытство победило. Стас только плечами пожал. Ничего геройского, просто так получилось. Поэтому и ответил ровно и спокойно, в надежде на то, что странный тип все-таки отвалит.
— Два года назад. 53-я пожарно-спасательная часть. Приехали на возгорание в квартире. Полыхало знатно. Хозяин без сознания на полу в прихожей. Ну выволокли его, смотрю, а у него в коридоре канистры с бензином стоят. Запасливый, сука… Я на них смотрю, а они уже как шарики раздулись. Чуть-чуть не успел…
— Так ты пожарный? — удивился Антон, чуть сдвигаясь в кресле по направлению к Стасу и судя по всему выметаться не собираясь. Даже Камбала оторвалась от вылизывания шерсти и уставилась на Стаса, забыв про выставленную пистолетом тощую лапу.
— Я никто… — честно сказал Стас и резко сделал шаг, чуть не взвыв от нового приступа боли, теперь уже накрывшего не по-детски. — Уходи, ты обещал. — И, хмыкнув, добавил: — По-пацански…
***
Следовало прибраться, конечно. Тем более что как раз наступил выходной. Стас раскопал в прихожей обглоданный веник и жестяное ведро с засохшей, по форме края, тряпкой и подставил его под гудящую струю воды. Головная боль дремала, пригретая спокойной безветренной погодой и предстоящим выходным. Он в кои-то веки решился включить радио, найдя спокойную волну с классикой. Любимый рок он давно не слушал. Прежние привычки как-то сами собой отсохли, отпали. А новые еще не наросли.
— Переживем… — бормотал Стас, пережидая, пока вода не наполнит ведро наполовину, и берясь за веник. За дверью было тихо и пока никто не ломился. Сегодня утром за яблонями мелькнуло яркое пятно красной пижонской куртки и хлопнула калитка. Камбала тоже не появлялась, может, стая бездомных собак до нее все же добралась. Стас сначала вымел, а потом вымыл пол, старательно выжимая тряпку. У входной двери подхватил связанный из некогда ярких ниток половичок и как следует потряс, выбивая многолетнюю пыль. С половичка взмыла вверх сиренево-глянцевая бабочка рекламного флаера. Стас машинально подобрал ее и покрутил, недоумевая, откуда могла взяться подобная дрянь на его крыльце — почтальон и тот забредал сюда редко, так что рекламным мусором обычно не заваливали. Получалось, что баннер сунули ему специально. Стас недоверчиво покосился на калитку и снова принялся разглядывать тоненькую сложенную втрое брошюрку, наконец прозревая. Неузнаваемый и чужой в гриме на переднем плане красовался не кто иной, как Антон. Узкие брючата, как всегда голый торс, накрашенные губы. Листовка рапортовала, что программа начинается в девять вечера каждую субботу, и выглядела как приглашение. Стас смял негнущийся глянец рукой, отправил в пакет с мусором, поджидающий тут же у порога, и, насвистывая, направился к контейнерам в конце улицы, чье местоположение выдавала безумная вонь. Стас поиграл в баскетболиста, запулив мешок с безопасного расстояния, чтобы не испачкать тапки, и отправился в обратный путь. На улице было тихо и пустынно. Дачники еще не наехали, а остальной народ отсыпался после рабочей недели. Камбала встретила его на крыльце и настойчиво боднула в ногу.
— А чего не в кресле на этот раз? — едко поинтересовался Стас, проходя в комнату и захлопывая дверь у Камбалы перед носом, и чертыхнулся, ибо кресло оказалось занято Антоном. Сегодня на нем была весьма скромного вида майка, а вот джинсы, напротив, такие, словно соседу пришлось сразиться со стаей саблезубых тигров по дороге сюда. Видимо, Антону жизненно необходимо было обнажать как можно больше частей своего тела, чтобы чувствовать себя нормально. К слову, посмотреть там было на что. Стас отвел взгляд и открыл рот, чтобы послать соседа по матери, но не успел.
— Тебя Стас зовут. Я у хозяйки узнал. И, вообще, я тебе соль принес, — миролюбиво прервал еще не начавшийся диалог Антон и демонстративно водрузил на стол упаковку. Комната была маленькая, и для того, чтобы это сделать, ему не пришлось вставать. На этикетке белым по синему было выведено «Соль морская». Ну конечно, кисло подумал Стас, улица Азовская, соль морская, все логично. Боль в затылке потихоньку заскреблась коготком, предупреждая о своем пробуждении.
— На фиг мне соль? — монотонно спросил Стас, ругая себя за то, что вступает в бессмысленный диалог. — Не отвечай. Рекламу ты под дверь подбросил?
— Я, — с готовностью закивал Антон. — Придешь?
— Нет, — все так же бесцветно ответил Стас и пошел к плите. Налил воды в кастрюльку, почиркал спичкой, зажег конфорку и подкрутил огонь. В комнате запахло серой и скандалом. Спичка догорала в пальцах Стаса, и он смотрел на нее, не отрываясь. Боль все настойчивее скреблась в затылке, но он все же надеялся, что сегодня обойдется. Вот если бы только совсем не двигаться и лечь прямо сейчас. — Я не хожу в пидорские заведения.
Любой бы на месте Антона обиделся и ушел. Собственно, этого Стас добивался который день подряд.
— Я танцор, — насупился Антон.
— Ты шлюха, — отрезал Стас, не в силах оторваться от созерцания синеватого языка пламени и покрываясь ледяным потом. Боль в затылке разрасталась, гася надежду на спокойный день. Стас зло задул спичку.
— Можно я буду задавать тебе один-единственный вопрос в день, и все? — предложил Антон.
— Нет, — Стас кинул обгоревшую спичку прямо в раковину.
— Голова каждый день болит? — жизнелюбивый Антон был непробиваем.
— Нет, — соврал Стас. Огненный шар молниеносно раздулся в голове, давил изнутри, выдавливал глаза из черепной коробки. Каждое движение отдавало в висках зелеными, тошнотными вспышками, и, если бы не это, он бы уже набросился на Антона, но экономил силы и двигался плавно. Антон, словно почувствовав его состояние, встал с места и сам направился к двери.
— Можно я завтра опять приду? — потоптался он на пороге.
— Нет, — вцепился в косяк Стас и процедил, прикрывая за ним дверь: — И Камбалу свою держи при себе, а то я ей, не ровен час, голову откручу.
— Камбала не моя, — рассмеялся Антон уже со ступенек крыльца и помахал рукой от калитки. — Она сама по себе и приходит только к тем, кто ей по нраву. Думаю, ты ей понравился.
— Упаси боже, — скрипнул зубами Стас, аккуратно прикрывая дверь и делая несколько шагов на ватных ногах. Зеленая пелена застилала глаза. Он еще успел выключить ледяной неуклюжей рукой огонь под кастрюлей, выдавить из кассеты сразу три таблетки, плеснуть воды из чайника в первую попавшуюся кружку, заливая заодно и клеенку. Закинул таблетки чуть ли не в пищевод, торопливо запил тепловатой мерзкой водой и воткнулся лбом в подушку…
Проснулся в полнейшей темноте. Вокруг было тихо, только где-то поскрипывали деревянные половицы да тикали на стене старомодные часы. Голове было тепло и уютно. А еще ее непривычно тяжелило. Словно на Стаса во сне надели теплую зимнюю шапку. Стас пощупал рукой и вздрогнул: в пальцы ткнулось что-то влажное-кожаное, руку щекотнули усы и незамедлительно включилось громкое тарахтение. Шапка завибрировала, устраивая голове настоящий вибромассаж.
— Ах ты ж, зараза такая… — начал отчитывать ее Стас, но вдруг замер. Голова не болела. Совсем. Обычно после таких приступов, как сегодня, он сутки валялся в постели, обливаясь потом, не в силах подняться на ноги, ибо даже после обезболивающих тупая, тошнотная беспомощность никуда не уходила. Сейчас голова не болела совсем. Как когда-то, когда эта способность не испытывать боль еще была самим собой разумеющимся. Тем, что было нормально и совершенно не ценилось. Стас замер, наслаждаясь моментом и боясь пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкий баланс. Глупо и иррационально не решался трогать Камбалу. Неподвижно лежал, отвлеченно думая, что кошак целыми днями шарится по помойкам и стопудово обзавелся внушительной коллекцией блох, но сейчас на это было плевать. Стас удобно подложил руку под щеку и прикрыл глаза, вслушиваясь в мерное урчание над головой. Это урчание потихоньку забирало его, качало на волнах и мягко толкало обратно в сон. Он сладко зевнул во весь рот и пробормотал безадресно, обращаясь не то к Антону, не то к Камбале.
