И башня сорвалась, планка улетела, а контроль попиздил отдыхать, ибо дьявол был заведён до предела, когда оказался лицом около её вагины, насыщаясь запахом своей женщины, облизывая её губы, но уже не рта. Уокер извивалась, как уж, пока её муж держал её ноги, опаляя своим дыханием её лоно, отчего хотелось возместить и снова пасть, только уже для него, для своего личного демона. Она закатила глаза, а после куда-то закатился контроль над телом, и она больше не чувствовала связи с этим миром, с этим пляжем, потому что тело подчинялось лишь ему, предательски кинув свою хозяйку. И она даже не поняла, как он резко и жёстко вошёл в неё, закинув её ногу на свою плечо, жёстко трахая свою звезду, которую забрал с неба.
«Ты просто идол, которому я хочу поклоняться каждый день, потому что ты ебаный извращенец, потому я готова продавать своё тело за чёртовы гроши только для того, чтобы ты трахал меня до потери памяти, до потери воздуха, до остановки сердца. Каждый раз, будто первый, и твои горячие руки, которые сминают мои бедра, и твои горящие глаза, в которых я хочу утонуть и полностью забыться, и твои сладкие и влажные губы, которые беспардонно вторглись в моё пространство однажды и больше не покидали.»
— Пожалуйста… Люцифер.
Она молила, молила о пощаде своей горящей вагины, которая уже не могла справиться с напастью горящего члена, который рассекал просторы её с невероятным удовольствием.
Он перевернул её, чтобы та стала доминировать им, ибо он хотел, чтобы его жена в эту ночь вспомнила всё, всё то, что отбирали у них их дети, которые вторглись в их интимную жизнь. Она не была против, отчего взяла его руки и резко положила на песок, став захватчиком его губ, вытягивая последние жизненные силы из этого демона. Он чувствовал себя жертвой насилия, ибо она прыгала на нём, как сумасшедшая, вовсе потеряв свой контроль, взяв на себя роль шлюхи, которая доставляла ему уйму удовольствия, и радовал его тот факт, что оно было бесплатным.
— Боже, я кончу прямо сейчас, Вики!
Он поставил её раком, взяв её бедра руками, дразня её своим членом, которым водил по входу, в мир похоти и разврата, а потом нежно вошёл, отчего она удивилась, начиная наращивать темп сама, насаживаясь на его член.
— Никакой нежности, Люцифер, только хардкор этой ночью, — она смеялась, облизывая свои губы, глядя на него горящими глазами.
И слов ему больше не надо, ради её языка, который только что, опять, снова сука, облизал губы, исполнив запретный элемент, от которого он хлестнул её зад, до искр в её глазах трахая, будто в последний раз, а может и действительно в последний, ибо он уже не был уверен в своих детях.
В ней было горячо и сыро, отчего он нарастил темп и чувствовал, что вот-вот кончит.
— Вики… я люблю тебя.
— И я люблю тебя…
И слов больше ему и не надо, он любил свою жену, которая подарила ему детей, на мысли о любви, его яйца решили опустошиться наконец-таки, спустя почти месяц воздержания, вы только представьте, даже никакой дрочки ИБО ВРЕМЕНИ, ПОПРОСТУ НЕТ, БЛЯТЬ.
Люцифер, почуяв сокращение мышц своей любимой, понял, что она получила, что хотела и пора бы тоже достичь разрядки, после которой можно упасть голым около супруги и позалипать на звезды, в тишине и спокойствии. Пару толчков, и прерванный половой акт был защитан. С прекрасным удовольствием и остановкой сердца он кончил, высвобождая миллионы своих детей, бегать по песку, так и не попав в яйцеклетку, с возможностью на светлое будущее.
Они оба упали на песок, глядя на друг друга, он вытащил пачку сигарет и поделился с ею, с той, которую любил больше своей жизни.
— Это было потрясающе… — Вики все никак не могла отойти, от этого фееричного секса, восстанавливая дыхание.
— Да. Потому что ты потрясающая.
Он, притянув её к себе, поцеловал в лоб, улыбаясь той свободе, которую они смогли получить. В его голове было пусто, как и в его яйцах. Мыслей не было, лишь только спокойствие и умиротворение.
«На небе… только и разговоров, что о море и о закате… там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром, как он тает в волнах, и еле видимый свет словно от свечи горит где то в глубине…»
Утро Утро в этой семье, в последнее тысячелетие было добрым, от части. Глава семейства, Люцифер, спал без задних ног и рук, в компании своей супруги, которая явно позабыла о том, что её сыну Абигору пора в академию на занятия, отчего тот, негодуя решил навестить своих родителей и дать им хороших пиздюлей.
Дверь открывается, в руках у него главная игрушка, мегафон, который дедушка Сатана подарил ему на тринадцать лет. Из кармана он вытаскивает лист, будто прямо сейчас будет высказывать смертный приговор своим родителям, которые шлюханились целую ночь. И он ведь знал об этом, но наказание ведь не дремлет.
— ВСТАВАЙ, СТРАНА ОГРОМНАЯ! ВСТАВАЙ НА СМЕРТНЫЙ БОЙ!
Они, будто ужаленные в задницу, подскочили на своих местах, ошарашенно глядя на своего любимого сына, которого прямо сейчас хотели убить, ибо тот, явно попутал берега и не боится детдома где-то в отдалённых уголках земли.
— Это всё твои гены, дорогая, — он махал на неё указательным пальцем, в попытках разлепить глаза.
— Абигор, так нельзя делать, сын, — она потянулась за часами, и её глаза округлились в тот час же.— Боже мой, ты опаздываешь в академию, почему Морана, не разбудила тебя?
Абигор ухмыльнулся, поставил мегафон и, как его отец, вальяжно сел на кресло, подтянув свои гладко выглаженные брюки.
Он уже был собран и мог сам отправится в академию, но вот только ему было скучно и учится вовсе не хотелось, а вот вывести из себя родителей он жаждил больше всего, хоть и любил их по-своему.
— А вот эти… — Вики указала рукой, на вальяжно сидящего Абигора, — повадки, — она накинула халат, хмурив брови, — он в тебя.
— Да ладно вам, весело же, — он, рассмеявшись, кинул быстрый взгляд на отца, но усмешка вмиг ушла, когда он увидел ярость в глазах Люцифера.
От вальяжной позы не осталось и следа.
— Где Морана, тебе задали вопрос, ты не расслышал, Абигор?
Люцифер был зол, ему не нравились выходки своего сына, и он бесил его, ибо до тошноты был похож на него самого в юности. Люцифер был строг с ним, но справедлив, руку не поднимал, но мог отчитать за нахальное поведение в сторону себя и в первую очередь, в сторону его супруги, его матери. Но он души в нём не чаял, потому и проводил с ним время, проводил с ним беседы, за кружкой кофе на веранде, спускался рыбачить на землю, а так же тренировал бою, который стал ключевым звеном в его жизни.
— Морана, отправилась на тренировки, — Абигор опустил голову, его опрометчивый поступок, привёл к злобному настроению его отца.
— Тогда почему ты, не на занятиях? Почему мы вечно, с твоей матерью, должны говорить одно и тоже, каждый день? — Люцифер сдерживал себя, чтобы не встать и не отвесить хорошего подзатыльника своему сыну Абигору, который явно переходил грани, — почему мы должны постоянно отчитывать тебя?
Абигор молчал, поднимая свои глаза исподлобья на своих родителей, они казались суровыми и явно наводили страх, но не на них, ведь они родители. С ними, такие махинации не пройдут, и он это понимал, ибо он всегда решал свои проблемы в академии лишь наводя страх, своими красно-синими глазами, которые в один миг, становились чёрнее чёрного.
— Тебе нечего сказать?! — Люцифер уже повысил голос, но тот сидел, и выводил своего отца на конфликт.
Вики не лезла в конфликт, между своим мужем и сыном, ибо она знала, что Люци прав, именно поэтому стояла около него, положив свою руку на его плечо, как истинная супруга.
Он усмехнулся, переводя взгляд на отца, отчего Люцифер оскалился.
— Почему? Да потому что вы видите лишь успехи Мораны, а не мои, лишь её, а не меня, потому что на её лбу эта руна, которая даёт преимущество? — он вновь сел как павлин, отчего Люцифер встал с кровати, ибо он не хотел, чтобы сын позволял им такое неуважение.
