Сэр Роберт поблагодарил Фелтона и миссис Уоррен, и Роулинсон проводил их. Дик уходил неохотно, женщина – с почти осязаемым облегчением.

Судья поднялся и обошёл вокруг стола.

- Это расследование очень необычно во всех отношениях. Обычно семья жертвы или друзья больше всего стремятся предать убийцу правосудию. Но поскольку мы всё ещё не знаем никого из близких этой девушки, мне придётся и дальше в одиночку нести ответственность за следствие. – Он повернулся к Синдерби. – Вы должны удвоить усилия и найти ещё кого-нибудь, кто видел её или говорил с ней. И ещё раз опросите моих слуг. Теперь мы знаем, что у неё был акцент – может быть, это освежит кому-нибудь память.

- Ещё мы узнали, что она меняла лошадей в Хаммерсли по дороге из Лондона. – Напомнил Джулиан. – Если она приехала из Лондона, то должна была сменить лошадей хотя бы дважды. Конюхи и кучеры могли её запомнить. Должна же она была хоть парой слов переброситься с хозяевами постоялых дворов или попутчиками. Кроме того, её могли запомнить у платных ворот^[41].

Сэр Роберт кивнул.

- Один из особых констеблей должен будет проследить её путь до самого начала. Он должен заезжать на каждый постоялый двор и платные ворота, через которые она проезжала, и узнать всё возможное о том, кто она, зачем сюда ехала и были ли у неё спутники. В конце концов, узнав, откуда она прибыла, мы сможем навести справки там.

Джулиан не надеялся, что по пути девушка рассыпала за собой хлебные крошки. Она явно хотела скрыть свою личность и своё путешествие в тайне. Она даже не назвалась никому в Олдертоне, переночевала в удалённом коттедже, а на следующий день покинула его ранним утром, чтобы появиться в Беллегарде будто по волшебству уже к вечеру. С другой стороны, у неё была приметная и привлекательная внешность. Кто-то где-то мог подметить что-то важное. Конечно, если она приехала из Лондона, найти её следы там будет под силу лишь дьяволу. Придётся давать объявления, обещать награду. И полицейские с Боу-стрит почти наверняка за это возьмутся.

Пока что Кестрель решил отрешиться от этих мыслей. Теперь ему нужно поехать в Олдертон и посмотреть, как устроили Брокера. Он решил оставить миссис Уоррен в покое до завтра – ей нужно немного отойти от сегодняшнего допроса. Кроме того, он решил выполнить обещание, что дал доктору МакГрегору. Ему нужен был долгий и обстоятельный разговор о Фонтклерах.

Джулиан решил не ехать в деревню по главной дороге, а прогуляться через угодья – густой лес к северу и северо-западу. Возможно, именно этим путем девушка и добралась до Беллегарда. Если идти по главной дороге, не миновать самого центра Олдертона, где её точно бы заметили. Конечно, она могла обойти деревню с юга и попасть в Беллегард через парк, английский сад и оранжерею. Но в лесу было меньше людей, там проще спрятаться, а потому он явно больше бы привлёк девушку, что так заботилась о секретности.

Интересно, откуда она могла знать путь, который выбрала – каким бы он не был. Она ведь спрашивала миссис Уоррен, в какой стороне Беллегард, как будто вовсе не знала этих мест. Быть может, это убийца встретил её, показал дорогу? Или она сама спросила у кого-то, в какую сторону идти? Но если последнее окажется правдой, то где искать этого «кого-то»?

Дорога до Олдертона через угодья заняла почти час, но Кестрель шёл медленно, изучая места, мимо которых проходил. К счастью, погода оставалась хорошей, и солнце помогало Джулиану находить нужную дорогу в лабиринте извилистых тропинок. Тут и там виднелись сломанные ветки и примятые листья – это позволяло предположить, что недавно кто-то здесь проходил, но ночной дождь смысл все следы. Время от времени деревья расступались, образуя полянки. Должно быть, на одной из таковых и побывал вчера Крэддок.

Он вышел из угодий около ручья, что бежал вдоль главной дороги. Рядом со старым, заброшенным зданием, что в прошлом явно служило мельницей, нашёлся мостик. Джулиан пересёк его и прошагал четверть мили по дороге, повернул на юго-восток, и вскоре оказался в Олдертоне.

Здесь уже появились любопытствующие. Люди появлялись из домов и прекращали работу, чтобы поглазеть на него с безопасного расстояния – видимо, на тот случай, если он окажется драчливым или сумасшедшим – ведь вся деревня знала, что убитую девушку нашли в его кровати, и что его камердинер брошен в тюрьму по подозрению в убийстве. Стараясь на обращать внимания на наблюдателей, Кестрель добрался до сапожной мастерской Синдерби и сказал ему, что хочет повидаться с Брокером.

Брокеру выделили отдельную камеру – и это к лучшему, ибо камеры здесь едва ли составляли десять футов в ширину. Камера походила на улей с небольшой сводчатой крышей и дверьми, запертыми на замок. Единственным источником света служили две маленькие щели высоко в кирпичной стене. У одной стены лежал соломенный тюфяк, с другой – импровизированная уборная. Запах стоял отвратительный.

- Вам не стоило сюда приходить, сэр. – Поприветствовал Джулиана Брокер.

- Ни одному человеку не стоило оказываться здесь. Но если ты провёл тут ночь и день, дерзну предположить, что вынесу пару минут.

- Тут не так плохо, сэр. Бывали у меня гнёздышки и похуже. Вчера был обогрев. – Он указал на маленькое прогоревшее кострище. – И кормёжка отличная. – Добавил он. – Думаю, вам нужно будет вычесть это из моего жалованья, сэр.

- Вычесть что? – Невозмутимо переспросил Джулиан.

- То, на что вы раскошелились за меня. Я же не олух какой, сэр, в холодной с детства бывал, и знаю, что там не живут так шикарно, если только кто тюремщика не подмаслил. И вот что я скажу – вам стоит удержать это из моего жалованья, сэр, потому что если бы я не попытался облапошить сэра Роберта, то не попал бы сюда.

- Мне неважно, как именно ты проложил себе путь в этот Эдемский сад. Я не хочу, чтобы ты вышел отсюда больным или бесполезным. А значит, я должен позаботиться о том, чтобы ты здесь жил получше сточной крысы.

- Но это не значит, что я не должен заплатить за это, сэр.

- Я отказываюсь с тобой спорить. Это глупо, недостойно, и я больше не желаю об этом слышать.

Брокер сдался.

- Как ваша охота, сэр?

Джулиан рассказал всё, что узнал об убитой девушке.

- И она говорила с иностранным акцентом. – Закончил он. – Но, конечно, это лишь предположение. Если уж она скрывала лицо вуалью, то почему бы не изменить и голос?

- Это старый трюк, сэр. – Согласился Брокер.

Появился Синдерби и сказал, что должен запереть тюрьму, чтобы вернуться к расследованию.

- Я зайду завтра. – Пообещал Джулиан.

- Я думаю, не стоит, сэр. Иначе потом мне придётся стирать и сушить ваш костюм несколько дней.

- Думаю та девица, Молли, будет счастлива помочь тебе. С тех пор, как тебя увели сюда, она столько плачет, что её стило бы просушить саму.

Выйдя из тюрьмы, Кестрель заморгал – во тьме глаза отвыкли от солнца. Неподалёку собралась небольшая толпа. Джулиан снял шёлковый цилиндр и ответил зрителям поклон, отчего они в смущении разошлись. Криво улыбнувшись, он обернулся к Синдерби и спросил, где живёт доктор МакГрегор.

Глава 20. Список подозреваемых

- Ну что же, начнём. – Сказал МакГрегор, рухнув в уютное мягкое кресло. – Кого из Фонтклеров вы уже записали в хладнокровные убийцы?

Они с Джулианом сидели в задней гостиной. Это была холостяцкая комната, маленькая и уютная, с мебелью достаточно старой, чтобы можно было безнаказанно обращаться с ней без лишней осторожности. Джулиан, вытянув ноги, устроился в кресле-качалке.

- Я ещё не решил. Пока что я совершенно открыт и беспристрастен в своих подозрениях. Суть в том, что обвинить можно любого из Фонтклеров, кроме Хью.

- Вы понимаете, что говорите? По вашим словам, член чрезвычайно уважаемой старинной семьи – семьи, что породила героев войны, членов парламента, цвет сельского общества – преступник. Более того – не сразивший свою жертву в честном бою, а трусливый вероломный убийца, что бьёт кинжалом в спину и лжёт! Я знаю Фонтклеров около тридцати лет. Сэр Роберт – один из самых честных и совестливых землевладельцев, что вы когда-либо встретите. Леди Фонтклер обожает весь приход. Она знает по именам всех в Олдертоне, а для тех, кто попал в беду, к неё всегда найдётся доброе слово и открытый кошелёк. Остальные… Что же, у них есть свои недостатки, но я не верю, что кто-то из них – убийца, и не поверю, пока не увижу веские, неопровержимые доказательства.