— Помнишь, как Соломон оставил нас двоих в штабе, — усмехаюсь, припоминая тот денёк. Да, Арба сторонилась меня, чуть ли не сбежала, избегая разговоров. — Я всегда была тебе противна, — конечно, я не в том состоянии, чтобы понимать чувства каждого, и сейчас немного эгоистично делать подобный вывод. Ведь я толком не знаю главную ведьму Аль-Сармен. Но мнение само напросилось. Под моим любопытным взглядом, Арба сжалась, заволновалась и напоминала маленького ребенка. Другой бы на смех поднял, а для меня это мило. Может и кукла, но человек. Императрица всё не решалась посмотреть мне в глаза, что было непохоже на её обычное поведение.

— С самого начала я испытывала смешанные чувства, — на одном дыхании прошептала ведьма. — Для меня было великой честью узнать, чью мне дали внешность, — эта опасная, дерзкая, а временами непредсказуемая женщина не могла смотреть мне в глаза. На откровение её не просто так потянуло. Может она поняла? Эх… Не буду грузить голову. — Первый маг среди людей — Вирсавия, мать всех матерей, сокровище Иллаха, — продолжала она, и я даже была рада, что она не видит моего удивленного лица. Лестно. Я и не думала, что праведники продолжали уважать меня. — Иногда мне удавалось увидеть вас издалека, и тогда я могла просто застыть на месте, не понимая, отчего же вы пошли против Всевышнего, — со злостью выплюнула императрица, — но я всё поняла, когда вы умирали на наших глазах: старая, слабая, без своей силы, отданной Соломону… — она сжала кулаки и наконец-таки посмотрела мне в глаза. — Тогда я разочаровалась и восхитилась, как никогда раньше, — на этом она закончила, но взгляд не отвела.

— Приятно слышать, — и я не вру. Да, мне непонятен смысл её действий и поступков. Неужели она так хочет быть с… Эм, спрошу прямо: — Арба, неужели это всё ради Иллаха? — женщина широко раскрыла глаза и одарила меня таким красноречивым взглядом, что мне стало как-то неловко, и живот скрутило, потому что кушать хочу. Но не до этого!

Признаюсь, понять Арбу сложно. В любом случае, такое вряд ли случится, потому что её создал Давид, а его я сама не особо понимала, но любила. Вот так поворот судьбы.

— Почему женщина, любимая Иллахом, восстала против Него? Найти ответ было сложно, однако… — Арба встала, выпрямилась, и со всей своей гордостью соизволила опустить свой взор на мою жалкую тушку. — Но даже я не могла подумать о том, что вы и есть наш Иллах, — на её лице очаровательная улыбка, теплая такая, настоящая. Видимо, я сошла с ума. Она никогда так не улыбалась своим детям, за них обидно. Не хотелось мне смотреть снизу вверх, и я встала. И оказалась выше неё, но императрицу сей факт не волновал, и она продолжила: — О, Иллах, принесший столько страданий, решающий наши судьбы, что прикажешь делать мне? — я совру, если скажу, что не ожидала такого (!). О фанатичной любви Арбы ко мне я знала, наблюдая из Священного дворца в состоянии эмбриона. Да, я была способна на многое. В моей синей голове столько мыслей, столько планов, столько тараканов, но сей вопрос застал меня врасплох. А ещё было жутко обидно за «принесший столько страданий». Да, нужно признать, доля правды в этом есть. Однако у меня есть оправдание: люди созданы по образу и подобию моему, или как там. И именно их эгоизм привел меня к такому решению, принизить, отдав на суд другим расам, а потом даровать магию в надежде на лучшее… Ошибся Создатель. С кем не бывает?

— Иллах, — осторожно взяв меня за руки (я и забыла, что без посоха), тихо позвала Арба. — Иллах! — уже более настойчиво, так что я вышла из просторов своих раздумий.

— Ммм? — слегка недоумевающим взглядом окидываю императрицу. Нет, про её вопрос я не забыла, просто в голову ничего достойного не приходит. Ведь, если подумать, мне в этом мире, созданным Уго, делать нечего. И я не имею права решать судьбу этого мира, и не жалко мне оставить его в бесконечных просторах Вселенной. А Арба всё взгляда не отводит, насмотреться на меня не может и смиренно ждёт. Может быть, она своим глазам не верит?

— Я сделаю всё, что попросите, взамен вы исполните моё желание, ибо только богу это под силу, — не забывая о своей гордости, статусе и силе, женщина говорила властно, так что и отказать не хочется. Да, Иллах, создавший жизнь, готов без раздумий согласиться с ней, главной ведьмой сего мира. Почему я готова закрыть глаза на все её деяния? Из-за неё умер мой сын, Шеба и весь Альма-Торран. Так почему же я готова простить Арбу? Она даже не моё творение, но это не играет роли. Прощение; я готова простить женщину, из-за которой не могу найти место в этом мире.

— Арба, я не буду интересоваться твоим желанием, пока не закончу со своими делами, но после… — глаза её загорелись детским озорством, или же это искры хитрости и довольства собой, — эта женщина как будто стала счастливой. И я даже пожалела о своих словах, потому что прекрасно осознавала, как тьма в её душе нарастает. Не хочу винить себя в этом, поэтому спокойно продолжаю: — Ты вернешь мне мою силу? — вот оно! Я не хочу своими руками устраивать хаос в этом мире. Вот мой эгоизм: позволить грешной душе пасть ещё ниже. Но императрицу Гёкуэн это нисколечко не расстраивает, она, наоборот, довольна моим решением.

— Что требуется сделать? — она отпускает мои ладони, взмахивает рукой и уже крепко сжимает посох Шебы. Мне становится стыдно перед покойной невесткой. Нервно оглядываю комнату императрицы, слегка завидую на постоянство и уют. Замечаю выход на балкон, ну или как здесь он называется… И выхожу на свежий воздух, ибо он мне нужен. Пусть голова проветрится, может я ещё изменю решение.

А пока передо мной просто сногсшибательный вид: горы, над которыми солнце достаточно высоко поднялось, и тихий ветер вместе с листьями деревьев создает прекрасную мелодию на фоне. И это так манит меня, но будет подло уйти от важного разговора в эту неведомую даль. Ну, с Синбадом дело другое, с ним я вообще думать нормально не могу, потому что волнуюсь по разным причинам, с поводом и без. И снова я думаю не о том.

— Арба, — императрица быстро подходит ко мне, готовая слушать и запоминать, — сейчас я ограничена в своих действиях, так как моя сила была поделена на несколько частей, — что-то мне не по себе. — Чтобы её вернуть всю, мне нужна та часть, что находится в Альма-Торране, её ты должна призвать в этот мир, — Гьёкуэн ухмыляется и задает риторический вопрос, сомневаясь в трезвости моих дум:

— А разве та сила не уничтожит этот мир? — и снова ухмыляется, а мне становится не по себе. Что, если именно это желание не покидает её. Сглотнув, отвожу взор вдаль.

— Я не дам этому случится, ты просто сделай, что просят, — больше я не хочу ничего рассказывать ей, именно ей. Мне больше нечего сказать. Решение пришло в этот момент, спонтанно, оно укоренилось и решило все мои проблемы разом. Я Иллах, следовательно, могу свершить всё, что душе угодно. Но если так пойдёт и дальше, то снова наделаю ошибок. Да только я уверена, что могу справиться. Решено! Я верну всю свою силу, уничтожу Давида, ведь именно из-за него Синдбад стал другим человеком, и… Могу ли остаться здесь и жить с ним, с Аладдином, с этими людьми? Невозможно, но я не хочу уходить просто так. Мне нельзя торопиться с выводами, но первые два дела я просто обязана выполнить.

Всё это время императрица косым взглядом наблюдала за мной, старательно делая вид терпеливой дамы. И тут же неожиданно спросила, выбив все мысли из моей головы:

— Синдбад всегда был удивительным человеком, — ехидство так и прёт из уст императрицы, — Он даже занял место старейшины Давида в вашем сердце, — хихикая своим мыслям, Арба странно улыбалась. — А если он жив и знает об этом? — в ней снова проснулся детский интерес.

— Это уже не твои проблемы, — однако она помогла мне понять, какой геморрой ожидает мою душу. Надо бы приготовиться морально, что ли.

— Иллах, привязанность к определенным людям может вас погубить, а я не допущу этого, — и вновь Арба удивила меня! Моё лицо в этом момент точно порадовала ведьму из Аль-Сармен. — И даже Аладдин, что является богом на четверть, не заслужит моего прощения! — гневно выпалила она, стараясь выглядеть спокойно, но брови сошлись, появилась складочка на лбу, и красивое лицо стало хмурым. Но разозлилась уже я.