Дорогая Лидия Давыдовна! Спасибо за память. Очень был рад Вашей открытке. Должен сказать, что получение писем здесь для каждого из нас самое большое и ценное удовольствие. От Р<озы> Н<аумовны> и Наташи я как-то получил с большим запозданием тоже вести и, кроме того, встречаясь иногда с товарищами, узнаю от них вести о наших детях в литфондовском лагере. Должен признаться, что сведения бывают часто не самые утешительные, и я до сих пор думаю, не поспешили ли мы тогда с отправкой и не лучше было бы вернуться всем домой. В частности, меня очень беспокоит и участь Р<озы> Н<аумовны>. Надвигается осень, и я плохо представляю, как она будет существовать в тех условиях, в которых она оказалась. Не знаю, стоит ли Вам туда ехать или нет, но мне кажется, что главное, что в Ярославле нужно – это деньги. К сожалению, я ничего не получаю ни здесь ни в Литфонде, где, хотя нет окончательного отказа в выплатах, вряд ли практически будут платить. Правда, есть надежда, что мое положение изменится и мы все будем разбросаны по дивизиям и зачислены в штат. Пока же я нахожусь в положении рядового бойца. О себе писать особенно нечего. Здоров, занят, чувствую себя хорошо. К обстрелам совершенно привык. Писать самому удается очень мало, не читаю ничего кроме газет. Рад, что М<арк> И<осифович> в Ленинграде с Вами и прошу передать ему сердечный привет. Также приветствую и Нину Лазаревну и Елену Самсоновну. Ничего Вы мне не пишете о Гоге, где он и что с ним. Если Вы его видите, кланяйтесь ему. Вас же еще раз благодарю от всей души. Ваш С. Спасский

Дорогой Лидочек! Случайно едет отсюда один папаша, с которым я мало знакома, но даю ему письмо с собой.

Произошло потрясающее событие – позавчера вдруг объявился Френкель[79]. Он, приехав на место, только снял комнаты и сразу отправился сюда за семьей. Дал мне на всякий случай маршрут, как туда отсюда ехать: главную часть пути по Волге из Ярославля. И Фр<енкель>, и его жена совершенно очаровательные люди, ребятишек с ними четверо, моложе пяти лет, свояченица и теща, не считая вещей. Судя по его рассказам, место его службы не особенно заманчивое, но зато весьма отдаленное. О наших планах вы можете быть больше в курсе чем мы, если Бешелев по телефону звонил из Москвы, он теперь там: разрешает нашу судьбу. С Козаковым вышло недоразумение: он видел С<ергея> Дм<итриевича> не в Л-де, а на месте его службы. Наташа уже получила письма, в котором упомянуто, что С. Дм. пишет одновременно мне, но я еще не получила его.

Лидуся, ты правильно заметила, что я к твоему приезду отношусь сдержанно, потому что мне тебя жалко. Если бы здесь не приходилось разрешать вопросов, то я бы и сама справилась. Если оказалось бы, что мы будем зимовать здесь, то мне придется снять квартиру и взять детей к себе. Тогда я смогу наблюдать за ними и подкармливать их утром и вечером. Теперь мне это очень трудно, надо прятаться и учить детей предательскому отношению к товарищам. А мне жаль маленьких, они похудели. Кстати, Женя умирает от зависти, что у Алеши есть серый костюм, как у Сережи, а у него нет, и я нахожу, что такой костюм действительно нужен Женичке, ты купи и привези, если приедешь. Есть ли у тебя список нужных вещей? Прибавь к нему уксусную эссенцию, сухую горчицу и пиретрум[80] (кажется, есть у Нюши).

Дорогая моя мамуся! Послала тебе вчера 200 руб. и письмо. Была у Клары Гитмановны. Очень сложные чувства испытывала я, находясь у нее. Она живет с девочкой[81] у С<ергея> Д<митриевича>. Очень тепло расспрашивала о тебе и детях. Ждем через пару дней Бешелева с решением из Москвы. От С<ергея> Д<митриевича> последние известия от 1/VIII, он, по-видимому, в боевых частях, находится недалеко от нас. Она получила назад деньги за дачу и сегодня вышлет тебе часть, большие суммы сразу мы опасаемся высылать. Она решила остаться в Л-де. Я ее поддерживаю. В связи с решением о вас и я решу свою судьбу. Может быть, и у Мары что-нибудь выяснится к тому времени. Посылаю тебе в Катюшину посылку немного сахару, конфеты и мешок. От Гогоши имела открытку из Иванова[82] от 3/VIII. Теперь он, вероятно, уже на месте. Твои открытки от 2/VIII и 3/VIII уже получила. Целые дни являюсь связистом, созваниваюсь со всеми, как только известия получаются. У Мары больше волнений чем работы. Сарра хворала желудком, теперь поправилась. Нюша добывает нам пропитание и только благодаря ей мы сыты, все это очень сложно сейчас. Лида

Была я в Собесе, они запрос получили и 12/VIII вышлют дело.

Мешок с Катюшей не удалось послать, так как очень много вышло, а немного сахара и конфет я вложила.

Документы задержим, пока не выяснится, где ты будешь. Деньги не пропадут в течение 6 месяцев, а то будут гулять по почте. Это мне предложила сама служащая, очень сочувствующая старушка и она права, правда?

Дорогая моя мамуся! Получила вчера от тебя открытку. Была в Собесе, и там мне служащая сама посоветовала задержать документы, пока не будет известно окончательно, где ты будешь. Мне кажется это правильным, и я с ней согласилась. Как только будет известно твое окончательное местопребывание, они вышлют, я к ним заеду. Деньги шесть мес. не пропадут.

Я была на кладбище. Там все в порядке. Конечно, осталось немного из того, что мы посадили 10/VI[83], но все же часть еще цветет и я подсадила. Ждем со дня на день приезда Бешелева, он вчера звонил из Москвы, там решается ваша и наша судьба. У Мары пока новостей нет.

Бедная моя мамуся, и холод и голод приходится тебе терпеть ради детей. Я чувствую себя последней дрянью, что ничем тебе не помогаю, но я боюсь быть только лишним «ртом» у вас, что я буду делать при такой неопределенности?

Руки чешутся к работе и сижу без толку. Надеюсь, что скоро этому будет конец и что-нибудь выяснится. У нас резкое похолодание, как ты там на своем балконе? Крепко обнимаю, целую тебя и благодарю, моя дорогая. Лида

Милая моя, любимая Тусенька! Шлю тебе 3-ье письмо. Надеюсь, первые два ты уже получила. Как-то ты себя чувствуешь? Л. Д. прислала мне открытку, пишет, что ты купаешься. Я тоже иногда выбираюсь к реке, но здесь это труднее. Вообще же живу деревенской жизнью, чем-то напоминающей жизнь в Домкине[84]. Только спим мы прямо на полу, на сене, самолеты кружат над головой и иногда вся изба дрожит от артиллерийской перестрелки. Но я привык ко всему и чувствую себя хорошо. Только о близких думается постоянно, и тебя хочется обнять, моя дорогая. Надеюсь, это когда-нибудь все же получится. Боюсь только, что ты подрастешь совсем за это время и забудешь меня. Хотя все-таки почему-то я уверен, что мы непременно встретимся и встретимся хорошо. Жизнь идет пока довольно однообразно, но перемены могут быть каждую минуту. Обо всех изменениях буду тебе сообщать. Возможно, что начну я работать по своей специальности, так как [след. стр. не сохранилась]