Литмир - Электронная Библиотека

Ирина Брестер

Жар

"И погибель в том найдёт живущий,

Коль уму её сердце своё подчинит"

Вступление

Ай и разгорится закат алым маковым! Полягут травы во поле сонные, дремотой сладкой напоённые, туманом бледным окутанные. И полетят тени крылатые, закроют собой полнеба, наведут шум, потревожат землю русскую. И станет на всём белом свете марево. Тогда поднимутся сыны верные, на бой сбираться станут. А того не ведают, что бой неравным будет. И ждёт погибель всякого, кто осмелится крыл тех рукой коснуться да в глаза заглянуть их обладателю. Огнём нещадным порушит всякого птица та вольная, имя которой – Жар!

Завязь первая

Течёт-бежит река времени, преград на пути своём не зная. Вытекает из-под камня тонким ручьём, пробегает вдоль долин, уходит в рощу, а оттуда стремится в горы, чтоб сорваться с вышины потоком струящимся. Так и жизнь человеческая от начала и до конца своего – той реке подобна. Не удержать, не изменить её течения. Вначале идёт не спеша, потом всё быстрее и быстрее. Где остановку сделать ей, где оборваться – про то неведомо нам, смертным. А только есть, говорят, судьба, что отмеряет человеку путь. И кто повстречается лицом к лицу с нею, тот истину всю познает. Так сызмальства учили нас деды-прадеды, и мы все веру в то держали крепкую.

Жил в селении неподалёку от нашей избы старик Микула, и было у него, как водится, три сына. Жена его умерла рано, река жизни её оборвалась внезапно. Остались в наследство дети. И звали их Гаврила, Данила и Иван. Гаврила – парень дюжий, ростом высок, в плечах широк. Умом не сверкал, зато работу исполнял. Податливый да молчаливый. Данила – тот был роста небольшого, и с виду неказистый, зато какой голосистый! С утра до вечера байки сочинял да всем соседям напевал.

А третий, Иванушка, был словно не от мира сего. Скромный, отчуждённый, ото всех людей отгороженный. Бывало, лежит на печи, в потолок глядит и думает о чём-то своём. Или выйдет в чисто поле, сорвёт былинок, цветочков разных и давай плести. Узоры у него получались красивые, да только никому Иван своё рукоделие не показывал. Боялся – засмеют. Мог ещё на гармошке губной играть мелодию звонкую, да слушателей у него не было. Так и ходил везде и всюду один, дожив до восемнадцати лет, никем привечаем не был, добрым словом не обласкан, светлым чувством не обогрет.

Как-то старик Микула начал примечать, что повадился ночами на их поле вор ходить. Пшеница едва поспевает, на следующее утро её как не бывало. Колосья словно серпом срезанные. И на поле – пустошь. «Откуда такое? – думает Микула. – Сорок шесть лет живу – отродясь не видывал. Надо бы вора выследить!»

Зовёт к себе Микула сына старшего и наказ ему даёт:

– Сослужи, Гаврила, отцу службу. Сей же ночью отправляйся в дозор на поле. С поста своего не сходи, глаз не смыкай. Как только вор себя покажет, тотчас хватай его и сюда веди. Отучим враз как басурманить да урожай чужой губить.

– Сделаю, отец, всё, что скажешь, – отвечает Гаврила. И ночью отправляется в дозор. Ходит Гаврила по полю, во все глаза глядит, к каждому шороху прислушивается. Тут, откуда ни возьмись, поднимается шум страшный. Гром громыхает, молнии над самой головой сверкают. Испугался Гаврила и бегом к соседке Дуняшке побежал.

– Отвори! – кричит и в дверь кулаками стучит.

Дуняшка двери отпирает, Гаврилу впускает.

– Пришёл ко мне, ненаглядный, – и на шею ему кидается.

Знал Гаврила, что Дуняшка давно на него заглядывается, да всё раздумывал о том, надобно ли ему. А теперь вдруг оказалось – надобно.

Целую ночь Гаврила рядом с Дуняшкой провёл. На утро воротился к отцу, в свою избу. А тот уже Гаврилу поджидает.

– Ну, что, сын, знать, с вором тем не справился, не уследил. А только колосья опять все срезаны, травы вытоптаны.

– Виноват, отец, – кается Гаврила. – Видно, бес меня попутал, окаянный.

Посмотрел на него старик Микула и ничего говорить не стал. Отпустил с миром. А Гаврила и рад. В тот же день к Дуняшке опять побежал.

Зовёт Микула среднего сына и наказ ему даёт тот же самый: чтоб вора соглядать, пшеницу уберечь. Данила клятвенно обещает отцу исполнить в точности его веленье. Пошёл на поле ночкой тёмною, глаза то и дело потирая, чтоб не уснуть. А только грянул гром, молнии засверкали, шум и вой раздался кругом – страшно стало – жуть! Бросил всё Данила, побежал к соседу своему Макару. А тот и рад незваному гостю. На пороге его встречает, пивом-солодом угощает.

– Знать, на именины ты ко мне, Данила?

– Верно то, верно, – кивает Данила, а сам думает: «Лучше здесь ночь пересижу, но на поле возвращаться уж не стану. Живым оттуда не уйти».

Наутро, только ступил Данила на порог родного дома, отец ужо его встречает.

– Что, сын мой, и ты не справился? Не выследил вора? Пшеницы-то как не бывало, и на поле – пустошь.

– Прости, отец, сына нерадивого. А только караулить я боле не пойду.

Махнул рукой старик Микула и отпустил сына с миром. В тот же день побежал Данила к соседу Миките – его именины справлять.

Делать нечего Микуле – пришлось младшего сына звать.

– Где же ты, Ванюша?

А он на завалинке сидит, гармошку к губам прикладывает и играет.

– Здесь я, батюшка. Звал?

– Звал. Надобно тебе в дозор идти. Вор проклятый нас одолел. Так всего урожая лишит. Соглядай его, Ванюша.

Молчит Иван, не говорит ни слова. А как ночь настаёт, кладёт гармошку за пазуху и отправляется на поле. По пути цветы собирает, да в венок вплетает. А потом ложится в травы высокие и глаза в небо поднимает. Чуть погодя раздаётся шум страшный – гром громыхает, молнии сверкают. Ивану всё нипочём, лежит себе, тихонько посвистывает. Вдруг гром стихает, и слышится Ивану, будто где-то вдалеке еле слышно кто-то песню незнакомую дивным голосом напевает. Прислушивается Иван, лежит, не шелохнётся. А голос тот всё ближе и ближе, и вот уже совсем рядом. Приподнялся на локте Иван, чтоб посмотреть на того, кому голос сей дивный принадлежит. И вдруг словно ослепило его ярким светом. Закрыл Иван глаза. А когда потёр их рукой и открыл вновь, то предстало перед ним чудо чудное, диво дивное. То была Девица красы неописуемой с золотыми локонами, до самой земли спускающимися. И была она совсем нага. Ни единого куска ткани, чтобы прикрыть тело её девичье. Засмотрелся Иван, глаз оторвать не может. А Девица идёт по полю, песню напевает. Взмахнёт рукою – и колосья падают, будто срезанные. А там, где ногами босыми ступает, травы ложатся о землю и вспыхивают, словно огнём их выжигают. Сгорают травы, и вместо них на поле пустошь образуется, а пепел по ветру разлетается.

Долго смотрел Иван, заворожённый чудным зрелищем. А как стала песнь смолкать, вспомнил тут о наказе отцовском. «Вот кто, значит, вором заделался!»

Подкрался Иван к Девице незаметно. Видит – свёрток какой-то лежит. Потянулся к нему, схватил, развернул. А в свёртке том одежда её лежала. Спрятал Иван одежду за пазуху и потихоньку отполз подальше. Девица воротилась к тому месту, где одежду сбросила, глянула – нет ничего! Стала искать – нет как нет. А рассвет уже близится. И скоро солнце взойдёт.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1
{"b":"738811","o":1}