Алла вздрагивала, садилась и бралась за горящие щеки. Нет, невозможно себе представить! Она прислушивалась, в ушах звенело от напряжения.

Убийца рядом, в двух шагах. Спать нельзя.

Она опять укладывалась и прислушивалась, уставала, задремывала и вскакивала в ужасе.

Разбудить Женьку так и не удалось.

– М-м-м, – тянула та, когда часа в четыре Алла попыталась ее растолкать. – Уже пора, да?.. Я сейчас, еще пять минуточек.

Марина тоже не просыпалась. Она спала каменным, тяжелым сном, и лицо ее в темноте казалось напряженным и постаревшим.

Утром Алла спустилась вниз первая, ей было холодно, глаза как будто песком засыпаны. В кухне трещали дрова и Зоя Петровна орудовала своими метровыми сковородами и ведерными чугунами. Алла натянула пуховик и валенки и вышла на крыльцо.

Ветер хлестнул по непокрытой голове, забрался в волосы и разбросал их, щеки загорелись, и стало легче дышать.

Снегу за эти дни насыпало почти по окна, леса под горой совсем не видно. Неужели метель когда-нибудь кончится, и выйдет солнце, и небо будет голубым? Разве небо бывает голубым?

Черная тень метнулась ей под ноги. Алла вскрикнула, как глупая Женька, засеменила ногами, поскользнулась и шлепнулась – больно!

Из метели высунулась улыбающаяся собачья морда. Алла оказалась с ней нос к носу.

– Вик! Ты меня напугал! Что ты прыгаешь?

– Здоровается, – сказали где-то над ней, и из снежной круговерти высунулась рука. – Поднимайтесь!

Алла уцепилась за руку, встала на четвереньки – фу, как неловко, – и поднялась.

– Доброе утро, Павел.

– Вы бы шапку надели или хоть капюшон накинули.

– Да я на минуту только вышла. Подышать.

– Ну-ну.

Из высоких деревянных саней, которые он притащил с собой, Кузьмич стал кидать на крыльцо поленья. Получалось у него очень ловко, как будто они сами собой складывались в аккуратный штабель. Алла спустилась с крыльца и стала подавать ему тяжелые сырые дровины.

– Да я сам управлюсь.

– Ничего, мне полезно. Третий день в доме сидим безвылазно.

– Завтра-послезавтра метель уйдет.

– Связь появилась? – обрадовалась запыхавшаяся Алла. Она не успевала за его движениями, отставала, а ей хотелось быть такой же ловкой, как он.

– Ничего не появилось. Я и так знаю. Сегодня еще пометет, а потом погода будет, вот увидите.

– И вертолет прилетит?

– Какой вертолет?

– А вы разве… не вызывали никого? Человека же… убили.

Он ничего не ответил, продолжал швырять дрова.

…Осторожно! Осторожно с ним! Может быть, он и убил. Может быть, это он шел ночью по темному дому, прикидывая, как именно станет убивать.

Алла подала последние поленья и заправила волосы под капюшон. Вик крутился рядом, она поймала его за хвост. Вик удивился.

– Мы с Марком до всяких вертолетов должны узнать, кто убил и зачем, – сказал Кузьмич. – Вы не понимаете, да?.. Олимпиада вот-вот, это самое главное событие в жизни любого спортсмена. Мы четыре года так или иначе готовимся к Олимпиаде. Нет, к первенствам и чемпионатам само собой, но Олимпиада главней. Тем более домашняя. То, что у нас тут случилось, это… даже не объяснить! Марк должен выступать, кровь из носу должен, а в его доме труп председателя союза биатлонистов! Представляете, какой будет шум, какое давление на него? И его моральное состояние представляете? Ну хоть слегка? Он сейчас ни о чем не должен думать, только об одном – как победить. Ему тридцать шесть, к следующей Олимпиаде сорок стукнет. Сочи, может, и не последний шанс, но… почти. И на него вся страна рассчитывает. Каждый ребенок знает, что как бы то ни было, а Ледогоров у нас есть, значит, и медали будут. А мы вынуждены вместо того, чтоб готовиться, головоломки решать… кровавые.

Он стал жестким веником сметать с крыльца снег. Алла отступила немного.

– Марк – мужик железный, конечно, – задумчиво выговорил Кузьмич, продолжая орудовать веником. – Но он человек, а не автомат Калашникова.

Он швырнул веник в угол и вдруг вспылил:

– Сам бы убил я этого Виноградова, вот честно! И ту сволочь, которая его зарезала, тоже!.. Ну, что вы там стоите? Пойдемте в дом!

Одним движением он затащил Аллу в сени, хорошенько захлопнул за собой дверь и вдруг насторожился, как Вик, почуявший волка.

Алла оглянулась по сторонам. Никого не было в коридоре!

Кузьмич секунду стоял, прислушиваясь, а потом прошел в комнату со снаряжением.

– Чего тебе здесь надо, парень?

Диман разглядывал что-то на верстаке и отшатнулся, когда ввалился Кузьмич.

– Ничего… ничего не надо! Я просто так зашел!..

Кузьмич надвигался на него, и, хотя Диман был не маленький и не слабый, казалось, что на муравья надвигается гора. Нет, не просто гора, а огнедышащий вулкан Эйяфьятлайокудль!

Кузьмич в один шаг оказался рядом с верстаком.

– Что ты тут разглядывал?!

– Да я так просто! – оправдался Диман и еще отступил. Дальше была стена, отступать некуда. Встревоженная Алла показалась на пороге, и Диман перевел дыхание.

Этого первобытного мужика, похожего на вулкан, он на самом деле испугался.

– Я зашел просто так, завтракать шел! А тут у вас интересно! Приспособления разные, банки, всякое такое! Я не трогал ничего!

– Дима, не кричи, – велела Алла.

Кузьмич оглядел «банки и приспособления». Все на месте и, похоже, на самом деле ничего не трогали.

– Ты когда по чужому дому шастаешь, разрешения спрашивай, куда можно заходить, а куда нельзя!

– Нет, а чего такое-то?! Если тут у вас военные секреты, вы дверь запирайте! Или секреты свои в сейф положите!

– Положу. Давай дуй, парень, отсюда!

Диман пожал плечами, хотел еще что-то сказать и не стал.

– За что вы на него напали? – спросила Алла.

– Да потому что посторонним здесь делать нечего!

– Мы все посторонние, – обозлилась Алла, – нам всем тут делать нечего! Мы бы ушли давно, если б могли! А вы в самом деле запирайте, если боитесь, что мы вас… обворуем.

– Дело не в воровстве!

– А в чем?! У вас в доме происходят темные дела! Человека убили! Мы чем виноваты? Что вы нападаете?!

– Я нападаю?! Я тихо-мирно попросил этого… вашего выйти! А вы скандал закатили!

Они орали уже во весь голос. Из кухни показалась безмолвная фигура, оценила обстановку и исчезла, видимо, решив, что все в порядке, идет своим чередом.

– Не надо нас запугивать! Нам и так невесело…

– Милая девушка, я не запугиваю! Но лезть в мои дела никому не позволю!

Алла вдруг уставилась на Кузьмича:

– Как вы меня назвали?!

Он посопел носом, вспоминая.

– Милая девушка, а что?

Тут она покатилась со смеху.

– Спасибо, – от души поблагодарила она. – Меня сто лет никто так не называл.

Он вдруг заинтересовался:

– Почему?

И Алла стала объяснять по-дружески:

– Как почему? Потому что я взрослая женщина давно, у меня работа соответствующая, должность! Вот Женя милая девушка, а вовсе не я.

– А чему соответствует ваша работа и должность?

Она замолчала, замерла и, кажется, едва удержалась, чтобы не зажать себе рот ладонью.

…Как это вышло? Зачем она сказала про работу и должность? Почему потеряла бдительность? Только из-за пустячного комплимента?!

Павел Кузьмин смотрел на нее внимательно, глаз не отводил, она забормотала и стала отступать:

– Нет, просто странно это слышать. Я… то есть спасибо, конечно…

Он проводил ее глазами – правда, не понял, из-за чего она так переполошилась, – и еще раз оглядел верстак, полки и ряды лыж в специальных держателях.

Все на месте, все в порядке. Нужно было сразу запереть, как только в доме появились посторонние, а он дал маху!.. Что-то в последнее время он промахивается все чаще и чаще. Стареть стал?..

У Володи сильно болела нога, он хромал, морщился и очень старался не жаловаться. Марина уколола ему что-то из собственных запасов, одалживаться у олимпийского чемпиона и его тренера не стала. Степан и Сергей Васильевич взахлеб разговаривали про Ванкувер, Турин и строили всякие прогнозы относительно Сочи.