Школы, некоммерческие организации и правительства стали обращаться к нам за помощью в решении более крупных системных проблем. Это было только начало, но я понял: это именно то, чем я действительно хочу заниматься. Я буквально пришел к тому, с чего начинал. Стал делать то же самое, что во время и после учебы: объединять людей, чтобы менять мир через творчество. А все началось с правильного разговора. Мы начали строить бизнес, основой которого была работа с самыми разными организациями, и решать более масштабные вопросы, такие как социальное неравенство, вооруженное насилие и проблемы здравоохранения.
В таких проектах объединяются представители трех секторов: некоммерческие организации и фонды, частные компании и правительство. Это были невероятно напряженные переговоры. У каждой группы были свои причины принимать участие, что повлекло за собой более тонкие разногласия. Иногда мы не могли найти общий язык, в других случаях у нас были разные представления о том, как именно должен проходить наш диалог, или как быстро должен продвигаться процесс. На ранних этапах этой работы я обнаружил, что для того, чтобы объединить различные заинтересованные стороны, сообщества, политические и культурные организации, существующие инструменты были недостаточно хороши.
Поворотный момент произошел в начале 2010 года. Я был в Греции и только что выступил без приглашения на встрече, где собрались крупные чиновники. Покинув зал, я оказался в окружении людей в черных костюмах, которые оттеснили меня в угол. На короткое, но очень тревожное мгновение я оказался заперт в этом пространстве. Внезапно в нем появился премьер-министр Греции Георгиос Папандреу. Вместо того, чтобы разозлиться и выгнать, он пригласил меня на ужин.
Позже этим вечером я оказался в пустой таверне на афинской набережной вместе с премьер-министром, его охраной и женой Адой – первой леди Средиземноморья. Его телефон звонил без перерыва, это был Хосни Мубарак, бывший президент Египта, который искал убежища. Был самый разгар «арабской весны». Премьер-министр посмотрел на экран лежавшего на столе телефона и произнес: «Иногда, если немного приостановить правительство, можно избежать кризиса».
Тогда это высказывание показалось мне странным и даже немного наивным. Но оглядываясь назад, я пришел к пониманию того, что, если выстраивать разговор медленно, можно решить большие проблемы. Это был первый, но не последний раз, когда мне довелось узнать поразительные вещи о диалогах от премьер-министра, человека, в чьих генах была настоящая афинская демократия. Когда в Греции произошел экономический кризис, мы с Георгиосом много говорили о диалогах.
Георгиос был очень вдумчивым и искушенным в понимании того, как выйти за рамки любого взаимодействия и увидеть контекст, который мешал или наоборот мог бы улучшить ситуацию. Он говорил, что два мировых лидера могут зайти в тупик за столом переговоров, но встав бок о бок по пояс в море, смотря вдаль за горизонт, можно прийти к согласию. Он мечтал о программе, которая бы позволила афинским таксистам стимулировать гражданский диалог. Это не шутка. «Они самые настоящие эксперты в беседах», – сказал он однажды. Беседы с Георгиосом прояснили для меня кое-что: чтобы изменить социальные структуры, нужно изменить их основной рабочий инструмент – разговор.
Итак, мне нужно было всерьез заняться перестройкой общения. Вопросы были очевидны: как быстрее находить общий язык? Как заставить людей открыто высказываться о разных целях? И, если получится привести стороны к соглашению, как сделать так, чтобы слова привели к действиям? В то время как вопросы лежали на поверхности, ответы требовали настоящих усилий.
К 2016 году мы успешно использовали новые форматы общения, чтобы справиться с различными задачами дизайна. Мне довелось структурировать совершенно новые форматы разговоров о здоровье, тревожности и стрессе с главным хирургом США и изучить то, как диалог на городских площадях греческих деревень может помочь облегчить бремя финансового кризиса. Мы использовали эти форматы при общении с элитой Аспенского института и с жертвами вооруженного насилия в Бруклине.
Форматы различались по масштабу и способу воздействия: некоторые были серией коротких уроков о новом взгляде на искусство слушать, другие позволили сотням людей узнать о новых идеях, гипотезах и получить поддержку общества в реальном времени. Эти форматы нарушали привычные условности разговоров, у них были новые, более строгие правила, они включали движение или реквизит, в них была заключена хореография и мастерство. Все эти новые способы разговаривать будут исследованы в следующих главах.
Так какие разговоры имеют значение? Вы читаете эту книгу по той же причине, по которой я писал ее: вы хотите влиять на разговоры. А возможно, что еще важнее – оказывать большее влияние при помощи общения. Вы знаете, что это возможно, но для начала нужно ответить на главные вопросы: какие разговоры имеют наибольшее значение? Как определить диалоги, которые требуют творческого подхода?
Когда мы просто говорим, то необязательно проводим беседу. Пара слов на лету, встречи за чашкой кофе, сплетни в коридоре, смех поздним вечером с любимыми – подобное открытое общение может быть лучшим подарком жизни. Эти разговоры крайне важны, чтобы поддерживать связь друг с другом. Мы тоскуем по ним, когда остаемся одни. Кроме того, это просто весело. Однако разговоры, которые имеют значение, и о которых пойдет речь в этой книге, являются более предметной и целенаправленной формой взаимодействия. У важных разговоров, как правило, есть три общие черты.
Во-первых, в них есть какое-либо противоречие. В самых сложных разговорах, несущих перемены, есть различия между людьми. Люди в таких ситуациях не могут иметь одинаковые взгляды или быть во всем согласными. Но будьте осторожны с тем, что вы считаете противоречием. Иногда это очевидно: разные поколения, пол, раса или этническая принадлежность. Но часто люди, которые кажутся похожими, в итоге имеют разные точки зрения и позиции, поскольку даже самые серьезные различия можно замаскировать. Мне случалось находиться в одном помещении с наделенными властью белыми, богатыми европейскими мужчинами и женщинами, различия в политических взглядах которых казались непреодолимыми. Также я сидел за обеденным столом с семьей, по их собственному определению «идеальной семьей», где каждый ужин превращался в поле боя.
Во-вторых, всегда чувствуется, что эти разговоры сложные. Можно собрать разных людей в одном месте и поговорить о том, какой фильм они хотят посмотреть, но это не то. Если все слишком легко и просто, скорее всего, это не тот разговор, который нужно выстраивать. Важные беседы призваны решать сложные проблемы. Они чаще всего ведутся о стратегиях, политике или на эмоционально-окрашенные темы.
В-третьих, помимо разговоров происходит что-то еще. Слишком часто мы устаем от болтовни. Это происходит потому, что от нее так мало толка. Как часто мне приходилось слышать что-то вроде: «Мы отлично поговорили, нашли много точек соприкосновения и отличных идей, но это ничем не закончилось». В этом и заключается самый большой риск. Креативная беседа должна способствовать движению вперед и подталкивать вас от мыслей и слов к действиям.
Таким образом, я намеренно вкладываю в слово «разговор» смысл, который заключается в том, что он должен разрешать разногласия по поводу сложных проблем, и быть направленным на достижение положительного результата. Также в этой книге мы поговорим о том, какие разговоры имеют значение лично для вас.
Для каждого значимы разные разговоры. Генеральный директор компании, входящей в список Fortune 500[4], может иметь полный контроль над совещанием совета директоров, но совершенно теряться в разговоре с учителем своих детей. И есть учителя, целенаправленно продумывающие свои беседы так, чтобы тот же самый директор не смог занять доминирующую позицию.
Те беседы, на которые вы решите направить свою креативную энергию, могут быть глобальными по своей природе обсуждениями, затрагивающими темы международных конфликтов, будущего или глобального потепления. Или наоборот более личными, открывающими горькую правду тем, кого вы любите. Эти, казалось бы, незначительные бытовые беседы тоже можно конструировать.
