– Меня в один из Уральских казачьих полков направят, – ответил Балакирев. Он хлопнул друга по плечу, предложил: – Ну что господин прапорщик, пошли в трактир, офицерское звание обмывать.
– Так точно господин подхорунжий! – улыбнулся Неглинский.
Фёдор Балакирев со старшим братом Андреем были призваны на войну в начале августа. Мобилизационное отделение Уральского казачьего войска находилось в городке Гурьев, и там их с Андреем распределили по разным командам. Андрея отправили в Уральск, чтобы грузиться на эшелон, а Фёдор со своей командой остался в Гурьеве. Он повстречал сотника24 Черыкова, с которым служил до войны во 2-м Уральском полку в Самарканде.
– Балакирев, ты же у нас в полку отличным унтер – офицером был! – припомнил сотник. Он сдвинул фуражку на затылок: – Я из полка переведён в штаб Казанского военного округа. В Самаре открывается школа прапорщиков для кавалерии и пехоты. Мне поручено отбирать туда наиболее опытных унтер – офицеров из казаков. Ехать тебе Фёдор в Самару.
Уральское казачье войско территориально находилось в подчинении Казанского военного округа. Так по велению Бога и сотника Черыкова, оказался Федька в школе прапорщиков.
Через два дня портной сшил Фёдору офицерский мундир, он сфотографировался в нём и послал карточку домой, в станицу Чаганская.
«Пусть знает, что теперь я не простой казак, а офицер», – мечтал Фёдор о Настеньке, жене старшего брата Прохора. Думал Федька, шагая с почты не о Василисе, своей супруге, не о детях, а о Настеньке. Грешно! Она жена брата, но сердцу не прикажешь, любил её Фёдор.
«Вот отец натворил дел, женил Прохора на Насте. Тому она не в радость, а мне моя Василиса не мила, хоть и пригожая она, да не по сердцу!» – повздыхал Федька, да и отправился в трактир водку пить с Коськой Неглинским.
Неожиданно Фёдор получил назначение во 2-ю Кубанскую пластунскую бригаду25.
– Я уральский казак господин полковник и должен служить в казачьих полках своего войска, – пытался протестовать Фёдор.
– Эх, подхорунжий, тут такая большая война идёт, что уж не до соблюдения правил, – вздохнул полковник Замятин.
Второго декабря Балакирев добрался до турецкого аула Дели – Баба, где находилась его бригада. В маленькой мазанке он представился генерал – майору Гулыге.
– Пойдёшь в пулемётную команду, – решил тот.
Командовал пулемётной командой сотник Юрасов. Он расположился в мазанке на окраине аула.
– Вовремя ты прибыл, – обрадовался он, – у меня не осталось офицеров. Один в лазарет с дизентерией угодил, другого свои же «картузники»26 из Кубинского полка подстрелили. Они нас по ошибке за курдов приняли.
– Как так?! – удивился Федька.
– Обычное дело, – рассмеялся сотник, – мы от курдов теперь ничем не отличаемся. На голове башлык27, а лазая по горам, черкески28так истрепались, что погоны отваливаются, мы так же как курды в рванине ходим.
Юрасов хлопнул себе по лбу:
– Ну, голова садовая, совсем забыл! Построй-ка ты подхорунжий команду, с людьми познакомишься, а заодно отбери трёх человек у кого вид поприличнее. Государь на Кавказский фронт пожаловал. От нас для представления ему три человека, ты четвёртый. Я тебе за это в обозе бурку29 раздобуду, без неё в горах пропадёшь. Холодно!
Строевой смотр проходил в ауле Мейджигерт. Со всего Кавказского фронта собрали тысячу человек. Федька среди пластунов пулемётной команды выбрал казаков у кого сапоги не разбитые и черкеска нерваная, с ними отправился на смотр.
Государь ему не понравился, был какой-то отстранённый. Задавал вопрос, и, не выслушав ответ, отходил. Впрочем, около Федьки император задержался.
– Форма на вас подхорунжий не Кубанского казачьего войска, – заметил он.
– Так точно Ваше императорское величество! – гаркнул Балакирев. Император рассеянно осматривал казачий строй, и Федька подумал, что он отойдёт. Однако император, улыбаясь, продолжал стоять около него. Этот подхорунжий понравился царю тем, что был ниже его ростом. Николай II среднего роста и среди офицеров, которые выше его, чувствовал себя ущербным. Государь с улыбкой смотрел на Федьку, и тот был вынужден продолжать:
– Я из казаков Уральского казачьего войска, после окончания школы прапорщиков был направлен во 2-ю Кубанскую пластунскую бригаду.
– Давно воюете?
– В бригаде недавно, в боевых действиях участия не принимал.
– Хорошо, – кивнул император, оставив Федьку в недоумении: что же тут хорошего? Государь пошёл вдоль строя. Опомнившись, он обернулся к командующему Кавказским фронтом генералу Воронцову – Дашкову:
– Илларион Иванович, давайте награждать.
Командующий махнул рукой, и тотчас же подскочил адъютант с подносом, на котором лежали георгиевские кресты.
Когда вернулись обратно, Фёдор высказал претензии Юрасову:
– Что же это получается господин сотник, крестами наградили не тех, кто смелость в бою выказал, а у кого штаны нерваные!
– Э, Фёдор не ломай голову, – махнул рукой сотник, – среди пластунов трусов нет. Любого можно Георгиевским крестом наградить.
Он подошёл к столу, взял бутылку и налил водки в гранёный стакан.
– На-ко выпей, да спать ложись, – протянул стакан Фёдору, – тебе ночью дежурить и посты проверять.
Юрасов подошёл к своей койке и взял лежащую на ней бурку.
– Смотри что за чудо – бурку я тебе подобрал, – он накинул её на плечи Балакирева. Хлопнул его по спине: – Морозы и ветра на перевале жестокие. Случается во время метели заносит часового снегом, так и засыпает вечным сном. Вот тебе всю ночь и придётся бегать по постам, тормошить казачков, чтобы ни заснули.
Позиции пулемётной команды 2-ой Кубанской пластунской бригады стыковались с батареей 1-го лёгкого артиллерийского дивизиона. Там ночью дежурил подпоручик Абердин, высокий блондин, ровесник Фёдора. Бывает так, люди встречаются и тут же между ними возникает симпатия. Вот так же и с Александром Абердиным у Федьки случилось, хоть и не ровня он простому казаку – сын профессора, в Германии обучался. Но подружились в эту ночь Балакирев и Абердин.
На рассвете, Федька со своим новым товарищем потеряли своих часовых: как сквозь землю провалились пластун и артиллерист.
– Может по нужде отошли?
– Далеко бы не ушли, – поёжился Абердин, в шинели на перевале сильно продувало.
– Думаешь, турки умыкнули?!
– Не похоже, – покачал головой Александр, – бесшумно сразу двоих тяжело умыкнуть.
– Слушай Александр, ты иди в туда сторону, а я в ту, – предложил Фёдор, – авось какие следы и найдём.
За камнями мелькнула шинель.
– Ничепоренко ты? – полушёпотом крикнул Абердин.
– Я ваше благородие, – так же шёпотом отозвался солдат. Он подошёл к офицерам, махнул рукой в сторону горной гряды: – Кажись там турка. Микола – пластун смотреть остался, а меня доложить послал.
– Пойдём, посмотрим твоих турок, – решил Абердин.
Нечипоренко повёл их к большому валуну, возле которого лежал пластун Микола Чеботарь.
– Кажись, там прячется кто, – указал он рукой на другой край ущелья. Он пожал плечами и усмехнулся: – А мобыть и показалось.
Абердин принялся в бинокль разглядывать противоположный край ущелья, но ничего подозрительного не увидел.
На той стороне ущелья лежали каймакам30 Нури – бей и ненемецкий капитан Маркус фон Рес.
– Ну что ж подполковник, думаю, нам больше нет нужды ползать по этим камням, – кивнул капитан Рес и спрятал бинокль в футляр.
