© Замоз С. В., текст, 2021

© Невидомська В., иллюстрации, 2021

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2021

– Ах ты, неугомонный Лис, – сердилась Дриада[1], сидя на ветке дуба. – Твоя мордочка в перьях!

Ты опять воровал кур у егеря! Сколько раз просила: прекрати это занятие. Он же погубит тебя! Сорока рассказала, как старик грозился содрать с тебя шкуру!

Зеленоволосая нимфа отчитывала плутишку Лиса за то, что он повадился в курятник охотника. Тот давно заметил, что пропадает домашняя птица, и поклялся наказать воришку – пустить его на шапку дочке, но допустить этого лесная дева не могла.

Любовь скрывала зеленоглазая красавица в сердце, только не смела признаться в этом – лесным божествам запрещено влюбляться в зверей и человека, потому и звала лиса другом. Да и рыжего непоседу больше занимали шалости, и он не ведал чувств Дриады. Неугомонный сорванец переводил в шутку её упрёки и не принимал всерьёз опасений, а когда нимфа пыталась научить его обходить коварные ловушки, он озорничал, пугая бабочек.

– Ты хочешь, чтоб я осталась без друга? – печально спрашивала она. – Если попадёшься, я иссохну от тоски, а без меня погибнет древний дуб: у леса не станет божества, и сам лес тоже погибнет.

– Но ты же знаешь, – виновато оправдывался Лис, – куры – моя еда. Я не могу питаться как ты – цветочной пыльцой. Мы, лисы, такими созданы – мы едим кур. И потом, какая разница, от чего помирать: от охотничьей дроби или с голоду? Сытым приятнее нежиться на солнышке.

– А как же лес?! Как же дуб?! Как же я?! – напомнила она.

– Голодным об этом не вспоминаешь, – виновато понурился Лис. – Но завтра точно останусь с тобой, обещаю!

И так повторялось из раза в раз. Каждая вылазка друга в курятник вызывала у Дриады нешуточное беспокойство: что именно в этот раз попадёт неугомонный сорванец под прицел, и не дрогнет рука егеря, и появится у дочери его новая шапка из лисьего меха.

– С этим надо что-то делать, – рассуждала она, когда уставший от погони рыжий хитрец засыпал на её зелёных коленках. – Тебя бы превратить в юношу. Но не так-то просто это сделать! Только в одну из ночей возможно исключение из правил – животное должно полюбить человека, но разве такое возможно?

И нежно гладила его остроносую рыжую мордочку.

Во сне зверёк выглядел забавно и постоянно шевелил губами.

– Несносный, ты опять воруешь кур! – грустно улыбалась она.

Весь следующий день провёл Лис на опушке леса под кроной векового дуба. Полный сил, сытый после ночной вылазки, он резвился, как в те дни, когда был забавным маленьким лисёнком. То смешно подскакивал на бегу, то пугал пёстрых бабочек, то кувыркался на мягкой траве и невольно смешил Дриаду.

– Как же хорошо, когда ты весел! Как замечательно с тобой, милый дружочек, – повторяла нимфа, забыв о ночных страхах. – Вот бы всегда было так!

Но когда сгустились сумерки и в траве застрекотали цикады, смутное волнение одолело Дриаду. Словно вот-вот случится неладное, чего она не сможет предотвратить. В глубоких раздумьях хозяйка леса и не заметила, как Лис убежал. Расстроившись, она села на крепкую ветку дуба и погладила шершавую кору.

– Только бы проказник не попался! Скажи, где он сейчас?

Дуб шумно вздохнул, и затрепетали его резные листья.

– Корнями чувствую, как мелкой рысью семенит он сюда. Ветер нашептал, что бежит Лис грустный. Видимо, скоро тебе придется расстаться с ним. Он вольное существо, а ты— хозяйка леса, заступница, душа, вселяющая в нас жизнь. Без тебя мы погибнем. Зримо или незримо, но ты должна существовать! Все хорошее когда-нибудь заканчивается.

Тут и показался Лис. Зверёк был вял и грустен. Он подбежал к ногам спустившейся с ветки дриады и молча лёг, положив рыжую мордашку на лапки.

– Опять бегал к курятнику, – укорила нимфа.

Но он промолчал. Лишь печально вздохнул, будто и не слышал ничего, погружённый в тайную мысль.

– Что случилось? – испуганно спросила нимфа. – В тебя стреляли из ружья и ранили?

– Да, – вновь вздохнул Лис. – В самое сердце. И рана эта жжёт горячее огня. Она болезненна и между тем приятна, непонятна: на душе тоскливо, а в животе будто рождается сказка, от этого хочется парить. И я не знаю, что со мной. Такого ещё никогда не случалось.

– Странно, – удивилась нимфа. – Ты невредим: на шёрстке нет крови. Что же с тобой произошло?

– Дождавшись ночи, я побежал к курятнику, – начал рассказывать Лис. – От голода сводило желудок, и мне пришлось нарушить данное тебе обещание. Я затаился в высоких лопухах и долго ждал, потому что светила полная луна и все отчётливо просматривалось. Меня могли заметить из дома. Так я просидел в укрытии, пока большая черная туча не закрыла луну. Лишь когда стало темно-темно, словно в глубокой норе, я решился выбраться из засады.

Хитрый егерь выставил на меня капканы. Напрасно: человек умён, но не хитрее лиса! Мне вспомнились твои уроки, да и обоняние никогда не подводило меня. Я чуял носом, где спрятаны смертельные ловушки. И запах старого охотника мне хорошо знаком. Я ловко обошёл первый капкан, затем второй, но третий… – вздохнул лис.

– Ты попал в третий капкан? – испугалась за друга Дриада.

– Нет, – успокоил её зверёк. – Я учуял и его. Зловещие тиски выдаёт противный запах железа. Но это был не он. И не запах егеря: от того отвратительно несёт порохом. Это был другой запах, незнакомый раньше, нежный и тонкий. Словно разом расцвели фиалки и водяные лилии…

– Ox, – улыбнулась фея. – Так пахнет молодость. Это, должно быть, дочь старика. Но странно! Неужели девушка обидела тебя? Не может быть!

– Я потянул носом манящий аромат, и лапы сами понесли меня за его шлейфом. Уже не осознавая своих поступков, забыв об опасности, я оказался во дворе. Видимо, старая дворняжка учуяла меня и стала рвать цепь, захлебываясь в лае. На шум выбежал старик. Он направил на меня ружье и прицелился. Я зажмурился и припал к земле. Грянул выстрел, и когда ветер развеял дым, я открыл глаза. Убежала закрывавшая луну туча, пролился матовый свет. Всё и всех опять стало видно. И увидел я юную красивую девушку с русыми волосами. Она успела отвести дуло ружья. «Отец, – пристыдила незнакомка родителя. – Ты же говорил про капкан на чудовище! Обманул меня! Я не хочу, чтобы погиб бедняжка Лис!» Тут ко мне вернулось сознание, и я понял, что спасён и пора уносить лапы. Но убегать не хотелось! А хотелось лечь у её ног, потереться мордочкой о коленки. Я не утерпел: подбежал и лизнул на прощанье её ладошку.

– Лучше бы к тебе вернулся с сознанием страх! – вздохнула Дриада. – Ты влюбился в девушку. В человека! Ах ты бедный, бедный мой Лис! Лучший помощник сейчас для тебя – это сон. В нём успокоятся волнения твоей души. Грустно, но в нашем расставании скрыто спасение!

Нимфа погладила друга по голове, и тот уснул.

Нельзя было медлить. Проходила ночь. Вот-вот начнут гаснуть звёзды. Только в полнолуние наиболее сильны любые заклинания. Только эта ночь давала шанс Лису остаться рядом с той, к которой влекло его маленькое сердце.

Дриада подошла к вековому дубу и опять погладила по коре.

– Мне будет нужна твоя помощь и силы – самой не справиться, – призналась нимфа. – Пора спасать друга: он влюбился в человека. Я за свой век ещё не совершала такого колдовства.

– У тебя все получится, – зашелестел листвой дуб. – Нужно, чтоб ты этого искренне хотела!

– Мы с тобой ровесники, – ответила она. – Мы хорошо знаем мысли и желания друг друга, потому что мы – одно целое. Скажи, Вековой Дуб, разве не хочу я спасти Лиса, не желаю ли счастья другу? Ты же знаешь…

– Чувствую, – перебил дуб. – Ты любишь его и хочешь спасти от гибели. И опасаешься.