- Да я уж догадалась. Но почему это не распространяется на всех чужаков?

   - Гарпии защищены законом. Когда Залмар-Афи заключил военный союз с Ровалтией, горной страной, где располагаются Гнезда гарпий, то на их язычество закрыли глаза. Птиц оградили законом и позволили отстроить заново древний храм Фаисы, их крылатой богини, в озерном регионе на западе. Я не говорю, что им все сходит с рук или, вернее, с крыльев. Сыны имеют право подвергнуть птиц допросу по обвинениям, но пытать или казнить - никогда.

   - Хорошо. Тут я поняла - ради помощи в войне с ифритами люди заткнули глотку своей гордыне.

   - Не забывай, что и я тоже человек, - немного зло проворчал Ашарх. - Отзывайся о моем народе помягче, будь добра.

   - Ты больше не человек, профессор. Для своих соотечественников ты безликое пятно грязи на сапоге - преступник, порочащий весь род людской... Ну, давай дальше. Что там с гоблинами?

   Недовольно цокнув языком на слова спутницы, Аш тем не менее продолжил говорить:

   - Гоблины такой защиты не имеют, их постоянно проверяют и вылавливают, хоть они и множатся из года в год, как паразиты на вшивой псине. Формально королевство Тхен заключило с империей торговое соглашение, и им не совсем рады на землях Залмар-Афи. Но они ушлые торговцы, для которых выгода дороже собственной шкуры, поэтому они постоянно рискуют и приезжают сюда.

   - Неужели пытки их совсем не пугают? - спросила девушка и, выкинув огрызок яблока, отряхнула руки.

   - Всегда можно отдать часть прибыли во благо храма, скажем так, и получить некие бумаги, дающие временную защиту от пристального внимания Сынов. А здесь гоблины продают все товары с сумасшедшей наценкой, поэтому такие расходы для них оправданы.

   - А что касается других иноземцев?

   - Вряд ли ты встретишь еще кого-нибудь в Залмар-Афи. Сфинксы и альвы не покидают своих территорий. Все водяники были изгнаны из наших вод после Скахской бойни в озерном регионе. А любого краснокожего ифрита, посмевшего шагнуть на земли людей, растерзает толпа в первые же мгновения. Здесь нет места этим кровожадным сынам Азумы, которые веками поджигают наши восточные границы. И даже если бы из империи пришли беженцы, просящие защиты и укрытия, то этих язычников вздернули бы на первом же суку, даже не дослушав.

   - Это звучит не очень-то милосердно. Мне казалось, ваш бог не терпит убийства невиновных...

   - Пойми, в этой стране любому залмарцу с детства внушают мысль о том, что невиновных ифритов не бывает. Жрецы, родители, соседи и друзья втолковывают нам с раннего возраста, что у имперцев жестокость в крови, а грех лежит на самой их стране как позорное клеймо, которое не сойдет и через сто поколений... Поэтому в Залмар-Афи нет места для ифритских беженцев. Их дезертиров привечают гоблины в своем королевстве. Я слышал, что там в городах есть целые кварталы для иноземцев, где правят беглые женщины и рабы из империи Ис.

   - А сам ты тоже ненавидишь ифритов? - неожиданно спросила девушка.

   Профессор на мгновение задумался, заслушавшись пением птиц, которые порхали где-то над верхушками высоких сосен. Приятный свежий запах хвойного леса щекотал ноздри.

   - Я рожден в стране, которая последние несколько веков только и делает, что изо всех сил борется за свою территорию и веру. С самого детства я слышал лишь о том, как очередная деревня в приграничном регионе сгорела дотла, как сотню военнопленных увели на продажу в Аэтия Кас, крупнейший рынок рабов во всей империи. Мне рассказывали о трех гигантах приграничья - несгибаемых крепостях Прида, Цареле и Билгина - стены которых покрыты черным слоем копоти толщиной в ладонь, но они все еще стоят. Я читал об огромной пирамиде в столице империи, городе Эрлуне, подножие которой тонет в крови ифритских врагов - там они без жалости и сомнений перерезают глотки своим рабам и пленникам, принося их в жертву Азуме...

   - Я не хочу знать, как тебя воспитывали и какое восприятие навязывали, - грубо прервала собеседника хетай-ра. - Мне любопытно лишь узнать твое собственное мнение об ифритах.

   - Лантея, война никому не позволяет иметь собственное мнение, здесь всех стригут под одну гребенку - как выгодно правителю, - Аш усмехнулся. - Но, если ты хочешь знать, что я думаю по этому поводу на самом деле, то мне кажется, ифриты ничем не хуже и не лучше людей. Я много лет занимаюсь изучением Баск Шор, Эпохи вождей ифритов, и знаю об империи Ис достаточно, так что могу сказать тебе с полной уверенность - все мы слеплены из одного теста и совершаем одни и те же ошибки.

   Вороной жеребец мягко ступал по земле, самостоятельно выбирая лучший для себя путь между деревьями и практически не нуждаясь в постоянном контроле наездников. Солнце медленно и плавно катилось по небосклону, согревая воздух своим жарким дыханием, и время текло почти незаметно. Убаюканные покачиванием в седле, всадники боролись с подступавшей дремотой. Лениво перебрасываясь отдельными короткими фразами, беглецы совершенно разомлели от августовского тепла, и в какой-то момент Лантея даже задремала, уткнувшись лбом профессору между лопаток.

   Из-за позднего пробуждения беглецам удалось проехать не такое большое расстояние до того, как солнце начало понемногу клониться к горизонту. Несколько раз им на пути попадались узкие одноколейные дороги, уводившие с тракта в небольшие деревни и поселки. Но каждый раз профессор лишь направлял жеребца глубже в лес, опасаясь показываться людям на глаза и уж тем более просить какую-нибудь еду или воровать ее.

   К заходу солнца проблема с пропитанием все еще была не решена: запас яблок и груш быстро подошел к концу, а до Зинагара оставалось много дней пути. В желудках у путешественников не было ничего, кроме воды: Лантея днем поделилась со спутником содержимым своего почти опустевшего бурдюка, наполненного еще до приезда в Италан. И этого явно было недостаточно.

   - С навыками выживания у тебя крайне плохо обстоит дело, профессор, - вяло сообщила хетай-ра, которая за целый день, проведенный в седле, почти перестала чувствовать нижнюю часть спины. Навыки верховой езды у девушки были развиты плохо, поэтому, даже несмотря на несколько остановок, ближе к вечеру она все больше ерзала на коне, ворча о жестком седле, а настроение ее стремительно ухудшалось с каждой минутой.

   - Ну извини, пожалуйста, что я, человек науки, смиренный книжный червь, не могу обустроить для тебя комфортные условия в лесу, - откликнулся мужчина, который и сам сильно устал. Глазами он выискивал хотя бы одну полянку или просеку, где можно было встать на ночевку.