— Ненависть поглотит ее светлую душу, —поддержал Кулак. — И это больше не из-за существа внутри, а в ней.

— Ну, и зачем мне это знать? Я хотел заняться прохождением уровней, а не снова слушать о ней, скоро голова ей так будет забита, —отмнулся он и пошел своей дорогой. Люк остановил своего друга и развернул к себе.

— Это к тому, что Человек-Паук не всегда сможет сдерживать ее, из-за того, что она ему близка как друг и их души схожи по ситуациям, —сказал Люк. — Ткач, скажем, мягко относится к ней, закрывает глаза на многие ее нарушения. А ты, скажем… можешь сказать ему все по факту, кинкть правду.

— Друг, мы не это хотели же сказать… —Железный хотел разбавить ситуацию, а Нову это начало заводить и подкипать изнутри.

— Вы просто ссыте, —чеканит Сэм и снимает шлем. — Чувак, мы же не были там, ткач или этот Алый знают больше, уточняй у них. А меня оставьте в покое, я устал уже от нее.

— Ты доверяешь ей, —с невинной улыбкой заявляет Дэн. — Мы можем узнать почему? Хотя, она нам тоже вреда не причиняла, но мы ее не знаем так, как знаете вы с Пауком.

Люк усмехнулся, замечая у Новы в глазах жгучую ненависть, кипящая внутри. Искры в зеленых глазах, наполненных гневом и холодным презрением. Не к ним, к ситуации. Сэм фыркнул и только отвернулся, не отвечая на данный вопрос, а вот Неуязвимый, зная этого парня лучше, так как напарник, прямо заявил:

— Тебе нравится она. Дружище, вот уж от кого, но не от такого придурка, как ты, не ожидал.

Ой, как же Александр сейчас кипел внутри. Оскорбления, вертящиеся на кончике языка так и рвались наружу. Атаив дыхание, парень обнаружил острую нехватку кислорода в момент, когда взгляды пересекаются у них. Брюнет вздернул бровь и криво усмехнулся.

— Ты же вроде умнее меня, а сказал какую-то глупость.

— Пожалуй, вам есть о чем поговорить, не шумите только, —Кулак снял с себя маску и прошёл вперёд, по корпусу с комнатами. В самом конце комнат был общий зал, в котором был длинный диван. И на нем лениво располагалась Холла, с пледом вокруг себя. Спала лицом в подушку, словно убитая. Это уже почти как привычка — вспомнить солнце, так вот и оно. Так едва уловимый, ускользающий сквозь пальцы прохладный ветер ранним одиноким утром. Да, уж точно Кайли — такая свободная, не обременённая обязательствами, ничья. Наверное, таким живётся проще. Монах стал идти мимо дивана на цыпочках, не будить «злого зверя», но голос резкий, точно нож, врезается в спину:

— Выход в другой стороне.

Голова девочки поднимается и смотрит на него с усталостью и осыпшей тушью на щеках. Дэнни морщится, когда солнце озаряет линию горизонта и бьёт в лицо, ослепляя.

— Я хотел взять почитать, не хотел будить, —отчитывается перед ней, как будто она как Фьюри. Холланд пробежалась глазами по полке с книгами и, ухватив алой ворсинкой обычную книгу, с обычной обложкой, сказала:

— Мне эта понравилась, думаю, тебе такое зайдёт.

— Не думал, что тебе нравятся произведения Харуки Мураками, —блондин подошёл осторожно и спокойно. Не хотелось пугать и воссоздавать конфликт. — У тебя хороший вкус, благодарю тебя.

— Я обычно читаю комиксы, но иногда мне нравится что-то зарубежное читать, —пожимает плечами она и уместилась, точно Спайди, на спинке дивана. Присела на корточки и держится аккуратно. — Ты хочешь поговорить?

— Что? Не-е то что-… ах, да. Мысли. Ты же слышишь их. Прости.

— Да все хорошо, —отмахнулась и спрыгнула с дивана. — О чем хочешь поговорить?

Прохлада была единственным спутником ему в эту минуту. Вопросы вечно повисают в воздухе, так и не озвученные, но Кай никогда не отвечает, ведь, пожалуй, она ничего никому не должна. Она так схожа со стихией — столь же неукротима, столь же необузданна, до невыносимости безжалостна, вольна и непредсказуема. Девчонка никогда не принадлежала никому, и так жилось проще. Словно дикая кошка, блуждающая по свету, лишь изредкадаёт себя погладить, но никого не назовёт хозяином, ни в чьём доме не задержится.

— Что случилось на корабле Гидры? Я не хочу слышать слухи, мне лучше услышать правду.

— Они боятся меня, да? —девчонка обняла себя и глупо улыбнулась. — И ты тоже боишься, как они.

— Я хочу принять тебя такой, какая есть, но прежде всего, хочу узнать правду, —честно отвечает монах. — В тебе есть дух воина, ты бы могла обучаться, в моем родном крае и стать сильнее, сдержанее.

— Тогда я потеряю себя, —закатила глаза блондинка. — Это будет кто-то другой, но не Кай. Кай становится сильнее иначе, сдерживается только тогда, когда действительно необходимо.

Ее это устраивало, она молчаливо перебирала свои мягкие волосы. Прошла одна, угрюмая тишина и тогда героиня рассказала все, в ярких, жутких красках. Это мучительно, тягуче, чертовски несправедливо, но приходится принимать правила, потому что лишь так он не разлучится с целью, лишь так удержит ее, что разрывает любые путы в два счёта. Только сейчас Кайлор честна. Перед собой и Железным кулаком.

—… я боялась, честно признаться, —прокомментировала напоследок. — Нет хуже врага, чем ты сам.

— Ты никогда не говорила о том, что тебе страшно, —он уселся рядом с ней и спокойно глянул на ее оставший чай. — Порой искренность помогает человеку двигаться дальше.

— А никто не спрашивал, кому какое дело до монстра не из вашего мира? —смеется над иронией и залпом выпивает чай, даже не опробовав на вкус. — Вечно приходится терпеть себя, двигаться дальше, не останавливаться. И меня бесит то, что я привязалась к вам, к вашему миру. В этом мире уже есть Кай, и здесь я лишняя. В этом мире она даже не знакома с Токсином, наверняка, сейчас ходит в музыкалку. Тошнило от нее.

— Не суди так о себе, —положил руку на плечо монах. — Ты хороший человек, и никакой ты не монстр. Если начнёшь накручивать себя, то потеряешь себя. И это куда хуже, чем потерять смысл.

— Не хочу расстраивать тебя, солнышко, но мне нечего терять, и некого, —героиня встала с дивана и направилась к окну корабля. Прижалась лбом к окну.— Если же тебе есть кого оберегать, и тебе есть кто тебя оберегает. То. У меня. Такого. Нет. По сути, я ничего не имею, кроме Паука, который приютил меня и внушил вам то, что я не опасна. Он слишком добрый, это его погубит когда-то.

— Он сделал это, потому что считает тебя другом, в этом весь Человек-Паук, —пожал плечами воин. — И, я думаю, что он не ошибся, ты слишком себя критикуешь, из-за проблемы в семьи, верно? Тебе кажется, что из-за тебя родители не поладили?

— Хах, —улыбнулась. — А ты проштудировал мою инфу, аж неловко.

— Пришлось, ничего личного, —ответил. — Так я прав? Из-за них ты так себя ведёшь?

— Из-за них, ты раскусил, —подняла руки та. — Жить среди таких людей становится психически невозможно, особенно, когда узнаешь, что один из них поехал из-за цвета, а другоц умер в моем мире из-за жены, а в этом мире вообще без вести. Я не знаю, как ты к такому относишься, но…

Та встала спиной и начала плавно снимать с себя футболку. Тот, округлив глаза, вытянул руку, вежливо попросив остановиться, но удивился, когда на ее спине был огромный шрам, который почему-то не зарос симбионтом. Он выглядел как некая случайность, но это была меткой, напоминанием, что она никогда не будет человеком. На спине жуткий шрам перекрыли рассыпчато родинки, как будто карта неба на ней.

— Это оставил Токсин, буду без моего контроля. Он почти добил меня, я почти умерла. Во второй раз. И если бы не товарищ, я даже сейчас этого не показала, —накинула верхнюю одежду и повернулась к нему. Девушка почувствовала на нем неловкость, вперемешку с удивлением. — Я, так понимаю, монахи не привыкли видеть спины шрамированных девушке?

— Не смешно, —спокойно хмыкает тот и отвернулся. — Кто ж так внезапно делает?

— Я делаю, —смеется. — Да ладно тебе, ничего там запретного не было, я доверяю тебе свою спину. Как в бою, так и сейчас. Думаю, это можно назвать дружбой?

— Я благодарен тому, что ты была честная со мной, Кай, —поклонился аккуратно. — Твоя жизнь тоже была суровой и ты оттачивала себя, проходя все в одиночку. Но знай, что пока ты в нашем мире, мы поможем тебе.