– Пользуйся! – сказал мужчина и вышел, закрыв за собой дверь.

На самом деле Милана не хотела в туалет, она подошла к умывальнику, как ни странно, вода была кристально прозрачной, девушка смогла умыть лицо и руки. Рядом висело зеркало, но очень мутное, будто висит тут ни один век. Она посмотрела в него, немного пригладила волосы, глаза были сильно красными, хотелось заплакать, но она сдержалась.

Выйдя в коридор, она никого не заметила, постояла несколько секунд, убедившись, что его нет, еле ступая подошла к входной двери, та поддалась. Но Милана не увидела ничего, кроме снега, деревьев и темноты, все еще была глубокая ночь. Её тут же обдало ледяной волной воздуха с улицы. Она также тихо закрыла дверь и вернулась в комнату. Мужчина сидел и читал книгу, словно и не вставал, но когда она вошла, поднял глаза и сказал:

– Ложись спать.

Милана снова вздрогнула от его слов, она боялась этого мужчину и уж точно боялась лечь спать в его присутствии.

– Кто вы? – тихо спросила она, сев на диван.

– Не твое дело, – грубо ответил он, – ложись спать, если захочешь пить, в чайнике есть вода.

– А вы спать не будете?

– Буду! Я постелю себе на полу. И сделай одолжение, перестань дергаться! Я тебе десять раз повторил, что ничего тебе не сделаю.

В его голосе Милана снова услышала раздражение, и легла, как он и сказал, боясь разозлить. Она прикрыла глаза и из‑под ресниц наблюдала за мужчиной. Какое – то время он посидел, читая книгу, потом встал, мельком глянул на девушку, подошел к шкафу, достал одеяло, положил на пол практически перед дверью, сходил за своим пуховиком и кинул себе вместо подушки. Затем щелкнул выключателем, в комнате сразу стало так темно, что не видно было даже очертаний мужчины. У Миланы сразу еще сильнее забилось сердце от страха, она широко открыла глаза, пытаясь рассмотреть, не подходит ли он к ней… Через несколько минут глаза привыкли к темноте, и девушка еле – еле смогла рассмотреть, что мужчина лежит, повернувшись к ней спиной. Она выдохнула и немного успокоилась, значит пока он ничего не хочет с ней сделать. Как только напряжение немного отступило, глаза стали слипаться, к тому же она немного согрелась, в комнате действительно стало теплее. Засыпая на несколько секунд, она тут же вздрагивала и просыпалась, снова глядя на мужчину, не встал ли он, не повернулся ли к ней… Помимо этого в голове были мысли о Паше… Он уехал, бросив её. С одной стороны она его понимала, ведь они были почти не знакомы, но с другой… Она на него надеялась, а он уехал, и уже скорее всего в отеле рядом с мамой, а она черт знает где, в лесу, в какой‑то хижине, в постоянном страхе, что этот пещерный человек захочет ею воспользоваться! К тому же она вспомнила, что в машине остались все её вещи, деньги, документы, и она не могла представить, как все это теперь найти. Постепенно мысли все – таки начали путаться, и Милана уснула крепким глубоким сном.

Паша въехал на парковку перед отелем. Чуть дальше располагались маленькие домики, которые сдавались в аренду, его мать жила в одном из них, еще в пяти таких же жили постоянные работники курорта. А за этими домиками начинался более крутой подъем к вершинам заснеженных гор. Паша здесь не был давольно давно, и при других обстоятельствах он бы обратил внимание на окружающую красоту, но сейчас он припарковал машину и бросился в домик, который занимала его мама.

В доме было две комнаты и кухня, Паша прошел через коридор, и замер, в первой из комнат спала женщина, которую он никогда не видел, но его это не удивило, потому что мама часто использовала эту комнату для гостей, и её подруги оставались ночевать. Было почти три часа ночи, и все крепко спали. Тихо пройдя мимо незнакомой женщины, он зашел в комнату матери, и тут его сердце чуть не выскочило из груди. Мама лежала на спине в своей постели, а рядом стоял монитор, подключенный к её груди, он бесшумно отображал ритм сердца и что‑то еще. С другой стороны от кровати находился прибор, который прямо в вену доставлял лекарство.

У изголовья стоял стул, на который парень бесшумно опустился, он хотел взять мать за руку, но побоялся разбудить и просто сидел, обхватив голову руками, смотрел на её похудевшее лицо. Роднее этого человека у него не было никого, он не мог поверить, что то, что он видит, правда, ведь они практически ежедневно общались по телефону, и она ни словом не обмолвилась, что больна или хотя бы плохо себя чувствует… Если бы только он знал, он бы примчался намного раньше. По телефону подруга его мамы, Елизавета, сказала, что мама сильно больна, и ему нужно срочно приехать, теперь в голову лезли мысли, в сознании ли она, смогут ли они еще хоть раз поговорить, сможет ли он её обнять? Он злился на неё за то, что ничего не знал, злился на себя за то, что так редко приезжал…

– Сынок… Ты приехал!

Парень вздрогнул, снова поднял взгляд на мамино лицо и увидел, что она открыла глаза и смотрит на него так, словно не веря своим глазам. Тогда он все‑таки взял её за руку и сказал:

– Привет! Конечно, приехал!

Он наклонился и поцеловал маму в лоб, в комнате было темно, но в свете от медицинских приборов, Паша увидел, как на глаза женщины выступили слезы.

– Мама… Что случилось?

Она лежала и пальцами легонько подглаживала его руку.

– Рак печени… Последняя стадия… – она сказала это так тихо, словно боялась произносить вслух.

– Господи Боже! – Паша вскочил со стула и подошел к окну, потом он дернулся и хотел выйти из комнаты, но дойдя до выхода остановился и вернулся к кровати:

– Почему?! Почему ты мне ничего не сказала?!

– Сынок, прости меня! Сначала я просто не хотела волновать тебя, врачи давали 70 процентов того, что я поправлюсь! Но когда я прошла курс химиотерапии, оказалось, что я в тех 30 процентах, которые не излечиваются… На тот момент мне говорили, что я проживу еще примерно полгода…

– На тот момент?! И когда был тот момент?! – Паша был в ярости, но за этой яростью скрывалась безумная боль, которая рвалась наружу…

– Три с половиной месяца назад… – из глаз женщины потекли слезы, она видела боль сына, но от этой боли не могла его ни оградить, ни уберечь.

– Все эти месяцы я мог быть с тобой! Как ты могла лишить меня этого?! – на этих словах парень не смог сдержаться, он громко всхлипнул, и первая слеза скатилась, как сильно он не сжимал зубы, а за ней и вторая, а потом безудержное рыдание… Он опустился на колени перед кроватью, прислонился лбом к маминой руке, по которой стали стекать его слезы…

– Сынок, прости меня, я не хотела портить тебе жизнь… Уход за раковым больным сложное и неприятное дело… А ты так не хотел сюда возвращаться, я хотела как можно на больший срок избавить тебя от этого…

– Избавить? Сложное и неприятное дело?! – он снова вскочил, – ты моя мать! Я бы все для тебя сделал! Я бы был с тобой в эти трудные моменты! Помогал тебе! Неужели ты не понимаешь, что ты мне гораздо важнее работы или места жительства?! – крикнул он и выбежал из комнаты, чуть не сбив с ног женщину, которая проснулась от его крика.

Павел выбежал на улицу, глотая рыдания, он добежал до лесной гряды которая отделяла жилые дома от горнолыжных полос. Там он остановился и перевел дух, лицо горело от слез, он уже и не помнил, когда плакал последний раз. Схватив в ладонь снег, он приложил его к глазам и заставил себя успокоиться. Он смотрел на освещенный склон, с которого проехали на сноубордах несколько человек, ночное катание было тут распространенным. Подняв глаза к небу, он несколько раз глубоко вздохнул и заметил, как ярко светят луна и звезды. Тут же ему вспомнилось, как этот свет отражался от снега, когда он стоял вместе с Миланой под прицелом пистолета… Как он мог её бросить, ведь теперь он не знал умерла она или жива и где…

Немного придя в себя, ему стало стыдно за свои слова маме… Ей и так плохо, она заботилась о нем, как и всю его жизнь, пусть не так, как бы ему хотелось, но она считала это правильным, это был её выбор, он не имел права в чем‑то её обвинять, особенно когда ей так плохо…