- Может, разбить и продать по частям? - мрачно предложил Брунцлау.
- О-о-о-о! - застонал Шлезке. - Что делали бы вы, если бы я не был старинным другом вашей семьи и если бы я не пришел сегодня пить пиво? Вы бы кончили свои дни в нищете и оскудении! Но меня интересует совсем не нищета. Меня интересует, что напоминает мне этот металлический монах? Но, может быть, вы, Отто, помните, где я читал про превратившегося в металл монаха?
- Про монаха, который превратился в металл? - переспросил Брунцлау. - Может быть, герр Шлезке до моей пивной заходит в какую-нибудь другую?
- А-а-а-а! - выдохнул внезапно Шлезке. - Я вспомнил!! Так это было правдой! Майн готт, это было правдой!
- А теперь вашему преосвященству угодно будет послушать, что сообщается в газетах?
- Угу, - буркнул епископ баварский и добавил, недовольно сморщившись: - Заберите от меня этот кофе и дайте лучше содовой.
- Начинать, как всегда, с "Баварише рундшау"? - осведомился секретарь, монсеньор Штир.
- Как хотите.
- "Нью-Йорк, 16 июня. По сообщению агентства Ассошиэйтед Пресс, переговоры о запрещении атомного...
- Пропустить, - сказал епископ.
- "В Южном Вьетнаме сохраняется напряженное положение. Правительство спешно призвало в армию..."
- Дальше!
Секретарь перевернул газетную страницу и начал читать новую статью:
- "Экспансия международного коммунизма по планете..."
- Не надо!
Прошелестело еще несколько страниц.
- "После премьеры фильма "Тсс, джентльмены" несравненная Лилиан Раббат стала самой популярной звездой сезона. Вчера в клубе Сторонников крайних мер состоялся прием в честь прекрасной Лилиан. На приеме Лили была в специально сшитом для этого случая серебристом платье, в котором она выглядела еще менее одетой, чем в "Джентльменах". На фото внизу вы видите заключительную часть приема, когда Лилиан..." Вашему преосвященству угодно еще содовой?
- Нет, подайте очки. Что же вы остановились?
- "Каждый день очаровательная Лилиан получает пять тысяч марок, двести приглашений на приемы и шестьсот писем..."
- Кстати, - спросил епископ, - велика ли сегодня почта?
- Тринадцать писем, ваше преосвященство!
- От кого?
- Сестры-кармелитки сообщают, что...
- В корзину!
- Приглашение от общества христиан-энтомологов на...
- Напишите, что не приеду.
- Напоминание, что в среду состоится освящение нового завода фирмы Граббе.
- Запишите в календарь.
- Далее письмо из тюрьмы.
- Раскаявшийся грешник просит о заступничестве? В корзину!
- Не совсем так, ваше преосвященство. Осмелюсь сказать, что письмо любопытное!
- Читайте!
- "Надеясь на вашего преосвященства благосклонное внимание и преисполненный заботы не о себе, а о святыне немецкой католической церкви, попав в беду из-за чудовищного недоразумения, умоляю ваше преосвященство не упускать святого Кроллициаса и разрешить мне предоставить на мудрый суд вашего преосвященства документ, который я вот уже четыре десятилетия храню у себя на сердце и который прольет яркий свет на одну из замечательнейших страниц истории христианства".
- Довольно, переведите мне, что хочет этот проходимец, - сказал епископ.
- Предвидя вопрос вашего преосвященства, - позволил себе усмехнуться секретарь, - я связался с полицейским управлением. Автор письма - некий Эрих Шлезке, сотрудник Кассельского муниципалитета. Вместе со своим соучастником Брунцлау был задержан гамбургской полицией при попытке продать американскому консулу какую-то статую. При допросе вину отрицает, утверждая, что нашел не статую, а якобы подлинные мощи святого.
- Кроллициаса, кажется? - переспросил епископ.
- Да, Кроллициаса. Но среди девятисот девяносто четырех святых такого имени нет, ваше преосвященство.
- Сумасшедший? Маньяк?
- Не похоже, ваше преосвященство.
- Документ, о котором пишет этот... этот...
- Шлезке, ваше преосвященство.
- ...Этот документ действительно существует?
- Я видел его, ваше преосвященство.
- Вы, как всегда, на высоте, Штир.
- Рад вашей похвале, ваше преосвященство!
- Так что же документ?
- Похож на настоящий.
- Так... так... Кто там у них в Гамбурге ведает полицией?
- Полицейпрезидент Шуббарт, ваше преосвященство!
- Что ж, соедините меня с господином полицей-президентом Шуббартом.
Когда профессор Дроббер читал лекцию, объяснял кому-либо научную проблему или вообще находился в благодушном настроении, то он не говорил, а пел. Студенты свыкались с этой странноватой особенностью профессора, потому что читал, или, вернее, выпевал он свой предмет действительно хорошо.
Но на этот раз аудитория профессора Дроббера была необычной.
Посреди небольшого зала в кресле сидел епископ баварский. Чуть позади на обычном стуле восседал полицейпрезидент Шуббарт. В уютном простенке между двумя окнами устроился секретарь его преосвященства монсеньор Штир. Поодаль, у самых дверей, высились два здоровенных полицейских, между которыми, как меж двух колонн, стояли Отто Брунцлау и Эрих Шлезке.
Незадачливый служащий Кассельского муниципалитета жадно ловил каждое слово профессора. Его же компаньон, напротив, понуро рассматривал прихотливую лепку потолка.
- Итак, облучая нейтронами какое-либо вещество, мы вызываем в нем наведенную радиоактивность, - распевал профессор Дроббер на мотив скорбной молитвы Оровезо из оперы "Норма". - Затем мы определяем, какие и в каком количестве радиоактивные изотопы образовались в исследуемом образце. Этот метод, называемый радиоактивационным анализом, позволяет в короткий срок и с большой точностью определить качественный и количественный состав любого металлического изделия, совершенно не повреждая его. Надеюсь, господа, я излагаю понятно?
- Угу, - сказал епископ.
- Конечно, - заметил полицейпрезидент Шуббарт, который в силу своего положения обязан был понимать все.
Монсеньор Штир просто кивнул головой. Шлезке же и Брунцлау молчали.
- Нет никаких сомнений, - продолжал распевать профессор Дроббер, - что этот анализ в нашей лаборатории был бы проведен с большей эффективностью. Но мы вынуждены были привезти аппаратуру сюда - таково было пожелание его преосвященства. И я надеюсь, что он не будет сетовать, если мы немного замешкаемся.
- Подождем, - согласился епископ и обернулся к заключенным:
- Так как же можете вы доказать, что донесение пробста кассельского монастыря - это не подделка?
- Ваше преосвященство, - с чувством сказал Шлезке, - ваше преосвященство, разве посмел бы я лгать вам? Нет, я не посмел бы лгать его преосвященству! Сколько лет прослужил я беспорочно и безгрешно? Я прослужил беспорочно и безгрешно сорок лет! И прошу заметить, что начинал я службу в качестве гражданского чиновника баварского, да, да, именно баварского епископства!
Аппарат профессора щелкнул, послышалось легкое жужжание и удовлетворенное мычание профессора.
- Так, так, - задумчиво протянул епископ, - почему же вы так долго держали этот важный документ у себя?
- Потому что я думал... Что я думал? Я думал, что пробст... некоторым образом... пробст был...
- Нет!!! - раздался вдруг громовой крик профессора. - Нет!!! Не может быть!
- Почему он кричит? - поинтересовался епископ.
- Этого просто не может быть! Один элемент! Всего один элемент! выкрикивал профессор Дроббер.
- Неужели чистейшая платина? - радостно встрепенулся полицейпрезидент Шуббарт.
- Платина? - переспросил Дроббер. - Какая платина? Нет, господа, я должен повторить. Это какая-то ошибка, какая-то чудовищная ошибка! Я обязательно должен повторить!
- Да будет так, - согласился епископ и вновь повернулся к Шлезке: - Итак, зачем же вы держали этот документ в тайне сорок лет?
- Да! В тайне! Сорок лет! - сурово подтвердил господин полицейпрезидент Шуббарт.
- Надеюсь, у вас не было для этого корыстных целей? - почтительно вмешался в импровизированный допрос монсеньор Штир.
