Неспешно шел Фома по пыльной дороге, припеваючи выходил из густого леса, направлялся к деревне за пригорком. Послышался вдали лай собак, потянул аромат дымка из печных труб и обдало запахом свежеиспеченных пирогов.

– Авось угостят, бедного монаха, не зря топал в такую даль? – тихо бурчал монах, на что ему отвечал похожими звуками голодный живот.

– Пора бы и поесть, – присаживаясь на старый пень, – жизнь у меня одна, а вас вон сколько, что ни день к умирающему зовут, только и бегай туда-сюда.

 Вытаскивая из котомки кусок твердого сухаря, размышлял вслух:

– Да-а, таким харчем сыт не будешь, надо бы поплотнее чего. Вообще, раз отправили в путь, надобно и провиант выдавать, ну да ладно, терпи пока живот, выслушаем умирающего, а там и пожуем.

Сидел, идти совсем не хотелось, по веткам прыгала белка, таскала орехи в дупло, над верхушками елей плыли причудливые облака.

– А-а, – сладко зевнул, – сейчас бы вздремнуть маленько. Ну да ладно, раз вызвали, пойду, а то глядишь и солнце так зайдет, может и приютят на ночь, не откажут, как-никак, а божье дитя.

Деревня затихла после трудового дня, по дороге важно шагали утки, пастух плелся за стадом коров, что возвращались с луга, за спиной послышался скрип телеги и топот усталой лошади.

– Здоров будешь отец, никак в Петров двор торопишься? – окрикнул Фому, крестьянин на телеге.

– И тебе не хворать, угадал, к ним, – повернулся в сторону скрипучих колес, монах Фома.

– Ну садись, раз так, подвезу, они-то на окраине живут, далеко еще.

Усталая лошадка остановилась и фыркнула на надоедливых мошек. Фома забрался на край телеги и свесив ноги удобно уселся:

– Эх брат, хорошо тут у вас! – разглядывая вдали босоногих крестьянок с деревянными граблями на плечах, что возвращались с поля и стройно пели свежими девичьими голосами.

– Да, отец, неплохо! – ухмыльнулся крестьянин, – Да ты никак новый, а где ж Никодим? Его обычно к нам посылают!

Фому передернуло, он вспомнил, как брат Никодим отчитывал его за лень, внимание к женскому полу и нерадивость к службе.

– Молится, все молится, теперь я буду вместо него, – с усмешкой произнес монах.

Лошадь шла неторопливо, проезжали мимо деревенского ставка, где купались ребятишки, вдоль пасеки и стогов, наконец крестьянин слегка дернул вожжи, и телега пошатнулась.

– Добрались, вот он – Петров двор! – кивнул крестьянин.

– Благодарствую, – отряхивая от соломы котомку, ответил Фома.

– Ты это, там смотри, жена у Петра непростая, уж не знаю и чего они позвали вас монастырских, осторожнее отец, ну, бывай! – телега тронулась, крестьянин, махнув рукой, поехал дальше.

– Ладно уж, не впервой, разберемся, – поглядывая на высокий забор, пробормотал Фома.

За забором уже надрывалась от лая собака почуявшая лошадь. Через мгновение широкая дверь отворилась и за ней показался статный мужик в рубахе с густой черной бородой.

– А-а, монашествующие прибыли! Что ж вы отец, с утра выглядываем, померла баба, не дождалась, значит, покаяния! Что ж теперь делать-то? Ай, беда, беда! – причитал мужик, пропуская монаха во двор, под лай злющего цепного пса.

Фома прошел в дом, переступив порог, услышал завывание женского голоса. На стульях сидели люди и молча смотрели на опоздавшего гостя, на стене висела большая картина с купальщицами, над печкой сушились травы, под которыми спал черный как уголь кот, а в перерывах между воем в соседней комнате, жужжала толстая муха, что билась в окошко.

– Ну отец, проходи, раз пришел, – к Фоме подошел хозяин дома, прося благословения.

Фома перекрестил его и не спрашивая разрешения, присел на скамейку у стола.

– Горе, отец, померла Фроська, второй день, как послали за тобой, а все нет никого! Говорит болезная – помирать буду, уж сил больше нету ждать, так и отошла, – вздохнул хозяин, – ты, теперь не обессудь, хоронить будем, отпой ее, да три дня чтобы молитвы, как полагается, а я отблагодарю!

Фома хотел выдумать историю, о том, как его задержали в лесу неприятности, вывихнутая нога или даже волки, но ясно не смог представить подходящее оправдание, поэтому просто ответил:

– Ну отпевать так отпевать, а про молитвы не волнуйся, все выполним по чину, как нужно, только что же мне к вам каждый день теперь прогуливаться? Чай неблизкий свет, сам видишь, сколько брел! – в надежде, что его оставят на ночевку, накормят, да еще и оплатят труды.

Хозяин дома ответил:

– Уж потрудись, сам видишь – покойница, гостя не смогу разместить, сейчас почитай, а завтра снова приходи, заплачу, и харчей в дорожку получишь, до монастыря пару часов ходьбы, а если поторопишься, то и быстрее доберешься.

Услышав о еде, Фома обнадежился и стал вытаскивать книги из котомки, начиная готовиться к молитвам.

Покойница лежала на кровати – молодая женщина, с красивыми чертами лица, а совсем рядом стоял добротно отделанный, закрытый гроб.

Люди постепенно разошлись, стемнело, муха перестала жужжать и биться в окно. В комнате воцарилась бы мертвая тишина, если бы ее не пронизывал унылый гул Фомы, что второпях читал одну за другой строчки из книги. Муж покойницы сидел рядом и слушал. Спустя несколько часов Фома произнес последнюю молитву и перекрестившись громко захлопнул тяжелую книжку.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.