— Мама, Сави, я вернулся, — паренёк улыбался, как обычно, будто сегодня ничего ужасного не произошло, а женщина просто переволновалась из-за пустяка. Ну, а что? Как-никак, единственный и самый молодой жених на деревне. Ещё и улыбается — «бодрячком». Наверное, поэтому Вирсавия хочет чем-то в него запустить! Да при матери ругаться даже в шутку совсем неохота.

— Синдбад, с возвращением, — женщина слабо улыбнулась и, хоть уже почти всё знает, поинтересовалась: — Где ты был? — её желание поговорить с сыном на вопросе не остановилось. Мать двоих детей считала своей обязанностью говорить о своих чувствах и мыслях, да и вообще. — Ни ты, ни Юнан не возвращались… Я волновалась, — и посмотрела на сына с неким укором. Синеволосая девушка неловко отвела взгляд от юноши и молитвенно сложила ладони. Мол прости, но мать знает. Сави очень надеялась, что сейчас, как обычно, он начнёт приставать со своими нравоучениями «как ты могла рассказать больной матери». Но нет!

Юный герой поселения только устало выдохнул и потрепал подругу по голове. Та поспешила уступить место, но, вспомнив упёртость ослиную, сама усадила Сина на кровать и помчалась за горячей едой в надежде, что случайно не испортила свой кулинарный шедевр.

Эсла привыкла, что сын усердно трудится, чтобы заработать деньги ей на лекарства и молчала. Вирсавия тоже старалась изо всех сил. Женщина была ей очень благодарна. Ведь девушка уже давно могла уйти отсюда: с её внешностью и довольно-таки сильным умом она неплохо устроилась бы в этой жизни. Да только Вирсавия уходить не желала, да и боялась, и вообще не представляла без них свою жизнь. Эсла, жена Бадра, героя и просто хорошего человека, была благодарна за счастье в лице своих детей. Так что больше она не удивлялась, а только хвалила сына. В этот раз капитан расщедрился. Деньги нужны на лекарства, но…

— И ещё… — фиолетовые волосы всегда были необычными, Син не блюл их честь и вид, но сейчас они будто бы тоже отдыхали, устроив гнездо хуже привычного. Даже после тяжёлого рабочего дня в нём оставалась та доля энергии, с помощью которой он мог горы свернуть и дома. Это поражало и пугало. Однако сегодня он выглядел по-настоящему усталым. Сердце матери невольно сжалось, боль в груди была совсем другая, а не от проклятой болезни.

— Да, — на душе скребли кошки, женщина совсем не хочет интересоваться. У неё плохое предчувствие! И только одна хорошая мысль не даёт женщине выйти из себя.

«А у тебя мои глаза, мальчик мой».

И она потреплет его по голове, как месть за Вирсавию. Это девочки. Ясно дело, они в сговоре с самого начала.

«Нет! Я не могу уйти и бросить её».

Вирсавия вернулась с подносом, на котором из тарелки горячего супа прям-таки валил пар.

«Она одна не справится».

Син очень любил Сави и совсем не по-братски. Хотя едва понимал это. Отчего-то юноша был свято уверен, что без него девушка не справится. Видимо, привык её защищать. Хотя не всегда он оказывался рядом, и она сама могла дать отпор гадам, скрыв свою бойкую натуру.

«Я обещал отцу их защищать».

Сжав кулаки так сильно, что даже костяшки побелели, Синдбад выдохнул. Эсла осторожно дотронулась до руки сына.

— Да так, ничего уже, — и красавец от природы с аппетитом уплетал кушанье, приготовленное с любовью. Эсла достала пару монет и протянула их девушке. Та уже в непонимании уставилась на «золотые».

— Сходи-ка за соком, сейчас как раз сезон, — синеглазая озадаченно похлопала ресницами. Да она хоть на край света, да только неудобно — ночь на дворе. А Эсла только поторопила её.

Соседка добрая, ещё небось от денег отказываться будет, что задержит Вирсавию на приличное время.

Девушка поспешила за вкусненьким не особо заботясь о внешнем виде. Син тоже не дурак, убрав посуду он вернулся к матери, не зная темы разговора. И это не особо нравилось ему.

— Сынок, подойди ко мне, — большая часть разговоров у них начинались именно так, но именно в этом момент привычные слова резали слух. Он не верил своим глазам. Мать держала в руках меч отца.

— Пожалуйста, возьми его с собой, — её слова пугали Синдбада.  — теперь он твой по праву, — вот теперь хороший отрок и знать не знал, что сказать. По его глазам Эсла видела, что произвела тот ещё фурор.

— Ма… Мама, — только он хотел возразить, как женщина серьёзно перебила его, слова её были как нож в спину, только чуть отличались:

— Хватит переживать за меня, — женщина была серьёзна, в контраст её чувствам она улыбалась со всей любовью, которую только могла выразить. — Я больна, обуза, заставляю вас волноваться каждый день. Но так нельзя! У вас своя жизнь. Особенно ты, Синдбад. Вирсавия девушка, и особо высоких целей она не ставит, её, как женщину, волнует наше благополучие, — юноша внимательно слушал мать, стараясь не пропустить ни единого слова. — А ты уже нашёл то, что тебе нужно? — и даже вопрос из уст матери утверждение. — Так иди смело вперёд. Но сначала иди один, чтобы уже наверняка, — женщина протянула ему меч отца.

— Спасибо, — парень выдавил из себя слово благодарности. Теперь в нём больше не было битвы противоположных чувств.

— А теперь о серьёзном, — Синдбад в удивлении открыл рот.

«А до этого, значит, не серьёзно?»

Да чему он удивляется? Это же его мать, женщина, на худой конец. Будущий покоритель лабиринта на всякий случай присел. — Вирсавия, — имя дочери Эсла сладко пропела. Далось это с трудом, что она мастерски скрыла.

— Что с ней не так? — не успел юный глава семьи успокоиться, как мать готова дать повод для волнений.

— Я, может, и не старуха древняя, да глаз намётан.

«Мама, что ты такое говоришь?» —подумал он. Озвучить мысль однако не успел.

— Скажу одно, дорогой, рано вам, юнцам, о чувствах думать. Вот через года два другое дело. Хотя, сколько за вами не наблюдай, а любовь штука интересная… — ну вот опять!

— Мама! — сын явно не хотел говорить на эту тему.

— Что «мама»? — Эсла явно не понимала Синдбада. Видно, не с того начала. — Поверь, Син, твой отец, хоть и всю жизнь провели вместе, был не первой любовью твоей матери, зато настоящей. У нас похожая ситуация была. Я очень горжусь, что не совершила ошибки, когда…

«Вот и началось!»

Эсла неоднократно рассказывала им историю своей с Бадром любви, что было немного странно и необычно. В этот раз на это ушло полчаса. Мать подвела итог:

 — Синдбад, если в твоём сердце живут эти чувства, — женщина дотронулась ладонью до груди сына и улыбнулась, почувствовав быстрое биение сердца, — не спеши, но и не кидай на самотёк. Время само покажет, — и только мать закончила свою речь, как дочь открыла дверь с легкого пинка. Добрая женщина не рассчитала силы девушки, и дала добра с полна, ещё и от денег пыталась отказаться. Ага, вот взяла Вирсавия и с чистой совестью их себе прибрала. Не дождётесь!

— Си-и-и-ин! — одно имя, а уже понятно — без его помощи никак. Парень мигом пришёл на помощь. Когда руки почувствовали свободу, девушка довольно подняла их, что-то бормоча про свободу домохозяек. Избавившись от ноши девушки, поставив чёртов кувшинище ближе к еде, он вновь вернулся к сестре. Та гаденько ухмыльнулась и с чистой совестью выдала:

— Лови, — и прям упала к нему в объятья.

«Как же хорошо…» — удивляясь своим мыслям, она зажмурила глаза.

Слава случаю, Син не видел, иначе бы ещё долго подшучивал с её «милого» личика. Но, чёрт побери, правда же, Сави и не знала, хорошо это, плохо ли. И, слава всё тому же случаю, она не видит его лица после разговора с матерью.

А пока Синдбад готовился к подвигам ратным да усвоению мира, в великой и немалой Империи Ко императрица Гьёкуэн ощутила то, чего так давно ждала. В её стране уже встаёт солнце. Однако не прекрасный вид заставил её подняться рано и выйти на балкон. Казалось, вид так манит её. Ведь руки будто к солнцу тянулись.

«Иллах, ты жив! Клянусь, ты возродишься!»

Эта женщина слишком долго ждала сего момента. Откуда Арба могла знать, что её драгоценного Бога больше нет. От него жив только его дар.