Марс открыл глаза, он лежал на кушетке, а рядом, спиной к нему стоял Крон.

– Что со мной произошло? Как я здесь оказался?

– А! вы проснулись.

– Я точно помню, что сидел на том стуле. Вы меня перенесли?

– Вам нужно поработать с вашей паранойей, вы сами себя перенесли. Мне не нравится ваш тон – это первое. В состоянии сомнамбулизма человек может ходить и совершать действия. Вы в состоянии «автопилота» доставили себя на кушетку, как на наиболее привычное место сна. Хотите чего-нибудь поесть?

– Нет, я бы хотел посмотреть в зеркало.

– Всегда пожалуйста.

От стены на вытянутых поршнях выехал блок, перевернулся зеркальной стороной и остановился напротив сидящего на кушетке Марса.

Он стал всматриваться на свои исписанные узором руки и лысую голову.

– Я себя не узнаю. Это последствия?

– Скорее, это причина. Вам нужно было изменить облик, чтобы жить.

– Вы сделали мне пластическую операцию?

– Вы сами сделали, ваше мозг способен заботится о выживании тела, это как инстинкт избегание негативной среды. А когда мозг обладает доступом к самому себе, это вообще превосходит все ожидания.

– Сам к себе, это как?

– Слышали про йог? Принцип тот же. Если вам ничего не нужно, предлагаю пройтись. – сказал Крон, при этом фраза выглядела не как предложение.

Одевшись, они вышли на улицу. Дождь со снегом размыл деревенскую дорогу, по которой свободно шатаясь шел вдалеке мужик в резиновых рыбацких сапогах по пояс.

– Все эти люди, всё происходящее со мной, то как строится общение абсолютно нереалистично, будто я герой какой-то компьютерной игры, причем не главный персонаж, который движет сюжет, а рядовой NPC, от которого игроки получают какие-то задания в стиле «поговорите с …».-Думал Марс.

Свет редких оконцев освещал изрытую ямами дорогу, по которой можно проехать только на УАЗиках или на Мародере. Из-за туч вышел обгрызенный круг луны, сильный ветер разгонял тучи. Звезды на небе появлялись и исчезали, далеко на высоте летел самолет, помигивая сигнальными огнями.

Крон шел молча, как-будто давая Марсу время подумать над чем то. Они вышли на дорогу, которая шла через поле, покрытое неровными сугробами. Поле в ближайшие месяцы должны были облагородить и засеять.

– Кстати говоря, у меня для вас есть сюрприз. – сказал Крон, выдержав паузу.

– Какой? – взволнованно произнес Марс.

Ответа не последовало. Они шли, обступая лужи и колдобины. Дорога была скользкой и был шанс упасть лицом в грязь, но они оба шли уверенным и твердым шагом.

– Какой сюрприз? – повторил вопрос Марс и сам тут же понял, что ответа не последует.

Заместо ответа Крон свернул с дороги в поле. Они шли в кирзовых сапогах, проваливаясь в рыхлый снег, смачиваемый дождём.

В темноте стало еле отличимо какое-то движение. По мере приближения стало заметно, что человек танцует в темноте. По тонкости и отточенности движений стало понятно, что это девушка. Под светом луны в темноте, в руках блеснула сталь. Девушка танцевала с шашками. Марс не испугался, он понимал, что на смерть его вряд ли поведут.

Девушка, похоже заметила их. Она остановилась, убрав шашки в ножны, которые располагались по бокам её шинели, обтянутой поясом. Волосы были светлые, точно цвет узнать было нельзя из-за недостатка освещения. Во время танца волосы кружились вокруг головы, сейчас они были намокшими, из-за погоды, но очень пышными и живыми. Чёрные брови поблескивали от капелек воды. Она улыбалась, даже почти смеялась.

– Значит это правда! – радостно вскрикнула она. На ногах у нее были красивые сапоги, похожие на те, что носили казачки.

Крон остановился. Марс встал, рассматривая девушку, которая очаровала его своим видом, он вглядывался в её милое, светящееся лицо. Она сорвалась с места и обняв его, припала к его щеке.

– Спасибо, спасибо, спасибо… – шептала она. Марс почувствовал как по его щекам потекли её теплые слезы. Давно забытое ощущение мягкой, упругой, тёплой кожи с каким-то едва уловимым особенным ароматом пьянили его. Он стоял как вкопанный, внутри него что-то происходило. Мысли путались. Он обнял девушку и она еще сильнее вжалась в его объятия.

Незнакомка казалась ему очень знакомой, но он её не помнил. Хотя он чувствовал, что должен помнить. Это состояние вводило его в смятение. Он как немощный старик, прикованный к кровати, к которому пришли родственники и, получив наказ от врачей говорят с ним хоть о чём-то. Он уже не может говорить и с трудом понимает о чём пытаются ему рассказать, но он слышит отдельные слова из предложения и понимает, что они что-то должны значить. Он чувствует, что слова «паровоз», «огород», «Мурка», которые его сознание выцепляет из разных предложений должны ему что-то напомнить, должны донести до него что-то. Скорее всего нечто приятное, чем любящие родные хотят его порадовать в последние моменты. Это ужасно, когда не можешь узнать близких тебе людей и когда они понимают это. Но они могут видеть огонёк в твоих туманных глазах, который теплиться, когда они произносят слова, которые когда-то тебе были очень близки. Вспомнив тёплые подушечки на лапках любимой кошки из деревни ты улыбаешься. Они плачут. Собрав свои силы ты смог вспомнить то, что почувствовал. И ты радуешься даже не приятному воспоминаю, а тому, что смог вспомнить.

– Ты меня узнаешь? – спросила она, смахнув с бровей влагу и улыбаясь. Она произнесла это с какой то надеждой в голосе.

– Я тебя знаю, но память моя… А ты узнаешь меня? – неловко спросил он, заметив, что Крон отошел, чтобы не портить интимный момент.

– Конечно ты изменился, но твои глаза… Я вижу их как в тот вечер. Эти самые глаза я представляла каждый день перед сном. Я ждала… – слезы опять потекли по её щекам, я ему верила как Гробовому, который обещал воскресить детей Беслана, но что мне было делать? Я не могу без тебя. Я буду с тобой.

– А вы знакомы? – спросил Марс.

– Да. Он нашел меня. Меня нашли многие, я узнала твоих старых знакомых и тех, кто думал, что я тоже замешена… Ко мне ходили с допросами, столько всего было. Я не хочу об этом. – сказала она и запнулась. Мысли и воспоминания ей приносили явный дискомфорт.

– Алена, расскажи чем ты теперь занимаешься. – издалека произнес Крон и тем самым помог Марсу узнать, или вернее вспомнить её имя. Как только он произнес это имя, его мозг как будто вытащил целый пласт памяти из архива. Он вспомнил её, их встречу, их жизнь и то, как он бросил её… По его щекам тоже потекли слезы. Они стояли под дождем, прижавшись друг к другу, и им было не просто не холодно, им было жарко, как при простуде.

– Откуда ты знаешь его? – тихо кивнул он на Крона.

– Он пришел ко мне после всех. Дал мне денег и сказал, что ты жив. Как такое возможно я не поняла, но не поверить я не могла. Я не ходила на учебу, не работала, я все время сидела дома. У меня не было даже грусти, была просто пустота. Эта пустота звала меня и сжирала изнутри, но у меня не было сил даже чтобы покончить с собой. У меня было чувство что меня вообще нет, что через моё тело в этот мир приходит пустота, что она не вокруг меня, а что она во мне. Я ела машинально, не чувствуя вкуса еды. Родственники вызывали специалистов, но те ничего не могли определить. Мое психическое состояние раскололось – отвечала я на вопросы как нормальный человек, хотя сама уже не была нормальной и я не могла это сказать, я не могла передать то, что со мной происходит, потому что это никакая не болезнь. Меня было две – та, которой нет и та, которая проявляется. Единственное облегчение было, когда бабушка вызывала толстого священника – он ничего не спрашивал, он сам говорил, рассказывал какие то истории, причем всегда по-доброму, как будто он был мне родной. Я сидела и молча слушала его. Он каждый раз приходил с новыми историями и притчами, он рассказывал их живо и не слишком заумно, сам объяснял всё. В конце каждой встречи он подносил мне крест, я его целовала и он собирал свою рабочую одежду в рюкзак собирался и уходил, напоминая бабушке, что нужно молиться. Денег он не брал, было видно что он работает и живет так, как ему лучше- ему просто нравится помогать.