Сумасшедшая…
— А теперь идите разбирать вещи, — сказала Кеззи, когда повернулась с покрасневшим лицом. — Выберите себе койки и познакомьтесь поближе. Ужин в семь. Одна вещь вам понравится точно — и я имею в виду вас, Энн и Ханна, в частности. Это то, что здесь, в Альфа-Хаус, мы подаём великолепные блюда. Сегодня, например, Зенас будет готовить двухфунтовые хвосты новозеландских омаров.
Хвосты омаров звучали великолепно, но мне пришлось ухмыльнуться.
— Мисс Кеззи? Полагаю, когда вы сказали, что мы с Ханной в частности… вы имели в виду то, что мы толстые?
Её покрасневшее лицо не изменилось.
— Ты предполагаешь совершенно правильно, Энн. Я заметила лёгкий сарказм? Хм-м-м? Толстый и забитый жизнью — это одно, но на самом деле мало что менее похвально, чем толстый и забитый жизнью умник, — её идеальные грёбаные зубы сверкали на меня. — Пожалуйста, имей это в виду. А теперь, девочки? Идите в путь. Что вы должны знать, так это то, что для такого высокого духа, как я, утомительно находиться в присутствии трёх чрезвычайно бесовских аур, таких как у вас, в течение любого времени, — она хлопнула длинными ресницами. — Без обид.
«О! Ничего такого!» — подумала я.
Мы вернулись в нашу комнату и начали раскладывать вещи.
— Как вам эта надутая кукла Барби? — я проворчала, когда дверь закрылась. — Я ненавижу девушек с силиконом. Это превращает их личность в дерьмо.
— Иисус! Ты слышала, что она сказала о нас? — Ханна заскулила.
Мерси выглядела потрясённой.
— Почему обязательно нужно было произносить имя Иисуса?
— Заткнись, Мерси, — сказала я. — Конечно, тяжело терпеть то дерьмо, которое она несёт, но помните — во время Недели Испытаний всё идёт именно так. Если нам это не нравится, мы можем обратно собирать вещи. И я не могу этого допустить. Я должна сделать это.
— Мы все должны, — сказала Мерси.
— По сути, всё это шутки на неделю. Мы можем это вытерпеть, не так ли?
— Пить кофе со спермой — это просто шутка? — пожаловалась Ханна.
— Ну, да, это было немного сверх меры…
— Это было ужасно на вкус! — Мерси сделала лицо, похожее на куклу Гамби в тисках. — Меня чуть не вырвало.
Отлично…
Мы раскладывали вещи, когда я услышала голоса в холле, поэтому я приоткрыла дверь, и мы все выглянули наружу. Зенас в костюме горничной шёл к лестнице с Кеззи, и с этим мягким и очень привлекательным акцентом Новой Англии он сказал:
— Чёрт возьми, Кеззи. У нас нет столько свободных мест в приюте для животных, чтобы загнать в будки этих троих. Не видел более уродливых новеньких, чем эти. Даже хуже, чем в прошлом году.
— Он такой злой! — прошептала Ханна, когда я закрыла дверь.
— Приют для животных? — задалась вопросом Мерси. — Что он имел в виду?
— Это значит, что мы собаки, Мерси, — сообщила я ей. Я не могу вам сказать, как она могла иметь средний балл в старшей школе и при этом оставаться такой тупой. — Это означает, что мы уродливы.
— Да? Ну он и подонок, чёрт возьми!
— Хотя это странно, — сказала я им, складывая свои вещи в комод. — В прошлом году в Альфа-Хаус было три новеньких, и я встретила их всех, поговорила с ними во время ориентации. На самом деле, именно они первые рассказали мне о женском обществе. И знаете что? Никто из них не был уродливой собакой. Все они были красотками, как Кеззи.
— Но разве он не сказал, что мы уродливее прошлогодних? — спросила Ханна.
— Для меня это тоже так прозвучало.
— И что это был за старый глупый документ на стене? — спросила Мерси.
«Просто старая земельная грамота…»
— Кто знает?
Я даже не потрудилась сказать им, что видела, как Кеззи играла сама с собой, пока смотрела на ещё более глупую картину с хижиной. Кто бы в это поверил?
Мы подбрасывали монеты, и я проиграла — я всегда проигрываю в такие вещи — так что я застряла на верхней койке. Я просто сидела там некоторое время, глядя на стену и задаваясь вопросом, какого хрена я сделала со своей жизнью…
Около семи влетел Зенас, грудь выпирала из оборчатого лифа.
— Спасибо, что постучал, — сказала я.
— Не дерзи, толстуха, — сказал он.
— Ты имеешь в виду умница? Это то, что ты хотел сказать? Я так и думала.
Жёсткое лицо деревенщины окинуло меня взглядом.
— Возможно, я бы сорвал вишенку с этого дерева, — а потом он потёр своё барахло. — Я бы, наверное, это сделал, да. Но тогда дерево пропадёт.
— Значит, про девственниц — это не притворство? — спросила я. — Это по-настоящему?
— Ну, конечно, ага, и если вы, девчонки, лжёте, Кеззи лично вас вышвырнет из дома.
Другие девушки уставились на этого урода в полном ужасе, но я сказала:
— Чего ты хочешь, Зена?
В комнате воцарилась тишина.
— Пора ужинать, но сначала…
Большие ладони на этих великолепных мускулистых руках взметнулись вверх, схватили меня под мышки, и следующее, что я помню, я оказалась на коленях прямо перед ним, а он уже потянул вниз колготки, чтобы вытащить свой член.
— Чего я хочу? Как насчёт минета?
Я посмотрела сначала на его толстый член, потом на его лицо.
— Ты прикалываешься надо мной, да? Я лучше повешусь, чем отсосу деревенщине в костюме горничной.
— Ой, это плохо, толстуха, — а потом он начал складывать своё барахло обратно.
— Подожди, подожди, подожди, подожди! — выпалила я. — Ты имеешь в виду, что если я не отсосу тебе, меня вышвырнут из Альфа-Хаус?
— Может быть, да, может быть, нет. Но то, что должна понять Кеззи о вас — будет и с моей помощью, чёрт возьми. Я мог бы добавить хорошего о вас или плохого.
— Так ты шантажируешь меня отсосом твоего члена?
— Нет, даю тебе выбор, — он произнёс это с ударением на слово «выбор». — Не заставляю тебя это делать. Нет, это было бы настоящим изнасилованием, полагаю. Но то, что я предлагаю, — это просто услуга тебе.
— Услуга! — крикнула я. — Позволить мне отсосать тебе?
— А-ага. Знаешь, что Кеззи не любит, так это девушек с дерзостью, а девушки с большим нахальством вовсе здесь не задерживаются. Рот цыпочки — это лучший способ добиться успеха здесь.
— О, чушь собачья! Ты просто морочишь мне голову!
— Подожди… Хотя это твоё дело. И, чёрт возьми, это твоё решение…
Мои плечи не могли бы опуститься ещё ниже. Я просто стянула колготки засранца, засунула его член в свой рот и начала сосать. Эта проклятая штука стала большой очень быстро; на самом деле, его член был таким толстым, что я едва могла обхватить его губами, и не помогало и то, что чувак весь день потел в этих колготках.
Член был вонючий, понимаете?
Затем этот грубый ублюдок схватил меня за уши и начал качать бёдрами. Как романтично.
— А-ага, а-ага, хорошая маленькая толстуха, — проворчал он, а затем: — Их-х-ха!
Это дерьмо так сильно пронзило мне горло, что я подумала, что оно попадёт в мой грёбаный надгортанник или как там это называется. Лучший способ удержаться от удушья — это просто сглотнуть как можно быстрее, что я и сделала. Когда он закончил, он оттолкнул моё лицо, и я клянусь, когда его член вышел из моего рта, он издал звук пробки, выходящей из бутылки. Я упала на край нижней койки. Он похлопал меня по голове и сказал:
— Ты сосёшь, как чемпион, толстуха.
— О, большое спасибо. Это очень приятно слышать…
Он хлопнул в ладоши.
— Давайте, неудачницы! Пора ужинать!
Мы двинулись за ним, и всё, о чём я могла думать сейчас, это о том большом двухфунтовом хвосте омара, который ждал меня. Размышляя об этом, я отвлеклась от ужасного факта, что теперь у меня в животе была двойная порция спермы Зенаса. Но в этот момент он оглянулся на меня и сказал:
— И хорошо, что ты проглотила, Энн.
Излишне говорить, что он произнёс это с акцентом на слове «проглотила». Мы спустились по красивой изогнутой лестнице.
— Видишь ли, никто не сплёвывает в Альфа-Хаус. И… Кеззи раскроет всё остальное позже.
Я, Ханна и Мерси посмотрели друг на друга.
