Где-то неподалёку раздались автоматные очереди. Ищут. Точно, его ищут. Ну, здесь найти его проблематично. Тем более, в темноте. Заполошно застучал пулемёт, выпустив, наверное, за один присест половину ленты. Опять, автоматы. Ага. Наверное, зомбаков на стройке разбудили. Этим охранникам там весело. Сашка видел, сколько заражённых на этом недостроенном здании. Вряд ли, преследователям, сейчас, до поисков.

Интересно, как Валерке удалось вывести из строя генератор? Хотя, одноклассник с детства увлекался техникой и, помнится, на зависть пацанам, разъезжал на мопеде, а, позже, и на мотоцикле. Кажется, у него был «Минск». Да, точно, «Минск». Его, ещё, в простонародье «козлом» называли. Так, что, с двигателями он был, однозначно, на «ты». Лишь бы Валерке ничего за этот побег не было. Но, наверное, не дурак он, чтобы подставляться. Наверняка всё обставил так, что выглядело, как досадная случайность.

Нужно было ему предложить вместе бежать. Хотя, оно ему надо? Тёплое место, непыльная работа, сыто, даже, пьяно, наверное. И безопасно. Вон, какое вооружение! Сашка и мечтать не мог об автомате. Спасибо, хоть, пистолет есть. А амуниция? Чёрная униформа, крепкие берцы, разгрузжилет… Одно загляденье. Оно ему надо, от такой жизни бежать? Хоть, спасибо, что помог по старой памяти. А мог, ведь, отморозиться. Типа, ничего не могу. Или, вообще, сделать вид, что не узнал. Валерка, всё-таки, рисковал. И сильно рисковал.

Волны с шелестом мерно накатывали на берег. Волга. Огромная река. Есть места, с которых противоположного берега и не увидишь. Были времена, когда по ней ходили гружёные углем баржи, плоты строевого леса, скоростные пассажирские «Ракеты», юркие яхты и прогулочные лодочки. А летом на пляжах отдыхали люди. Хорошо, тогда, было. Полгода прошло, а, кажется, много лет назад. Под мерный рокот набегающей волны мысли стали путаться, глаза закрылись, и Саня провалился в беспокойный сон.

На улице стало темнеть. Холодный осенний ветер пел заунывную песню, запутавшись в ажурном переплетении ворот склепа. Внутри стало совсем темно, и Зойка поёжилась от холода. Безобидное и совсем не страшное кладбище с наступлением сумерек стало пугать. И Саньки нет. Он же обещал вернуться. Раньше, парень никогда не обманывал и всегда держал слово. Что же могло случиться? Внезапно, представился Сашка, неподвижно лежащий возле могил, а два живчика, вгрызающиеся в его тело. Накатила паника, ослепляя и лишающая разума. Зойка закрыла ладонями рот, как делала всегда, когда ей было до ужаса страшно, и тихонько заскулила.

Забыв про повреждённую ногу, попыталась встать. Боль, прострелившая лодыжку, заставила панику отступить, и мозги опять заработали. Сашка не пришёл и, скорее всего, до утра так и не придёт. Значит, нужно сидеть в этом склепе и никуда не уходить. Никогда раньше девушке не приходилось находиться на кладбище ночью и, от этого, ей было не по себе. Прекрасно понимая, что привидений не существует, она, всё равно, еле справлялась с иррациональным страхом, постоянно ожидая, что сквозь ажурные ворота просочится что-то бестелесное и поплывёт к ней. Что будет дальше, она не знала и не хотела знать. Достаточно просто увидеть этот призрак, чтобы сердце от страха разорвалось пополам.

Вечер вступал в свои права, и на улице стемнело, от чего было ещё страшней. Прекрасно понимая, что по темноте никто по доброй воле не высунется на улицу, она, всё равно, чутко прислушивалась к каждому звуку. Поэтому, голоса и топот множества ног она услышала сразу, ещё издалека. Люди! От радости Зойка вскочила на ноги и, ойкнув от, снова прострелившей лодыжку, боли, опять присела. Голоса приближались, и девушка взмолилась высшим силам, чтобы они прошли недалеко от склепа. Тогда бы, она смогла позвать их, и они бы помогли. Даже, забыла о том, что Сашка должен был прийти за ней сюда, в этот склеп, и, если она отсюда уйдёт, они могут потеряться, настолько было сильным желание уйти с этого кладбища как можно дальше.

Раздавшийся за спиной шорох заставил Зойку вздрогнуть. Обернувшись на звук, она увидела, как стоящий посередине помещения большой ящик пополз в сторону. Волосы на голове зашевелились, а крик, родившийся в груди, застрял где-то в горле, так и не вырвавшись наружу. Сдвинувшаяся тара открыла широкий длинный люк, подсвеченный снизу дрожащим неверным светом, в котором показалась косматая белая голова. Уже на грани обморока она разглядела, что это не привидение, а старик с абсолютно седой шевелюрой и такой же седой пышной бородой.

– Только не кричи, девонька, – прошамкал старик. – Не надо привлекать внимания.

– П-почему? – просипела Зойка.

Спазм, который от ужаса сдавил ей горло, никак не хотел отпускать, поэтому говорить приходилось с трудом.

– Нехорошие это люди.

Зоя недоверчиво посмотрела на собеседника и опять бросила взгляд сквозь решётку, туда, где голоса звучали уже в полную силу и, кто-то, уже начал разжигать костры. В отличие от склепа, там, среди тех людей, казалось гораздо безопасней и уютнее. Хотелось, прямо сейчас, побежать туда и присесть вместе со всеми у огня, отбросив все страхи, которые она пережила за этот вечер.

– Нехорошие люди, – повторил старик. – Не надо туда.

– П-почему? – похоже, её заклинило, и, кроме этого вопроса в голове больше ничего умного не возникало.

Тишину разорвал душераздирающий крик, заставивший Зойку вздрогнуть. Похоже, собеседник прав и туда соваться, действительно, не стоит.

– Слезай сюда, – старик махнул рукой и скрылся в люке.

Ещё один крик, перешедший в бульканье, подстегнул девушку, и она, вжав голову в плечи, юркнула следом за стариком, постоянно вскрикивая от боли в ноге. Спустившись по приставной деревянной лестнице, она оказалась в довольно просторном помещении с нишами в стенах, освещаемом оплывшей свечой, закреплённой на треснутом чайном блюдце, стоящем на старом канцелярском столе. Старик, дождавшись, когда она спустится, опять поднялся и задвинул ящик на своё место. Сразу стало уютнее. В помещении, кроме стола стоял старый диван, рассохшийся комод, тумбочка и несколько колченогих стульев. В углу расположилась ржавая закопченная печка-буржуйка, жестяная труба от которой уходила куда-то в стену. Сразу видно, что комната обжитая. Разве, только, запах. Не то, чтобы неприятный, но, какой-то непривычный, слегка сладковатый.

– Пахнет? – рассмеялся беззубым ртом старик.

– Запах необычный.

– Так пахнет вечность.

– Не поняла, – спазм, сдавивший горло, отпустил, и говорить стало легче.

– Это запах тлена.

– Мертвецов!

– Тлена. Тела, которые давно превратились в мумии, пахнут так.

– Тела? – Зойка оглянулась и, вдруг, ей стало ясно, для чего в стенах сделаны ниши.

– Не пугайся. Там ничего уже нет. Я вынес их и закопал неподалёку. Теперь, это мой дом.

– Вы живёте на кладбище?

– Конечно. Тихое и уютное местечко, скажу я тебе.

– И не страшно?

– А кого мне тут бояться? Мёртвые – люди спокойные. Лежат себе и неудобств не доставляют. А зомби по своей воле на кладбище не суются. Не нравится им тут.

– Почему? – опять этот вопрос, навязший на языке.

– Не знаю. Но то, что им тут не по нраву, это точно. Сколько раз сам видел. Вот и те, что за вами гнались, только потеряли вас из виду, сразу прочь заторопились. Разве, только вон те, что костры жгут. Так, они по кладбищу не шастают. У них там одно место есть, куда они каждую ночь приходят. А до остального им дела нет.

– Я – Зоя, – попыталась она немного отставить повреждённую ногу в сторону, чтобы не так болела.

– А меня Шишей зовут. Что с ногой?

– Подвернула. Собственно, я именно из-за неё тут и осталась. А Сашка, друг мой, зомби увёл за собой.

– Понятно, – Шиша сноровисто вскрыл ножом какую-то консервную банку без этикетки, поставил её на буржуйку и вернулся. Ну-ка, разуйся.

Зойка, морщась, расшнуровала ботинок, сняла его, потом, стянула носок и, смущаясь, протянула ногу старику.