Она крепко спит в коконе из мягкого пледа и его аромата, не зная что пара глаз свинцового цвета непрерывно следит за ней, охраняя покой.

***

Она забилась в углу комнаты, погруженной в кромешную тьму. Ей не удавалось разглядеть даже своих рук, не говоря об окружающей обстановке.

Она не могла вспомнить, как оказалась в этом помещении. В голове путаница мыслей и абсолютная неразбериха в сознании.

Попытка встать не увенчалась успехом, все мышцы затекли и конечности отказались слушаться. Она попыталась размять ступни, но не почувствовала собственных прикосновений.

Вокруг пахло затхлой землей и сыростью. Рот наполнился слюной с кисловатым вкусом и она поняла, что нос не чувствует других запахов, помимо стоящей вокруг гнили.

Паника и обреченность медленно накрывали её сознание, когда очередная попытка привести ноги в движение ничего не дала, а ощущение дежавю не покидало её спутанных мыслей.

Она попыталась встать на четвереньки или хотя бы проползти пару метров, но в этот момент поняла, что она не чувствовала даже собственных прикосновений, потому что не двигалась. Это было похоже на мощный Петрификус, который парализовал все кроме её пугающих мыслей.

Спустя пару тщетных попыток, комната наполнилась запахом пергамента, который она так любила с детства, и с дальней от неё стороны отворилась дверь. Свет залил небольшую комнатку, и немного прищурившись, в дверном проёме она увидела человека. Ей не удалось разглядеть черт его лица, но она отчётливо увидела чашку с дымящимся напитком.

— Чаю? — произнёс смутно знакомый голос, а звук отразился от стен помещения.

Её глаза расширились от ужаса и она истошно закричала.

Она вопила, что есть сил, даже когда почувствовала на своих плечах чьи-то теплые руки и такое далекое «Гермиона…».

— Грейнджер, очнись же! — она, наконец, распахнула глаза, из которых крупными градинами капали слезы, и крик превратился в рыдания.

Она забралась на колени к ее спасителю от ночного кошмара, продолжая мучительно всхлипывать. Было ощущение, что она побывала в аду и возвращаться ей туда не хотелось.

Драко терпеливо ждал, поглаживая ее спину, когда она придет в себя. Он боялся себе представить какой из закрытых на замок тайников, в памяти Гермионы, открыл сегодняшний день.

Он переживал за нее, больше чем она могла подумать. Их давно нельзя было назвать врагами. Возможно с момента, когда он принял метку, как плату за ошибки отца, и понял, что бороться за тьму не его выбор. Или может с момента, когда он пытался сделать хоть что-то и не отдал их в лапы Темного Лорда, но она угодила прямиком к самой безумной его приспешнице. Прошло шесть лет, но ее крик на полу его гостиной снится ему все чаще и он просыпается в холодном поту ото сна, в котором его безумная тетка вновь тянет свои руки с гнилыми когтями к шее бывшей однокурсницы.

Постепенно всхлипывания сходят на нет, и руки девушки, сидящей на его коленях, ослабляют хватку на его талии. Она, наконец, может трезво мыслить и начинает понимать, что это был всего лишь сон, которому нет места быть в ее реальности.

— Это был сон, Грейнджер. Просто сон. — он продолжает нашептывать ей на ухо успокаивающие слова и целует спутанные кудри на ее макушке.

Он позволяет себе эту слабость, потому что уверен — завтра она ничего не вспомнит.

— Я заварю тебе ромашковый чай. — чуть слышно шепчет парень, когда она перебирается обратно в кресло в свой кокон из теплого пледа.

Спустя пару минут слышится свист чайника и звон фарфоровых чашек. Драко мастерски орудует на собственной кухне и точно знает, где находятся цветки ромашки, которые помогут успокоиться и вновь заснуть.

Он ставит перед Гермионой чашку с дымящимся успокаивающим отваром, а ее глаза до этого как будто стеклянные вдруг распахиваются в ужасе и она плотнее укутывается в плед. Не проходит и мгновения, а Малфой не успевает среагировать, как она расслабляется и бормоча что-то себе под нос тянется к чаю.

«Он не поступит с тобой также.» — набатом стучит мысль в ее голове.

— Вкусный. — делая несколько глотков, блаженно шепчет девушка. — Это от миссис Забини?

— Да, она настоящая «волшебница». — у Драко удивленно распахиваются глаза, и по квартире разливается смех, когда они понимают какую глупость он произнес.

— Теперь это кажется таким далеким, ведь так? — спустя пару минут спрашивает Гермиона. — Магия… Если бы не Тео и семья Забини, я бы подумала, что это все было сном.

— Я почти не скучаю. Только иногда. — задумчиво говорит парень. — В особенности по полетам. — с улыбкой продолжает он.

— Почему ты отказался от нее? От магии…

Проходит еще несколько мгновений, пока Драко раздумывает. Она уже не в первый раз задает этот вопрос и он не был готов дать ей правдивый ответ. Всегда получалось, что-то вроде «Так было правильно».

— Я не хотел стать злом воплоти. — на его лице отразилась печаль. — В тот день, когда Визенгамот вынес вердикт, один из судей сказал: «Тьмы в этом мальчишке больше, чем вы думаете. Вы совершите глупость, если прислушаетесь к показаниям всего одного свидетеля». Тогда я понял, что в этот раз не могу подставить Грейнджер. — он улыбнулся своим мыслям, как будто вспомнил что-то дорогое сердцу, а Гермиона продолжала трепетно ловить его слова.

— Ну же, Грейнджер, пора спать. — после нескольких минут приятной тишины, произнес Драко, поднимаясь с дивана, на котором удобно расположился.

Он направляет вверх по ступеням, а она маленькими шагами семенит за ним, закутываясь в приятно пахнущий плед. Кажется теперь это будет ее любимая вещь в его доме.

На вершине лестницы, он указывает на комнату с закрытой деревянной дверью. Она уже знает эту спальню. Светлая, с большой кроватью и окнами, открывающими вид на впечатляющую гору Этна.

Гермиона уже пару раз оставалась в его квартире, когда посиделки с новоприобретенными друзьями затягивались и время уходило далеко за полночь. Тогда парни занимали свободные спальные места на диванах перед телевизором, который до сих пор для них, чистокровных магов, был настоящим чудом, а ей уступали спальню по соседству с хозяином квартиры.

— Ты… — она запинается и смущается от еще незаданного вопроса. — Ты не мог бы сегодня лечь со мной? — он изумленно смотрит на нее не больше секунды: — Не могу сегодня остаться одна.

Малфой молча делает несколько шагов и распахивает дверь в ее комнату. Она проходит внутрь и, останавливаясь у подножия кровати, скидывает обувь с ног. Гермиона не поднимает головы, зная, что вероятнее всего даже в ночной тьме он сможет разглядеть румянец, который заливает ее щеки. А Драко в это время копирует ее действия с другой стороны кровати и располагается на мягких подушках у изголовья. Постель довольно широкая для двоих, но он все равно придвигается к краю, давая ей возможность удобно свернуться в клубок практически посередине кровати, и засыпает сразу после того, как слышит мерное дыхание девушки спящей рядом.

Ей кажется, что какой-то неприятный человек светит лампой прямо в ее закрытые глаза и разочарованно стонет, когда остатки сна покидают ее. Она распахивает глаза и лежа на спине хлопает раскрытой ладонью по кровати рядом с собой, но ощущает лишь пустоту. Неясные образы прошлой ночи витают в ее мыслях, но единственное, что она точно помнит, как засыпала под боком у Малфоя. Расстроенная своим утренним одиночеством Гермиона садится на кровати и понимает, что в окно светят лучи яркого солнца, которое разбудило ее.

Она спускается по лестнице, когда приводит себя в порядок, укрощая непослушные волосы, и прислушивается к песне, которая разливается из колонок музыкального центра на первом этаже.

«Maroon 5 — She Will Be Loved»

…В душе нет места другой.

Мои двери открыты для тебя одной.

Я готов под твоим лишь окном

Весь день стоять под проливным дождем,

Искать улыбки твоей печаль

И умолять не уезжать

Разреши любить…

Это была одна из новых песен ее любимой группы, с которой она совсем недавно познакомила Драко, когда принесла в его квартиру диск.