Я хотела повернуть голову, чтобы посмотреть на насильника, но Коконои, вернув ее обратно за подбородок, вставил свой член во влажный рот на половину длины и начал постепенно двигаться. Оба одинаково наращивали темп, невзирая на то, что я продолжала плакать и скулить, хоть и не кричала, что есть мочи, как раньше.

Некоторые из остальных наблюдали за происходящим с разным спектром эмоций, другие – занимались своими делами, словно для них это было чем-то привычным. Старший Акаши, покуривая очередную сигарету и выпуская кольцами дым, практически не смотрел за предоставлением, уткнувшись в телефон и что-то активно печатая. Братья Хайтани редко перешептывались, обсуждая процесс изнасилования.

От грубых глубоких толчков Сано начал сильно болеть низ живота. Он натягивал меня беспощадно, вцепившись пальцами в бедра – после такой хватки точно останутся следы в виде синяков. Ощущалось, что под травмоопасное воздействие попала не только матка, но и мышцы влагалища, которые уже были словно обожжены, если судить по ощущениям. К моему счастью Коко не был настолько груб и насиловал рот по мере моих физических способностей. Когда они оба кончили, на смену пришли Санзу и Какучё. «Верный пёс» занял место своего предводителя, а второй пристроился к губам, решив сначала немного поиграть с ними, постукав членом. Унизительно. По ощущениям, у наркомана оказался на несколько сантиметров длиннее, отчего теперь уже я не могла сдерживать откровенно громкий крик, от которого начало першить в горле. Его громкость любезно перебивал член мужчины, который наслаждался дополнительной вибрацией. Казалось, эта пытка будет продолжаться вечность.

После них мной воспользовались Риндо и Ран, но к тому моменту я была уже лишена всяких сил. Оценив степень моей беспомощности, они поменяли позу, уложив спиной на пол прямо перед стеклянной стеной с видом на ночной Токио.

Они периодически менялись. Насиловали снова и снова. В разных позах, в разных локациях снимаемого отеля. Вскоре, когда наркотические вещества и алкоголь ударили им в голову, в ход пошли пощёчины, оплеухи, шлепки по ягодицам. Насилие на этом не прекращалось, а только увеличивало свой градус. Понимая, что они могут делать со мной абсолютно все, пока не убьют, главари вошли во вкус. Только Такеоми за всю ночь не притронулся ко мне ни разу.

Под утро я уже задыхалась от пережитого стресса, боли и унижений. Тело сильно трясло и я не могла это остановить. Хотелось спать. Принять теплую ванную, смыть с себя всю грязь и кровь, лечь в мягкую кровать, почувствовать себя наконец в безопасности и уснуть.

– А в анал был хоть раз? – спросил кто-то из них, но я уже не открывала глаз, сидя на коленях и уперевшись спиной об угол комнаты. Этот вопрос заставил снова впасть в истерику и я опять разрыдалась, опустив голову.

– Н… Н-не… не н-надо… п-по… …жалуйста, у… ум-моляю, – голос мало того, что охрип и почти не был слышен, так ещё и сильно дрожал. Уже не надеюсь, что меня кто-то услышит или послушает.

– Всё, хватит с неё на сегодня. Ей и нам всем нужно отдохнуть, – по голосу я поняла, что это был Такеоми.

Подняв на руки, переместил меня в отдельную комнату, где кроме нас больше никого не было. Я задрожала, ведь он пока был единственным, кто не притронулся ко мне в сексуальном плане, но, в итоге, вместо того, чтобы попытаться изнасиловать, тот положил меня на кровать, накрыл одеялом и нежно погладил по волосам.

– П-п… по… ч-чему?.. – тихо спросила, устремив на него измученный взгляд. Шрам на лице не единственная вещь из его особенностей, но даже не смотря на это, похожий есть и у другого из верхушки «Брахмы».

– Почему? Ты мне в дочери годишься.

***

Прошла почти неделя с тех пор, как меня сделали заключённой. За это время тело почти полностью покрылось синяками и царапинами, но это насилие – не самое страшное, как мне тогда казалось, хоть и в нем постоянно все сильнее стирались рамки дозволенного. Из меня сделали рабыню. Приходилось терпеть не только изнасилования на протяжении суток, но и серьезные унижения.

Санзу всегда следил за тем, чтобы я, как только где-то рядом появится Майки, незамедлительно падала на колени, ведь именно с такой высоты мне следует приветствовать их лидера и, теперь уже, своего главного хозяина. Сначала к этому было очень тяжело привыкнуть, но после нескольких сильных тумаков начала быстро опускаться на колени.

Почти забыла каково это разговаривать и словесно выражать свои мысли.

Мне часто угрожали смертью, поэтому я никогда не могла расслабиться. Почувствовав полную власть, которая поджигалась моим предательством, они начали позволять слишком многое. Они плескали в меня содержимым своих стаканов или чашек, плевали на пол и заставляли слизывать, кормили только с пола или рук и тем, что не доели сами, оскорбляли, пинали и, в целом, специально или нет, делали все, чтобы я начала сходить с ума.

В конце концов, им почти удалось сломать. Я, смирившись со своей участью, все равно верила, что смогу сбежать.

И этот момент настал.

Пока ещё могу несусь на дрожащих ногах к выходу из отеля, где меня в первый и не последний раз изнасиловали. Сегодня они разгулялись настолько, что забыли закрыть номер на ключ или хотя бы привязать меня к батарее, как делали раньше. Адреналин в крови прибавляет сил, поэтому я, оперативно добежав до лифта, нажимаю заветную кнопку и с нетерпением жду, пока тот приедет. По мигающему красным светом индикатору положения и направления понимаю, что лифт на нужном этаже будет совсем скоро. И вот, когда тяжёлые металлические стены расходятся, дорогу к маленькому зеркальному пространству внезапно преграждает высокий крупный мужчина, оказавшийся охранником. Это провал.

***

– Мы же предупреждали тебя, что пытаться сбежать бесполезно, – говорит Риндо, поправляя свои волосы.

– Что теперь? Какое наказание? – спрашивает Санзу, повернувшись к Майки. Я, затаив дыхание, смотрю на них снизу вверх. Жду своего приговора, приподнявшись на локтях, будучи до этого поваленной на пол. Возможно, меня все же решат убить сейчас, лишив дальнейших страданий. Страх опьяняет разум и нарушает общую координацию, из-за чего с трудом сглатываю слюну. Голова кружится, в глазах темнеет. Мне очень плохо…

– Сломай ей ногу.

Комментарий к Глава 1: darkness

Скоро начнется лайтовый экшен с элементами романтики и, соответственно, сменой персонажей, поэтому не беспокойтесь, что я опять заставила страдать главную героиню слишком сильно. Прислушавшись к читателям, я видоизменила линию развития финала.

========== Глава 2: collision ==========

За эти два месяца многое изменилось. Сломанная нога почти срослась и даже правильно – все благодаря Такеоми, который был единственным, кто не причинил мне вреда за все время, а, наоборот, только помогал залечивать повреждения, хоть и изредка. Моральное состояние слишком сильно надломилось. Больше не могу думать. Чертовски боюсь любого шороха, а тем более присутствия мужчины рядом с собой, отчего сразу плачу и сильнее вжимаюсь в угол комнаты рядом с кухней, который теперь служит для меня тем самым «родным уголком». Иронично. Каждый раз, когда меня пытаются от него оторвать, трясусь от страха и чувства опасности, но никак не сопротивляюсь – бесполезно. В груди колит, что даже щекотно.

Иногда у меня случались истерики. Один раз я непроизвольно со всей силы кинула тарелку в сторону Коко, когда тот приблизился слишком близко, а затем упала на колени и начала истошно кричать, прикрыв голову руками. От керамического предмета ему удалось увернуться и тот разбился в дребезги о стену, а вот мне после такой выходки пришлось снова поплатиться. Не знаю, как они не убили меня после того, как я, пытаясь защититься, на той же кухне стащила нож и размахивала им, отгоняя от себя мужчин, словно диких шакалов. У них нет ко мне ни капли жалости. Кто-то из них так или иначе агрессивен и жесток в меньшей степени, а кто-то в большей.

Сильнее всего доставалось от Санзу – либо по его собственной прихоти, когда тот был под действием наркотических веществ, либо по приказу Майки, который что-то хотел, но не собирался марать руки. Братья Хайтани любили поиздеваться надо мной в постели при помощи BDSM-атрибутики, но вне сексуальных утех предпочитали сдерживать свою агрессию, только если у меня снова не случались внезапные истерики. Остальные, в том числе и Коко, старались практически меня не трогать.