Или про друзей — честность всегда хорошо? Можно ли другу говорить — да ты надоел, то-то, то-то? Вот в нашей ситуации, когда мы разъехались, если не брать последнюю историю, честность помогла бы быть ближе? Никто бы не ходил обиженный? Или же это ни на что не влияет, а иногда и несет вред — неизвестно.

Еще один день

Был полдень, когда я решил прогуляться по набережной, отправил sms Лере, спросил, где она, что делает, но ответа пока не было. Набережная была довольно длинная и прямая, облагороженная, если можно так сказать, ведь урн на ней было очень мало, где-то на треть, дальше была лишь асфальтовая дорожка и все. Я любил здесь ходить, особенно в это время, когда людей нет. Не очень уютно чувствую себя в толпе. Когда-то у меня даже было нечто вроде спирания дыхания. Помню, в университете, курсе, наверное, на первом-втором, когда рано утром бежишь на пары, идешь среди огромной толпы людей, сердце ускоряло свой ритм, а дышать становилось тяжело, я надеялся, что это связано с невысыпанием, но потом удостоверился точно, что дело в людях. Не знаю, откуда у меня такая нелюдимость, с тех пор, конечно, я поднаторел в этом деле, но ощущение того, что мне неприятно, когда вокруг много людей, все же осталось. Так что я предпочитал безлюдные места для прогулок, кстати, в баре, или в кино, или в кафе, или еще где-то, я чувствовал себя нормально, становилось дурно исключительно на улице. Я не спеша шел, было прохладно, но моя теплая куртка надежно защищала от холода, ей было уже около 10 лет. Я случайно купил ее и больше не смог с ней расстаться. Если честно, вещи я особо не ценю, рвутся — выкидываю, не нравятся — не ношу, но с этой курткой у нас были настоящие отношения. Когда я понял, что мех на ее капюшоне безнадежно загрязнился, я нашел, внимание, химчистку и сдал ее туда. Это был мой первый опыт в таком деле, только ради нее. Еще позже, когда начали появляться дырочки, я заделывал их заплатками. Не поймите неправильно, я не бедствую сейчас, но таких курток больше нет, а точно таких нет и подавно, сняли их в первый же год производства, хотя в ней идеально все, много карманов, теплая, капюшон может превращаться в полушарф, снизу достаточно, чтоб не продувало, но сняли, представляете? Год попродавали и все, с глаз долой, из сердца вон. Не представлю, что бы я без нее сейчас носил. Мимо прошла дама с собачкой, эта собака постоянно на прохожих лаяла, я уже всех знаю, кто здесь прогуливается в это время, псина — единственная невоспитанная.

Написала Лера: «Я уже закончила, хочешь встретиться?»

«Да, конечно, я на реке у набережной, приезжай», — ответил я.

Я бы хотел сесть на лавку, но на набережной их не было, поэтому я залез на брусья и стал ждать, тыкая в приложение по сбору слов. Пока она ехала, я подзамерз, так бывает, когда ты без движения. Пришлось немного отжаться на брусьях. Эх, давно я этого не делал, наверное, моя мертвая бабка смогла бы выжать побольше. Тут подъехала она, и я решил показать ей уток, мы подошли к водоему, вообще это река, то есть стоячая вода без течения — то какая это, к черту, река? Я хотел покормить с ней уток, что и предложил.

— Ну и где они? — спросила Лера.

— Да тут всегда были, не знаю, от тебя спрятались?

— Какие утки? Зима почти пришла, они давно надели свои пальто и сели на поезд до юга.

— Пальто? Ахаах.

— Да, люди их перекармливают, я видела парочку, они с меня ростом.

— Тогда я тебя съем.

Я укусил ее за плечо, сквозь куртку.

— А если серьезно, то утки отсюда никогда не улетали, честное слово, всю зиму здесь сидят, не знаю, почему не улетают, но мест по Твери много, где они просто ждут, когда потеплеет, прямо на снегу. Я знаю как минимум еще три места — парк Победы, китайский парк, там они тоже сидят, точнее, сидели, ждали, когда уйдут холода. Так что для меня немного удивительно, что их нет.

— А ты часто их кормишь?

— Раньше часто кормил, ходил из столовой мимо, покупал в магазине хлеб и пока не скормлю, не уходил, это у меня еще со времен Ир…, — я осекся.

— Так-так, намечается разговор о бывших?

— Давай не сейчас.

— Ладно, но договори уж.

— Да ничего особенного, просто она жила недалеко от китайского парка, знаешь это место? Там все сделано с закосом, сидит панда, лавочки в стике, бортики у воды, так вот, там куча уток, однажды мы пошли их кормить, с тех пор так у меня и повелось, собственно, что я продолжил этим заниматься. Означает, что мне без разницы, была она со мной в этот момент или нет, мне нравился процесс кормления.

— Ну да, ну да. И утки у него не улетают, и без баб отлично гуляется. Ты что, не читал «Над пропастью во ржи»? Там как раз говорилось, что на зиму утки улетают к теплым течениям, потому что толстые попки хоть и толстые, но достаточно согреть все же не могут.

— В том и дело, что читал, это моя любимая книга, if you want to know the truth. Поэтому я и был слегка удивлен, что они не улетают отсюда. А тебе понравилась книга?

— Немного инфантильно, но в целом я чем-то похожа на Колфилда, поэтому да, я люблю.

— Инфантильность в данном случае не что иное, как сохранение в себе того честного ребенка, которого никто из взрослых в себе не хранит.

— Да-да, как сказал Познер…

— Стоп, Познер? Сколько тебе лет?

— Да помладше тебя буду, не переживай, просто интересовалась книгой, нашла ролик, где про нее говорят всякие люди, он мне и запомнился — жаль, говорит, тех людей, что не сумели в себе сохранить ребенка, они, считай, и не живут уже. С этим я почти полностью согласна.

— Я читал в оригинале, не хвастаюсь, просто к тому, что это моя первая книга, которую я осилил на чужом языке.

— Ты учился на лингвиста?

— Нет, что ты, я был менеджером по персоналу, попал туда совершенно случайно.

— Похоже, многие в этой стране получают вышку случайно.

— Дело даже не в вышке, а в специальности. Пошли в кино, там сейчас показывают отличную драму «Форсаж 21», старики пытаются кататься вслепую на машинах, но права у них давно отобрали и приставили молодого полицейского, который следит за тем, чтоб они никуда не уехали.

— Звучит как комедия.

— Шутишь? 30 лет снимать одно и то же, это настоящая драма.

И мы двинулись в кино.

— Я вообще тоже случайно попала на свою профессию, я специалист банковского дела, но банки меня не особо интересуют, даже те, в которые мама закатывает огурцы.

— Ахах, а как же ты туда попала?

— Не поверишь, но как и многие девушки — отправила меня туда мама, сама я на тот момент не могла определиться.

— Ого, в моих записях есть целая пометка об образовании, я записывал свои мысли, чтобы понять, куда я дел пять лет, зачем я дел и как перестать переживать по этому поводу.

— Но мне ты, конечно, не дашь почитать?

— Дам, там же нет про девушек, — я показал ей язык.

Фильм, как ожидалось, был феерическим куском Г, но радует то, что на премьеру никто не пришел, интересно, на какой именно части люди поняли, что им втирают какую-то дичь? Весь фильм мы держались за руки, ее рука теплая, обожаю теплые руки, потому что мои всегда, как у лягушки. Я машинально чмокнул ее в щеку, когда почувствовал ее ладошку на своей, не могу сказать, что это сводило меня с ума, как в детстве, но было в ней что-то родное, кого не хочется отпускать. Когда мы пришли домой, она спросила:

— А ты когда-нибудь жил с девушкой?

— Жил, но только недели две, когда у нее дома никого не было, потом как-то все больше с друзьями.

— Пойду руки помою.

Да-да, я снова пошел к столу и достал стопку скрепленных бумаг, налил два бокала вина и включил камин, для него сейчас самое время, даже не для обогрева, а для атмосферы, когда она вернулась, я сунул ей бокал и записи, она уселась на диван, положила на колени плед и принялась читать.

Глава 10

Образование