Татьяна снова расплакалась, дрожащими руками пытаясь вытереть слезы одноразовым платочком.

Кирилл Алексеевич шепотом спросил у директрисы, почему бы маме мальчика не пойти в полицию, но оказалось, что Татьяна уже успела побывать в участке. «Татьяна Павловна, не переживайте. Мы примем меры», – дежурно заверила маму Галина Ивановна и знаками стала показывать психологу: утешай давай, чего стоишь. Кирилл со вздохом присел на соседний с Татьяной стул.

Рядом с плачущей женщиной у Кирилла Алексеевича наконец-то проснулась эмпатия. «Ну, что вы, как это он ни с кем не дружит? Вы уже сколько здесь?» – заговорил он с Татьяной участливо.

Женщина ответила, что они с сыном переехали в Юровск около года назад. Кирилл Алексеевич предположил, что за год у парня уж наверняка завелись какие-то приятели, о которых мать не в курсе.

– Успокойтесь, все обойдется! – снова попытался утешить Татьяну психолог. Он заметно включился в ситуацию. Подумав несколько секунд, он посмотрел на Галину Ивановну и спросил: «Как, говорите, девочку зовут?»

– Соня Рябова. Дочь начальника ГУВД. Из 10 «Б», – отчеканила каждое слово директриса. И тихо пробурчала себе под нос, что пора бы уже знать…

Кирилл Алексеевич вновь притворился, что вспомнил ученицу. Затем, с сочувствием взглянув на Татьяну, он обратился к ней, будто к маленькой потерянной девочке, подчеркнуто участливо:

– Ну-ну-ну! А вы с Соней-то говорили? Ну, что же вы, надо поговорить. Мы вот сейчас ее позовем и все выясним.

– Это я во всем виновата, – начала свой сбивчивый рассказ мама Максима. – Понимаете, ему пришлось оставить хорошую школу в Москве. Конечно, ему не хотелось уезжать: там друзья, развлечения. Мы же там в самом центре жили, у нас квартира на Патриарших…

Кирилл Алексеевич явно не ожидал такое услышать. Что значит «квартира на Патриарших» – он знал прекрасно. Психолог сам был из Москвы и в Юровске находился временно. Он учился в аспирантуре, а сюда был направлен по распределению – собирать практический материал для диссертации. Он взглянул на Татьяну и спросил, что же они с сыном делают в городке.

– Временные трудности, – уклончиво и не без стеснения ответила женщина. – Мы с мужем решили пожить отдельно.

Из квартиры в одном из самых престижных районов Москвы Татьяна с Максимом переехали в старенькую хрущевку в Юровске. Здесь Татьяна провела детство, и после смерти бабушки квартира досталась ей.

Картинка тут же начала складываться в голове у психолога. Самое очевидное объяснение происходящего – московский мальчик просто задолбался в Юровске и решил вернуться обратно к папе на Патрики.

Татьяна пребывала в панике и истерике, поэтому сразу не додумалась позвонить мужу. Она порылась в сумке, достала телефон и вышла в коридор.

Кирилл Алексеевич негромко обратился к директору: «Ну вот! Сейчас выяснится, что мальчик у папы… Я бы тоже сбежал. Это нормально – с Патриков в такую глухомань?».

Разумеется, Галину Ивановну это задело: «Вообще-то, Кирилл Алексеевич, здесь тоже люди живут. Не только в вашей Москве».

Хоть пропавшие московские «золотые» парни не входили в сферу диссертационных интересов Кирилла Алексеевича, он явно больше и больше проникался этой историей.

– Не спорю, – ответил он директору. – Разница в качестве жизни… И, кстати, почему пацан должен расплачиваться за ссоры родителей? Не хочет мама жить с богатым мужем, пусть не живет! Сына-то за что лишать приличного отца?

– Приличные отцы любовниц не заводят! – задумчиво проговорила Галина Ивановна, как вдруг в комнату отчаянно ворвалась Татьяна, плюхнулась на стул и, вновь заливаясь слезами, запричитала: «Его там нет! Муж ничего не знает».

Кирилл, вздохнув, сел к Татьяне и попытался успокоить ее дежурными фразами.

– Вы не понимаете! – мать словно не слышала его слов. Да и кого может успокоить фраза «Не надо так переживать»?

– Он же не просто ушел, мы поругались. Вы не представляете, что он мне наговорил! Что я, я, мать! – ему жизнь испортила, – продолжила Татьяна.

– Ну, в чем-то он… – начал было Кирилл Алексеевич, но тут же осекся. – А давайте все-таки с девочкой поговорим. Я схожу? Как ее – Соня Рябова? Дочь начальника полиции… (директору)

Психолог поднялся с места и попросил директора выйти с ним на минутку.

– Галина Иванна, может, просто скорую вызвать для мамы? Сделают укольчик, она успокоится и все образуется? – сказал молодой человек директрисе, когда они оказались в коридоре наедине.

– По-моему, вы легкомысленно относитесь к ситуации, – строго проговорила Галина Ивановна.

– Вы это серьезно? – не унимался психолог. – Да я в их возрасте не так отжигал! А тут – ссора с матерью… Просто отсиживается где-то у друзей, протест у него такой.

– Вряд ли. Мать права: у него здесь нет друзей. Он же москвич, наших всех презирает, – слово «москвич» Галина Ивановна произнесла с явной иронией.

– А что ж он тогда на день рождения пошел, если все так запущено?

– Так это он сказал, что пошел, а что там было на самом деле…

– Ясно. Ну, тогда я за Соней, за полицейской дочерью… – произнес Кирилл Алексеевич и зашагал по коридору. Галина Ивановна вернулась в свой кабинет.

В этот момент у 10 «Б» как раз шел классный час. На повестке дня стоял литературный вечер для десятых классов по творчеству Федора Михайловича Достоевского. Классу, где учились пропавший Максим и полицейская дочка Соня, досталось задание инсценировать главы из романа «Преступление и наказание». Школьники не рвались принять участие в постановке. Классный руководитель 10 «Б» Ирина Львовна Крылова, миниатюрная молодая женщина с теплым взглядом и тихим голосом, перечислила персонажей, чьи роли необходимо разобрать ученикам: Раскольников, Мармеладов, Сонечка…

Наконец, школьники оживились. Петя Василевский, щуплый светленький парнишка с острым взглядом и впалыми щеками, обратился к миловидной пышногрудой девице с неестественно пухлыми губами: «Батут, Сонечка – это тебе!». Девицу звали Настей Лосевой, но при взгляде на нее не сложно было догадаться, почему она получила от одноклассников прозвище «Батут». С инстаграмом Ким Кардашьян Настя явно была знакома лучше, чем с творчеством Достоевского. «А почему мне?» – с недоумением взглянула она на Петра.

– Ну, она красивая! – ответил Петя.

Девочке это явно польстило. «А она кто?» – заинтригованно уточнила она.

– Женщина с низкой социальной ответственностью! Прям, как ты! Соглашайся! – затараторил Петя с издевкой. Подростки захихикали, так что Ирине Львовне пришлось хлопнуть по столу, чтобы привлечь всеобщее внимание: «Василевский, я очень рада, что ты так близко знаком с творчеством Достоевского. Но Сонечку я предлагаю сыграть Асе…».

Ася Коваль, неприметная девочка с русым каре, дружила с такой же серой мышкой Катей Морозовой. Девочки сидели за одной партой и обе старательно учились. Только этот факт приоткрывал им доступ в тусовку одноклассников – те не прочь были списывать у Аси и Кати домашку.

Ася смутилась:

– Почему я?

– Ты что-то имеешь против? – с напором спросила учительница.

– Ну просто у нас же ЕГЭ, подготовка… – еще больше засмущалась Ася.

– ЕГЭ – само собой, его никто не отменял, и время до него еще есть, – ответила Ирина Львовна. – А вечер мы обязаны провести. Так ты отказываешься?

Конечно, отказать классной руководительнице Ася не смела. Ирина Львовна что-то пометила в блокноте, затем предложила роль Раскольникова Егору Смирнову.

Егор был дерзким и амбициозным парнем. Он встречался с той самой дочкой начальника местного ГУВД Соней Рябовой и подавал большие надежды в плане учебы. Можно сказать, что Егор Смирнов – король 10 «Б», во всяком случае был королем, пока в начале учебного года в Юровск не перебрался Макс Плетнёв.

На уроках Егор вел себя так, как будто школа отвлекает его от каких-то куда более важных взрослых дел.

– И нафига вообще этот вечер? Зачем мне участвовать? – буркнул он, глядя на Ирину Львовну исподлобья.