Она собралась и достала из глубины своего рабочего стола старенькую записную книжечку еще советских времен, в которой хранились имена многих людей из прошлой жизни, до появления сотовых телефонов. Имена, так и не перекочевавшие в сотовый телефон, потому что с кем-то жизнь развела, а кто-то и покинул этот мир и ни в том, ни в другом случае уже не позвонить – номер стал ненужным и забытым. Пролистав ее потрепанные страницы, Анастасия нашла нужный номер телефона. Сообразив, что нужно прибавить современный код Москвы, в надежде, что номер не изменился за столько лет, набрала номер. На том конце кто-то взял трубку. Анастасия облегченно вздохнула.
В трубке прозвучал женский голос. Но это был голос автоответчика:
– Литературный секретарь Эдуарда Николаевича Оболенского слушает вас. После короткого гудка оставьте свое сообщение. Мы вам обязательно перезвоним!
Анастасия буквально завопила в отчаянии:
– Послушайте, послушайте! Эдуард Николаевич в опасности! Понимаете – я очень виновата! Я очень виновата! Помогите! Мой сынок, Коленька! Он добрый! Но он хочет побить Эдуарда Николаевича!!! Я боюсь за Эдуарда Николаевича!
Женский голос в трубке тотчас перестал быть автоответчиком:
– Женщина! Вы сумасшедшая! Вы кто?!
Анастасия, стараясь все объяснить, продолжала:
– Да я Анастасия! Я читательница, то есть почитательница. Нет, я библиотекарь! Я боюсь за Эдуарда Николаевича! Мой сынок, ему четырнадцать, но он у меня крупненький, сильный… Ой, я не то говорю. Вы мне помогите Эдуарда Николаевича спасти!
Голос в трубке насмешливо переспросил:
– Вашему крупненькому сыночку так не нравится то, что пишет Эдуард Николаевич? А знаете, я его понимаю. Я бы этого Эдуарда… Эдика… сама бы придушила! Полную туфту гонит. Совсем исписался, старпер! Эта душещипательная тематика, все эти «лав стори», не литература, а литературные прописи в сиропе. Приятно, что среди молодых такие взыскательные читатели. Подождите, закурю. Интересный разговор получается у нас с вами, товарищ библиотекарь.
Анастасия попыталась начать «от печки», чтобы наконец стало ясно зачем она позвонила:
– Понимаете! У меня ребенок, сынок…
Голос в трубке нетерпеливо перебил ее:
– Это я уже поняла. И что дальше? Подождите, пепельницу возьму. Ой! Сейчас телевизор выключу… Ага, слушаю вас.
Анастасия, выдержав паузу, глубоко вдохнула и начала:
– Понимаете… У меня… ребеночек от Эдуарда Николаевича.
Голос в трубке с наигранным азартом уточнил:
– Кла-а-асс! Хорошенький? Это тот самый Коленька? Э… да он, поди, Эдуардыч по паспорту?
Анастасия, услышав такое, сама почувствовала, что покраснела, а телефонная трубка показалась ей ледяной и чугунной. Одеревеневшим языком она продолжила:
– Да! Конечно. Именно из-за паспорта все и закрутилось. Им же паспорта должны теперь в четырнадцать выдавать. Ну вот и обострился вопрос об отцовстве. Понимаете, одноклассники стали насмешничать. Дети жестоки… Безотцовщина, мать-одиночка – «однаночка» – и прочее, прочее. Словом, довели мальчишку. Я-то думала, он гордиться должен, что у него такой отец. Сын прекрасного писателя – значит, мальчик будет тянуться ко всему прекрасному. Понимаете, я сама с молодости стихи писала. Да и сейчас иногда пишу. Только никому не показываю.
Голос в трубке, явно затянувшись сигаретным дымом, откашлявшись, ответил:
– У вас бы и фантастика неплохо пошла. И где же это случилось?
И вдруг, не дожидаясь ответа, женщина запела давно забытую песню Джорджи Марьяновича: «…в какие времена? Три года ты мне снился, и вот уж тра-ля-ля!»
Анастасия, стараясь не сорваться в ответ на явно хамский тон, продолжала:
– Эдуард Николаевич Оболенский приезжал творить, то есть писать. Сюда, в Дом творчества писателей «Ругачево», а я здесь работаю библиотекаршей. Ну и…
Голос в трубке теперь не на шутку встревожился:
– Что?! Мой Эдька, гад! Гульнул?! А уж слезами обливался, клялся, вешался, топился. А сам только отъехал от Москвы. Я его действительно вместо себя сразу после первого нашего развода послала в Ругачево, ведь квартиру разменять нужно было. А тут все на нервах, вот так на время пересидеть и отправила… Все четко – пятнадцать лет тому назад! И сразу в загул? Вот сволочь! Он здесь, в соседнем доме живет, пусть ваш сынок приезжает, я ему адресок дам, готова продюсировать этой убойный сериал! Приму вашего Коленьку как родного! – выкрикнула женщина, но вдруг голос ее потеплел:
– Да, а ведь он и есть родной! Ведь у нас с Эдькой детишек нет! Так и не нажили. Все сводились-разводились. Надо же – сын! А как Эдька обрадуется! А назвали в честь Эдькиного отца? Он был потрясающий человек. Завидую ему… Сын. Подождите, а он что?.. Погодите!.. Нет, а вы ему говорили? Извещали? Он что, врал мне все эти годы?! Сама убью гада!
Анастасия старалась пробиться к смыслу своего повествования, чувствуя, что сама вот-вот запутается окончательно:
– О, как все запуталось! Нет, вас никто не обманывал. И Эдуард Николаевич Оболенский ничего не знал все эти годы. И он тут ни при чем!!! Поверьте!
Голос в трубке возмутился:
– Это как это «ни при чем»? В летаргическом сне он вас осчастливил материнством, что ли? Нет, извините, что-то тут не так!
– Тут все не так! Понимаете, это старая история. Отец Коли не ваш Эдуард Николаевич! – возразила Анастасия.
– Ну уж и не я! Это точно! Я, знаете ли, пол не меняла, ни туда, ни обратно! Не транссексуал какой-нибудь! Не почетный член ЛГБТ! Хотя я и есть натуральный Эдуард Николаевич Оболенский! Собственной персоной! Я думала, что этот миф пятнадцатилетней давности давно уже разоблачен злыми журналюгами. И всем давно известно, что это мой творческий псевдоним! Но удивительно ведь. Вы же, как я поняла, библиотекарь, а не в курсе, что это мой псевдоним? – уточнил раздраженный женский голос в телефонной трубке.
Потрясенная услышанным, Анастасия воскликнула:
– Вы… Эдуард Николаевич?! Я вас так люблю! Ой, то есть извините! Я не то хотела сказать!
Голос в трубке ответил неожиданно раздраженно:
– У вас, знаете ли, столько противоречий, противоестественностей! Ну, знаете ли. Но мне, как писателю, не скрою, приятно! Кстати, меня зовут Ольга. А вас? Ах да, помню – Анастасия!
Анастасия впервые с начала разговора расслабилась и почувствовала, что наконец сможет все нормально изложить. И она начала с самого начала:
– Да. Я библиотекарь в Доме творчества писателей. Я – Анастасия. Я родила ребенка и думала, что он только мой ребеночек. Так случилось, что его отец погиб, даже не узнав, что я уже ношу Коленьку. Погиб в драке, дурной, пустой, по пьяни пырнули его. Вот такое оно, наше Ругачево! И все… Да наши отношения могли бы развиваться, но все случилось так стремительно. И так внезапно оборвалось. Его звали Николай. А я тогда зачитывалась вашими романами. Изумлялась тому, как глубоко вы чувствуете женскую душу, это ожидание любви. Поиск своей судьбы и женского счастья! И все-то у ваших героинь складывалось гораздо лучше того, чем они ожидали, на что надеялись. Ваши книги так поддержали меня в трудные времена. Я ваши книги всегда, каждый день протираю и отдельно, в числе самых читаемых держу. Другие меняю, а ваши книги всегда на виду держу.
Голос Ольги в трубке уже значительно теплее ответил:
– Спасибо… А я поэтому и представляюсь личным секретарем Эдуарда Николаевича, чтобы сказать, что он пишет новый роман на Тенерифе или где-то на Гавайях творит. Всегда чувствовала, что нужна сказка! А правды, горькой и честной, у всех и своей хватает. Понятно: стимул для развития личности ребенка хотели создать. Понимаю. Грустно. Анастасия! А как ваш сын меня найти собирался?
Анастасия, утирая глаза, ответила:
– Да вот сегодня он выкрал из библиотеки справочник Союза писателей. А там же, в справочнике Союза писателей, все адреса и телефоны. Коля нашел ваш адрес. А он, оказывается, обиду на отца затаил. А я об этом и не догадывалась, просто не думала о таком повороте событий. И с вашим адресом в Москву собрался.
