Ужасно обидно.

Елена Владимировна обиделась на себя, на этот мир и вообще, в принципе, на жизненную несправедливость. В уголке глаза набухла слезинка, сверкнула бриллиантом, скатилась по щеке и упала на столешницу.

— Черти что! — эмоционально воскликнула она и стукнула кулаком по столу.

Столу — хоть бы хны, а вот Елене Владимировне стало больно. Она тут же вспомнила, что не порыдала, не поистерила после того, как попала в чуждый ей мир, как просидела в полицейском участке, как на свадьбе чуть не стала пострадавшей — ей в спину что-то там кидали. Слёзы брызнули из глаз как в детском мультфильме, нос тут же протёк и уже было непонятно откуда больше течёт. Словом — сплошные сопли, никакой эстетики. Как дамочки умудряются красиво плакать? Елене Владимировне никогда такого не удавалась, вечно приходилось сопли мотать на кулак, одноразовые платочки улетали пачками, а сам нос опухал и краснел. Добро бы только нос краснел, так еще всё лицо покрывалась красными пятнами. В общем плакать она могла себе позволить не часто и делала это строго в уединении.

Долго расклеиваться Елена Владимировна себе не дала — десять минут на истерикотерапию и всё, умываться холодной водой, пить кофе и за дело. Вооружившись книгами по начальной магии, экономическим и физическим Атласами, она расположилась на своей большой кровати. Начав с магии, Елена Владимировна крепко зажмурилась, желая сама себе не воспринимать написанное как сказки или фэнтези. Выдохнула, открыла сначала первую страницу книги, потом глаза.

Такой способ медитации — так себе, косячно работает.

Елена Владимировна не была бог весть каким специалистом в технике, но представляла в целом, каким образом работает фотографическая аппаратура, что обязательно должен быть некий накопитель, где сохраняются кадры. В местных магических аппаратах такую функцию выполняли кристаллы астары, похожие на горный хрусталь. Их вкладывали в специальные зажимы в коробке, закрывали коробку и — вуаля! — мало того, что в чертовой машинке появляется заряд для работы, так еще место для хранения информации. Просмотреть кадры можно переносом кристалла астары в специальную шкатулку. Информацию об этом Елена Владимировна почерпнула из ящеролюдских рекламных журналов в библиотеке. Наряду с лахримами и неримами именно ящеролюды являлись основными двигателями прогресса в Мире, поскольку своей магии у них были крохи, но они тонко чувствовали механизмы. Их длинные пальцы с утолщением на последней фаланге могли отследить малейшие сбои в работе магомобиля, лишь слегка дотронувшись до него.

Там же в журнале Елена Владимировна нашла информацию о запуске “крылана” — некого магического гибрида дирижабля, самолёта и корабля. Этот “крылан” новое слово в технике, до него были только дирижабли, а теперь вот придумали такого монстра. Полюбовавшись на фотографию крылана, рассекающего облака, Елена Владимировна вновь вернулась к изучению фотомагических аппаратов, видов кристаллов к ним, а также их сравнительную стоимость. Сразу после библиотеки, Елена Владимировна отправилась в лавку, указанную в рекламе. Решив, что много кристаллов покупать пока не стоит, но всё же уступив хитрому ящеру за прилавком, нахваливавшему свой товар, она купила дюжину кристаллов на пять часов каждый и новый фотомагический аппарат, за который она заплатила (крепко зажмурившись) картой безналичной оплаты Альфарского банка. В душе она надеялась, что денег на карте не хватит, она извинится и уйдёт. Но нет, хватила на всё, даже на сумку из крепкой кожи для ношения фотика. Жаба в душе Елены Владимировны обливаясь слезами душила её, но недодушила, ибо желание обладать этим чудом техники оказалось сильнее.

На следующий день Елена Владимировна взяла с собой новый фотомаг и направилась на прогулку по городу.

Родной Город Елены Владимировны и Город в этом Мире были в некоторой степени схожи, только здесь иной раз вместо современных стеклянных ЖК или серии одинаковых пятиэтажек, оказывался интересный в архитектуре особнячок или скверик. А вот центры были гораздо больше похожи, может потому, что старинной архитектуры там сохранилось не в пример больше.

Небольшой парк оказался совершенно неухоженным, скульптурные композиции, ранее украшавшие его, перестали быть белыми, а кое-где и вовсе мхом поросли. Отбросив нехорошие предчувствия, дежавю и прочие дурацкие мысли, Ева ворошила опавшие листья крепкими ботинками с металлическими нашлёпками, вдыхала горьковато-сладкий запах запустения и с упоением щелкала кадр за кадром — это место было прекрасным.

Заброшенное здание Ева увидела не сразу, оно основательно поросло вьюном. Скажем так — она его скорей почувствовала. С маниакальной настойчивостью самоубийцы, она пошла в направлении благородных руин, предполагая, что они будут действительно благородными.

На взгляд Елены Владимировны — это был обычный барский дом, переживший и барина, и школу, и дом престарелых, и даже казино. А теперь потёкший крышей, потерявший стёкла и рамы окон, с провалившимся полом. Вся былая роскошь превратилась в грязные тряпки, черные пятна плесени, выстояли одни лишь стены. Но если сделать поправочку на мир, то скорей всего настолько бурной жизни у этого дома не было и он сгнил сам по себе, всеми забытый и заброшенный.

— Щёлк-щёлк-щёлк! — кадры были один другого великолепнее.

Ева потеряла всякое опасение перед этим пиром тлена и во всю жала на кнопку фотомага, стараясь наиболее правдиво запечатлеть атмосферу былого величия и нынешнее запустение. Сквозь проваленную крышу виднелось небо и ветки деревьев, на которых сидели вороны и с интересом наблюдали за вторжением на их территорию.

Внезапно одна из птиц громко и противно каркнула, тяжело и шумно взлетела с насиженного места. Ева вздрогнула, увлёкшись она забыла обо всём и громкий звук её немного испугал. Она поёжилась — вдруг показалось, что стало как-то влажно и прохладно, словно в погребе.

— Здесь была малая гостиная, — кто-то любезно подсказал, что было в этом месте дома.

Этот кто-то представлял из себя некий клочок тумана, который то уплотнялся, являя размытые очертания не то человека, не то другого разумного, то снова распылялся на водяную, сверкающую на солнце, пыль.

“Броуновское движение” — пришло в голову Елене Владимировне блеснуть знаниями физики, глядя на перемещение капель в воздухе. По-хорошему, как воспитанной девице ей бы полагалось громко завизжать на весь парк и упасть в обморок, желательно на руки влюблённому рыцарю. Но проблема была в том, что рыцаря не было в заводе, а Елена Владимировна была не юная барышня, а циничная дама, к тому же эмоциональный тормоз. Именно по этому она вместо визга язвительно сказала:

— Воспитанные мужчины сначала здороваются!

Голос принадлежал вроде бы мужчине, значит и приведение — мужчина. Впрочем, спустя пару секунд она не была уже так уверена в точном определении пола, может вовсе трансгендер или просто мужиковатая дама, из тех, что с веслом везде.

— Здравствуй! — послушно сказало оно, видимо охреневшее от наезда.

В бывшей малой гостиной повисло неловкое молчание. Но не долго. Елена Владимировна сообразила, что эта сущность из капельно броуновского движения знает расположение в доме.

— Здравствуй! Ты же всё тут знаешь, может подскажешь, где ещё я смогу безопасно пройти по дому? Где еще осталось вот такая красота? — Елена Владимировна сделала неопределённый жест рукой.

— Красота? — туповато переспросило привидение, рассеялось, вновь собралось вполне чёткую мужскую фигуру. Пару секунд можно было лицезреть туманного нечеловеческого красавца неопределённого количества лет. По-человеческим меркам выглядел он лет так на сорок, может чуть больше.

— Даймон, — прояснило привидение, правильно истолковав изучающий взгляд Елены Владимировны, — точнее был даймоном. Сейчас я лишь его… суть.

— Душа? — с неким пониманием дела, уточнила Елена Владимировна.