«..Ты был моей самой большой неудачей..», услышал Ричард слова умирающего отца за мгновение до его кончины.

В тот же момент фраза обрела статус самого болезненного воспоминания юности мальчика, в силу обстоятельств, приходившегося ныне усопшему единственным близким родственником. Глаза девятилетнего Рика, не выпускавшего еще теплые пальцы отца из своей вспотевшей ладони, наполнились слезами. Онемевшие от услышанного, работники медперсонала спешно старались увести ребенка из палаты токсикологического отделения, но сила с которой новоиспеченный сирота удерживал руку родителя, препятствовала их тщетным попыткам.

-Можешь не ждать. – сказал водителю низкий, полноватый мужчина с ярко выраженной проплешиной на затылке, одетый в дорогой костюм, пошитый на заказ в самом модном ателье города. Пассажирская дверь неслышно захлопнулась, двигатель басовито заурчал и черный Mercedes S-Class лениво скрылся за углом дома. Распахнутую дверь старой девятиэтажки, подпирал вырванный с мясом домофон, мимо которого проскрипели ботинки сорок второго размера.

– Уж сегодня можно было обойтись без сломанного лифта? – взглянув на часы, сокрушался Ричард, поднимаясь пешком на седьмой этаж. В квартиру его бывшей одноклассницы, восемнадцать лет назад стоявшей с ним под руку на школьном выпускном. Весь одиннадцатый «Б» пророчил неминуемую свадьбу, но с того момента праздничная линейка стала для влюбленных последней встречей. Хотя…

– Теперь ко всем годам нужно прибавить лишних пять минут, околачиваясь у ее двери, ожидая завершения одышки, – думал Ричард и чуть не выронив цветы уже вслух бросил – Гребаные камунальщики с их безрукими лифтерами.

Переведя дыхание, задержав воздух в легких и досчитав про себя до трех, наш герой уверенно зажал кнопку дверного звонка квартиры номер тридцать три. Толстая металлическая дверь отварилась раньше, чем тот успел выдохнуть. Пространство разлилось птичьей трелью электронного происхождения родом из советских восьмидесятых. На пороге стояла она, Вика, искрящийся взгляд которой отчетливо передавал, ну как минимум радость от происходящего.

– Наверняка я тоже рад тебя видеть. – подумал Ричард, еще не до конца разобравшийся в собственных эмоциях. – Смотри-ка, а ты до сих пор ничего так..! – продолжил вести мысленный монолог, разглядывая хозяйку дома.

Перед Риком в черном вечернем платье стояла стройная длинноволосая брюнетка с огромными карими глазами, миловидным лицом и ростом сильно выше среднего. Та самая, про которую завистницы говорят – ноги от ушей.

– Привет Ричи! – воскликнула Вика, – ну проходи же скорей – продолжила та, жестом зазывая гостя.

– Здравствуй Комисарова! – произнес Ричард, протянув букет и небольшой сверток, оставив бутылку шампанского в руках.

– Ой, это все мне? Ну зачем? – не скрывая радости кокетничала она, на ходу скрытно взвесив подарок, желая оценить содержимое в рублевом эквиваленте, заведомо смекнув, что букет из Шелли-Холл стоит не менее десяти тысяч.

– А сверток следовало вручить позже. – решил Рик, все же заметивший меркантильный акт взвешивания даров.

– Разувайся, проходи в зал , я только цветы в вазу поставлю. – Где-то со стороны, скорее всего кухни, зажурчала вода.

Убранство квартиры оставляло желать лучшего. Видно, что помещением давно не занимались. А видимый порядок устроенный наспех, судя по упавшему на пол носку с напольной сушилки задвинутой за шкаф, но оставившей четыре застарелых следа на паркете, говорит о редких гостях.

И все же, в центре комнаты накрыт богатый стол. Богатство гастрономическое, определялось визуально, на глаз. – Красиво! Готовилась. – подумал Ричард, оторвав от запеченной семги украшенной зеленью, маленький кусочек. Проглотив его, мысленно добавил – Мм, с дымком..! – Этот самый вкус дымка, выдал хитрость хозяйки, заказавшей еду из ресторана, так как запах приготовления еды напрочь отсутствовал. – Оно и к лучшему, раньше времени не помру! – пошутил вслух Рик, обратив внимание на застывшие стрелки антикварных часов расположенных в углублении стены, увешанной картинами средних размеров. В основном абстракции выполненные маслом или чем там их пишут? Он совершенно не разбирался в искусстве и все его знания относительно модных веяний базировались на озвученной дороговизне того или иного предмета. Одна из картин, на которой красовалось побережье Сардинии, не полностью закрывала место ранее висящего телевизора, судя по не выгоревшему следу на старых обоях. Выложив последнюю версию модного телефона на самое видное место стола прямо у шампанского, сел отодвинув стул, дабы закинуть ногу на ногу в его привычной манере, развившейся совсем недавно.

– Вик, ну ты скоро? – интересовался он, все еще выбирая более выгодную позу, дабы казаться максимально интересным.

– Еще минутку! – прозвучало, откуда-то из противоположного конца квартиры.

– Поразительно, годы ее совершенно не берут! – решил Рик, – все так же идеальна, совершенно без изъянов, кроме оттопыренных кончиков ушей из-за которых она сама с детства комплексовала, скрывая их под всевозможными прическами. Но где заканчиваются внешние недостатки, начинаются внутренние. Вика – дурра. Да – да, по версии Ричарда, самый что ни на есть клинический случай. Нет, она конечно же не ярко выраженный представитель завсегдатых исправительных медучреждений закрытого типа. Всегда была мила, общительна, прилежна в изучении школьных предметов и успешна на экзаменах, этого не отнять. К ней никогда бы не подошли эпитеты «Синий чулок», «Белая ворона» и прочее. Пацанка до мозга костей, своя в доску, способная прикрыть в нужный момент и не гнушающаяся дать списать на контрольной.

И все-таки Вика – Дура. Данный титул Ричард закрепил за ней восемнадцать лет назад, затаив лютую обиду за несдержанное обещание, в одночасье положившее конец их отношениям.

Сразу после того злополучного выпускного, по протекции учителя информатики Микояна, сроком ровно на месяц, Рик отправился в соседний регион на заработки, которые по определенной договоренности вышеупомянутого преподавателя, гарантировали поступление на ФИТиП (Факультет информационных технологий и программирования) в престижнейший ВУЗ города, и Ричарду и Вике. Что неоднократно обсуждалось и было утверждено обоими. Оставалось, лишь дождаться возвращения возлюбленного и формально подать документы в ВУЗ. Чего собственно и не произошло по вине, теперь уже клинической дуры, переубежденной ее «хахалем» Рыбиным. Эпитет «хахаль» опять же заимствован из «Табеля о рангах» нашего главного героя. Говоря же простым языком, поклонник Вики, гражданин Рыбин, уличив выгодный момент, предпринял весьма удачную попытку уговорить источник своего вдохновения гражданку Камисарову не следовать ранее намеченному плану и вместе поступать на факультет визуальных искусств, к коим у нее имелись не меньшие таланты. В последствии, Рыбин завладел ее вниманием на столько, что появление Ричарда в дверях квартиры номер тридцать три, не возымело обратного эффекта. Напротив, спустя каких-то одиннадцать месяцев, Комисарова прилюдно, в ЗАГСе отреклась от девичьей фамилии и на много лет закрепила за собой титул – Вака-Дура-Рыбина.

Вик, а ты фамилию сменила? – с неподдельным интересом спросил Ричард.

Войдя в зал, держа обеими руками советскую хрустальную вазу увенчанную принесенными цветами, она ответила – Да после развода все как-то руки не доходят, столько документов менять. В общем отложено на перспективу. – закончила Вика. Поставив вазу на стол, обратила внимание на телефон Ричарда. Как не пыталась скрыть душераздирающее любопытство, но гиперболизированные жесты Вики определенно выдавали немой вопрос – «Откуда такой подъем?».

Рик, держа интригу, принял решение не торопить события и вдоволь насладиться игрой, в которой перевес был откровенно на его стороне.

–Ну, по бокалу, за встречу? – предложил он, откупорив шампанское.