– То, чему быть должно, всегда успеется, а прочее уму человеческому знать не положено. – Пфель глянул на Гаю. – А на вас, голубушка, сорочье слово лежит… Мешает сильно, как иголка в ботинке…
Гая схватила ладошками лицо.
– Ой, что же мне делать… Помогите…
– Моя помощь не требуется. Как прилетело, так и отлетит вскоре. Не бойтесь…
– А мне что-нибудь предскажете? – спросила Василиса.
Пфель пробурчал что-то сердитое.
– И забудьте сюда дорогу, мадемуазель, – добавил он.
Астра встала и развязала тесемки сумочки.
– Благодарю, господин Пфель… Сколько должна вам за труды?
Колдун глянул на нее черными глазищами.
– За такое денег нельзя брать… Вам и без того нелегко придется…
– Как вам будет угодно, – резко повернувшись, Астра пошла в сени, забыв про Гаю и Василису. Она была слишком расстроена, если не сказать встревожена. Если не сказать в глубокой растерянности. Лучше бы не ездила вовсе.
Лучше бы не знать…
* * *
– Наконец-то пропащая явилась! – услышал Пушкин громкий голос из квартиры, занимавшей второй этаж старого и малость покосившегося дома в переулке Сивцев Вражек на Пречистенке.
Дверь распахнулась.
– Ну где же тебя, милая, носило…
На пороге стоял невысокий господин в потертом жакете и стираной сорочке, рукава которой были закатаны до локтей, открывая мокрые красные руки. Он слепо, по-стариковски сощурился.
– Вот тебе на, не Тася, – проговорил он, чуть отодвигаясь, чтобы разглядеть незнакомца. – Прошу простить, думал, дочь вернулась… Чем могу служить?
Чиновник в отставке виден в каждой мелочи. До больших чинов не выслужился, пенсию не получил, живет на скудный доход, наверное, проживает остатки приданого жены. Во всем себе отказывает, экономит, новой сорочки не купит. Все только чтобы вырастить дочь до счастливого замужества.
Из квартиры доносились густые запахи готовки, в которых смешались рыбные и мясные ароматы. По коридору пробежала кухарка с тазом, покрытым полотенцем, другая вылетела из кухни с горкой тарелок. Выглянула старушка, утирая лоб рукой в муке. Небогатый дом готовился к главному событию: свадьбе дочери. Отдавал все силы и средства без остатка.
Пушкин не смог сказать то, что должен был. Завтра в доме будут совсем другие заботы. А сегодня… Сегодня хлопоты радости… В конце концов, это обязанность ротмистра фон Глазенапа сообщить тяжкую весть. Пусть шлет помощника или как угодно… Пушкин представился чиновником сыскной полиции, пояснив, что визит его связан с публикацией в «Московском листке»: проверяет, нет ли жалоб от невест. По просьбе участкового пристава…
Отец Юстовой только усмехнулся: из-за такой чепухи тревожиться. Пригласил войти в дом, обещал прислать жену, он в свадьбах лицо подневольное, как выразился.
После квартиры Капустиной бедность семейства отставного чиновника была слишком заметна. Живут в съемной квартире, из своего фотографии на стенах и дешевый фарфор. На столе высились горы тарелок и блюд, стояли бутылки недорогого вина, в вазе лежали фрукты. Сегодня подготовить необходимое, а завтра вернуться после венчания к праздничному столу.
Вышла пожилая женщина в фартуке, с проседью в волосах, улыбнулась гостю и принялась извиняться, что принимает в таком беспорядке. Пушкин обещал задержать ненадолго. Его заставили сесть на скрипящий стул.
– Не стоило беспокоиться… Мы газету от Тоси спрятали, ничего не знает, ей и расстройства никакого… Завтра свадьба, все забудется, все начнется по-новому, – сказала матушка, вертя ладонями, будто намыливая.
– Приданое ваша дочь завтра получает?
Полина Карповна приподняла брови.
– Да разве полиция таким обстоятельством интересуется?
– Служба, – кратко ответил Пушкин.
– Ну, раз служба… Тысячу рублей для Тасеньки скопили, солнечного зайчика нашего… Как раз вовремя: тут ей и шестнадцать исполнилось, и жених нашелся… Спасибо десять лет назад мадам Капустина надоумила войти пайщиками в кассу взаимопомощи невест… Ой, да что же я, проговорилась, – Полина Карповна прикрыла ладошкой рот. – Приставу не расскажете?
Пушкин обещал сохранить в тайне.
– Свадебное платье ваша дочь сегодня оплачивает?
Тут уж Полина Карповна совсем удивилась.
– И это известно? Да вот, собрали… Такое дорогущее, сорок рублей… Но разве для дочки что пожалеешь… Наскребли по сусекам… Продала свой перстень, мне без надобности, а Тося носить не будет… Вот, пошили у самой мадам Вейриоль…
– Другие деньги ей выдали?
– Мелочь на извозчика туда и обратно… Чтобы ноги не натерла перед свадьбой…
– Господин Ферх сделал невесте подарок?
Полина Карповна расцвела от гордости.
– А как же! Все как полагается… Все как у людей… – Она указала на жидкий букет гвоздик, лежавший на коробке печенья «Сиу и К°». – Сегодня заехал, привез подарок, да не дождался, уехал…
– Родственники Таисье деньги дарили?
– Что вы! – Полина Карповна отмахнулась. – Если что поднесут, так ведь только завтра, после венчания… Как полагается… Да и не горцы мы, чтобы деньгами невесту осыпать… Там, говорят, золотом так и сыплют, так и сыплют…
– Через три дня ваша дочь приглашена на свадьбу Астры Бабановой, – сказал Пушкин, не глядя на старушку.
– Хорошо бы, да кто нас туда пустит… Астра Федоровна ведь за самого графа Урсегова выходит… Графиней будет… Они, конечно, с Тасей в одном пансионе учились, в обучение столько денег отдали, что и подумать страшно… О чем жалеть теперь, когда все устроилось… Но мы понимаем свое место… Спасибо, что Гая Федоровна согласилась Тасиной дружкой быть… Уже великая благодарность… Да вот еще господин Курдюмов обещался свадьбу визитом почтить… Все как у людей будет…
– Почему не поехали с дочерью на примерку свадебного платья? – спросил Пушкин, понимая, что вопрос приближает к опасной черте.
Полина Карповна ничего не заметила и не встревожилась.
– Куда там! Столько хлопот, столько надо к завтрашнему успеть… Они с Гаей Федоровной сговорились… На то и дружка, чтобы помочь с платьем… Да вот что-то задержалась, ума не приложу, где она… Неужели перед зеркалом вертеться не устала…
– Приглашения на свадьбу печатали?
Гордостью просияло лицо Полины Карповны. Она сходила к буфету и вернулась с карточкой, на которой были напечатаны имена жениха и невесты, место и время венчания. Карточка была в точности такой, как приглашение на свадьбу Астры Федоровны.
Пушкин заставил себя сказать комплимент и спросил: где же такую красоту делают? Оказалось, в типографии Теофила Гагена, что на Большой Лубянке. Типография была известной и чрезвычайно дорогой. И тут родители разбились в лепешку, чтобы невесту порадовать.
– Ваша дочь любит сельтерскую воду?
– И откуда только все узнаете! – обрадовалась старушка. – Ваша правда, господин полицейский, Тася водичку эту вину предпочтет… Дорогая водица выходит… Но что поделать, по праздникам балуем душеньку нашу…
Поглядывая на старенький маятник, Полина Карповна стала извиняться, что не может продолжить приятную беседу, на кухне ждут. Если надобно, пришлет мужа, и не желает ли господин полицейский выкушать чаю, она похлопочет…
Чувствуя на душе гадкую тину, Пушкин простился и покинул дом, сегодня еще готовивший свадьбу…
* * *
Список ресторанов, в которых граф Урсегов мог позволить себе обедать, был чрезвычайно короток. В него входило от силы пять-шесть заведений. «Славянский базар» можно сразу вычеркнуть. Агата успела спросить Сандалова. Портье признался, что графа знает не слишком хорошо, бывает он здесь редко, сегодня наверняка не был.
Первым делом она приказала извозчику вести в «Билло» на Большой Лубянке. Там испробовала простую хитрость: просила официанта передать срочное сообщение для графа Урсегова. Официант, видя встревоженную даму в дорожном костюме, подумал, что произошло нечто важное, ушел в зал, чтоб опросить товарищей, и вернулся ни с чем: графа не было. Что Агату пока устраивало.
