Прошла неделя с момента поселения оборотня в квартиру Евы, как рано утром в дверь постучали. Лис как раз брился и как был, в полосатых пижамных штанах, с полотенцем на плече и помазком в руке пошел открывать нежданным посетителям.

На пороге стоял даймон Аурелио Аулз-Кло собственной персоной.

— Ты что тут делаешь?! — вместо приветствия спросил он у Вольпа.

— Живу я тут, — несколько растерянно ответил лейтенант сыска.

Лицо аристократа перекосилось, сверкнув очами, он не попрощавшись, круто развернувшись на сто восемьдесят градусов, быстро удалился.

Вольп еще пару мгновений постоял, похлопал глазами, силясь понять, что это было, а потом, наконец, закрыл дверь и пошел добриваться.

Ева была в превосходном настроении, поскольку ей удалось сделать несколько отличных кадров соседских котов на крыльце, запечатлеть неизвестную ей птичку на заборе и еще она надела новый жакет стального цвета, который вчера приобрела в лавке готового платья, шляпку она купила еще раньше, но не было случая её “выгулять”. Словом, было почти всё для отличного настроения молодой женщины.

Однако, не успела она войти в кабинет, как её перехватил невесть откуда взявшийся даймон Аулз-Кло. Совершенно бесцеремонно и довольно болезненно ухватил её за локоть и потащил прочь из отделения. Он молчал, но по громкому сопению Елена Владимировна догадалась, что он невероятно зол.

И она не ошиблась.

— Ты! — совершенно неудачно начал общение после долгой разлуки Аурелио, как только они оказались на некотором отдалении от отделения в каких-то кустах.

— Ты!.. — от тыкнул пальцем ей в грудь.

— Я! Я хотел! Я хотел тебе сделать предложение! — громким шепотом наконец разродился тирадой даймонский аристократ.

— И что же тебе помешало? — безуспешно пытаясь вырвать руку из его захвата прошипела Елена Владимировна в ответ.

— Ты! Ты уже нашла мне замену! Подумать только!

Аурелио внезапно отпустил её руку и развернувшись пошел в обратном направлении.

Елена Владимировна потирая локоть, на котором наверняка останутся синяки, не пошла вслед за ним, наоборот, она решила выпить кофе и успокоиться в “Хранителе”.

С одной стороны ей было невероятно обидно за подобные обвинения, хорошо что еще шлюхой откровенно не назвал, с другой стороны, сделав логические выводы, она поняла, что её возлюбленный побывал на квартире. А это было приятно.

“Ну, посмотрим, как ты будешь извиняться!” — подумалось ей.

Выпив чашечку кофе с миндальным печеньем, пообщавшись с орками, к ней снова вернулось прекрасное настроение, и она махнув ребятам на прощанье вновь направилась в отделение.

Злой, словно оса, Аурелио вернулся в отделение, раздраженно хлопал дверьми, наорал на ни в чем не повинного Вольпа без повода. Потом, когда наконец немного подостыл, понял, что оборотень никак не возьмёт в толк, в чем собственно дело, в чём причина, да и стало стыдно за свою неуместную эмоциональность. Лишь тогда даймон, взяв себя в руки, наконец, холодно поинтересовался у оборотня, давно ли тот живёт вместе с Евой.

— Дом она купила на Парковой! — орал лейтенант, который изрядно обиделся на подобные выпады приятеля. — Новый этот некромант занял мою квартиру, а я Евину! Всё! Теперь я там живу!

Ответ, однако, обескуражил. Аулз-Кло еще никогда не чувствовал себя в таком неловком положении, мягко говоря. Пробормотав что-то отдаленно напоминающее “Извини!”, он быстро вышел из кабинета.

Через несколько минут в кабинет вошла Ева. В два счета успокоила детектива Вольпа судком с мясом средней прожарки и коробкой с вкусным печеньем, сбегала за кипяточком к титану в коридоре и сделала чайку на травах. За это Амадео в красках ей описал истерику, которую ему устроил обычно спокойный приятель.

— Что это было? — риторически спросил он, прихлёбывая чай. — Какая муха его укусила? За всё то время, что я его знаю, никогда его таким не видел!

— Ай, забудь! Как приехал, так и уехал, а ты будешь переживать о его душевном здоровье. Перебаломутил и смылся. Забудь!

Елена Владимировна просто успокаивала Вольпа, ему не к чему знать о настоящих причинах странного поведения столичного даймона. Впрочем, детектив вполне мог, сложив два и два, догадаться обо всём, но это будут лишь догадки.

Она засиделась допоздна, читая книгу некого знаменитого альфара-экономиста об организации своего дела, рекламе и прочих трудностях бизнеса. Сравнивая способы и приёмы, Елена Владимировна делала пометки в блокноте, выписывая годные варианты. Мысль, которая давно ускользала, наконец оформилась в полноценный проект и теперь надо было понять с какой стороны лучше начать подобный вид деятельности, и начинать ли вообще, ведь тут в заштатном Городе, масштабный формат может и не пойти. Чем дальше она читала, тем больше убеждалась, что лучше всего сделать небольшую лавку с выставочным залом. И еще чтоб мастерская была. В центре.

Да!

Она встала, возбуждённо заходила по комнате, представляя себе в красках, как это всё будет выглядеть, случайно её взгляд упал на окно, за которым она в свете уличного фонаря увидела ссутулившуюся фигуру. Прячась за занавеской, Елена Владимировна присмотрелась и с трудом узнала в этом поникшем разумном аристократа из князей Аулз-Кло. Ева хотела бежать и мириться, но Елена Владимировна не торопилась: хорошее вино — выдержанное вино. Поэтому она спокойно набросила халат и спустилась вниз, к входной двери.

Помедлив минуту, она открыла замок и распахнула дверь.

Фигура под фонарём встрепенулась, распрямилась и устремилась к дому.

— Ева, я…

Но Елена Владимировна не говоря ни слова, жестом пригласила пройти в дом.

В кухне, где всё было новеньким и сверкало чистотой, она заправила кофемашину последней модели, настроила на две чашки, достала коробку с печеньем и преспокойно уселась за стол.

— Ева, я… — его голос сорвался и дал петуха.

Аурелио смутился еще больше, хотя казалось и так дальше некуда. Он прочистил горло и нервничая от того, что Ева так и не произнесла ни звука, с трудом выдавил из себя:

— Прошу, прости! Я поступил… очень некрасиво, обвиняя тебя в принципе.

“Молчание — золото!” — говорила бабушка Елены Владимировны, сама Елена Владимировна вывела молчание на новый уровень — это не только золото, но и замечательное средство общения. Ты молчишь, а собеседник беспрепятственно общается. Идиллия.

— Я… я не имел на то никакого права.

Звякнула кофемашина, заканчивая варку кофе, зашипела, разливая его в чашки. Снова звякнула, обозначая, что цикл закончен.

— Не знаю, — он сел на второй стул, на секунду закрыл лицо руками, потёр глаза и откинулся на спинку стула. — Не понимаю, почему я так поступил. Это словно… словно во мне открылась какая-то дверь и тьма вырвалась на свободу.

Елена Владимировна поднялась, выставила чашки с кофе на стол и снова уселась на своё место. Она чувствовала себя вполне комфортно, хотя на языке у неё вертелось множество нелестных эпитетов для любовника, которых с каждым его словом становилось меньше.

— Всё это время, пока был в Столице, думал о тебе…

Больше всего Елена Владимировна ненавидела все эти розовые слюни — типа “Люблю, не могу” и иже с ним. Жевание соплей она не любила и в молодости, а уж к своим годам просто не выносила, поскольку считала чистой манипуляцией и ничем более. Красивые слова, пафосные фразы, картинные жесты — всё это её как раздражало, так и раздражает. Если будет сказано хоть полслова в этой тональности, то участь его будет предопределена — он пойдёт обратно на улицу и из её жизни. Но даймон словно почувствовал это.

— Не умею говорить красиво, как в романах, скажу как могу. Выходи за меня замуж! Да, я слышал, ты говорила, что не хочешь, но подумать-то можешь?

Выдержав целую минуту молчания, Елена Владимировна сделала глоток кофе.

— Хорошо, подумать я могу.