Илья Цибиков

Бегущие по ветрам

Посвящение и благодарность: Мечте, всем мечтавшим когда-либо, мечтающим сейчас и собирающимся помечтать вместе с мной в недалеком будущем.

Рис1: Карта Призрачной Земли

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЧЕЛОВЕК ИЗ-ЗА ДВЕРИ

I

Старый Волшебник с трудом взбирался на огромный холм, усыпанный снегом. Было нелегко, то и дело проваливался, приходилось ползти на четвереньках, помогая себе руками. Солнце стояло в зените, день давно уж перевалил за середину, и старик подумывал о том, что скоро нужно будет где-то остановиться и перевести дух. Карабкаясь все выше и выше, Волшебник с интересом оглядывался. Бодрые светленькие березки кутались в снегу, осины высились ровные как на подбор, корявые дубы пугали широченными стволами, орешник дремал, распустив цепкие ветви в стороны, будто бы опираясь о мир, боясь упасть в своем полусне. Лес стоял разнообразный - да, местечко здесь добротное, весна сюда обязательно заглянет, только пока что надо еще немного подождать. Придет время и завалы снега сойдут, покажутся из норок сонные звери, потекут веселые ручейки, появится первая трава, заиграют на солнце яркие краски цветов. Засмотревшись, Волшебник на некоторое время перестал думать о подъеме, ступал не столь аккуратно, не заметил как нога ушла глубже под снег, зацепилась за что-то, и старик, протяжно ухнув, завалился на спину. Снежное покрывало приняло его словно пуховая перина. Легкие снежинки, что лежали сверху, взмыли в воздух, закружились и медленно опустились на разгоряченное лицо. Волшебник лежал и ему было хорошо. Лежал долго. Сначала смотрел в голубой сверкающий небосвод, затем опустил веки. Легкий ветерок ласкал лицо, было необъяснимо приятно. Выше ветер был посильнее, оттуда доносились сказочные скрипы - это раскачивались высоченные стволы старых деревьев. По телу бежала легкая дрожь, вслед за ней разливалось странное тепло. Вокруг воцарилась такая тишина, казалось, ничто не могло нарушить покоя. Но внезапно что-то заставило Волшебника насторожится. Он быстро поднялся, посмотрел по сторонам, остановив взгляд на большом сугробе, что высился выше по склону холма. Там кто-то был. Да, Волшебник чувствовал это, и еще чувствовал, что этот кто-то чем-то очень сильно напуган и ему страсть как необходима помощь. Страх - это одно из тех сильных чувств, которое любой, даже самый неумелый маг чует подчас лучше, чем аромат копченого поросенка. Вот и сейчас, Турифей ощутил его мощные пульсирующие волны, которые так и наполнили атмосферу вокруг. Старик немедленно устремился туда, откуда, как ему казалось, исходила таинственная угроза. Еще чуть-чуть, и он размашистым шагом добрался до снежного завала, после чего обежал его и перед глазами его тот час предстала интересная картина. К широченному дубовому стволу прижималось удивительное существо, с мордой, лишь немного напоминающей человечью, горбатое, косолапое, с длинными когтями, большим ртом и крупными круглыми глазами. Волшебник понял - перед ним самый настоящий детеныш великана! Тем временем в глазах малыша, который был почти в два раза выше и полтора раза шире самого старика, застыл ужас. Со всех сторон к нему подступали огромные серые волки. Безжалостные глаза у зверюг горели яростью, доносилось леденящее кровь рычание, из окровавленных пастей торчали острые желтые клыки. Волки наступали медленно, щелкая зубами, не отводя пронзительных взглядов. Волшебник медлить не стал, выхватил меч, налетел, размахнулся несколько раз. Волки испугались и, поджав хвосты, жалобно скуля, бросились в рассыпную, скоро уже скрывшись из виду. - Выть тебе волком за твою овечью простоту, - обратился старик к детенышу, качая головой. - Чего ж ты один по лесу зимой бродишь? Эх ты. Волки сейчас голодные, злые, съедят и не посмотрят, что ты... будущий великан. Эх ты. Где же мамка твоя, не углядела. Вон смотри, да тебе все руки псы смердящие изорвали. На дерево надо было карабкаться, а ты такой большой и не сообразил. Детеныш перевел взгляд на старика. В глазах по-прежнему читался ужас, правда теперь, когда страха перед волками уже не было, пугала боль от пораненных рук. - Ма-ма! Ма-ма! Ма! Ма-а! А-а! У мага от таких криков прямо сердце защемило. Но не долго пришлось ему переживать за одинокую дитятку, совсем скоро со спины донесся хруст веток, скрип снега - приближалось что-то очень большое. Старец обернулся, поднял голову. Свысока на него глядело огромное чудовище, ростом почти что с взрослое дерево, поросшее густой черной шерстью, да так, что проглядывали одни лишь разъяренные красные глаза. Это был великан. Теперь не детеныш, а настоящий, взрослый, с огромными кулачищами... и не только кулачищами. - Эй, мамаша!.. ты чего это? - забормотал Волшебник. - Ты это брось. Хватит тут уже замахиваться на меня. Я же... Мать-великанша с воплем взмахнула ногой. Старец стремительно приник к земле, откатился. Меч выронил, оставил там, куда вдарила исполинская ступня. Когда чудище убрало лапищу, Волшебник увидел в снегу остатки своего оружия - оно безнадежно раскололось на части. Старик резко вскочил и без оглядки побежал прочь так скоро, как только мог. На ходу навел на себя чары невидимости, затем повернул в заросли, где не без труда пробирался сквозь сугробы и все же наконец оторвался от страшного зверя. Но бежал еще долго. Под покровом магии обычно думать сложно, поэтому просто бежал, будто зверь, движимый лишь инстинктом. Наконец, поняв, что обманул мать-великаншу, остановился. Отдышавшись, огляделся. Впереди, между двумя склонившимися липами увидел добротную рубленую избу с косой крышей. Снег перед дверью был расчищен, из каменной трубы валил густой серый дым вперемешку с паром, чуть в стороне торчала верхушка бревенчатого колодца. "Загляну, - решил старик. - Отдохну немного, приду в себя после столь неприятного происшествия..." Пока, петляя, спускался к широкой избе, думал о матери-великанше. О том, как чуть не пришибла она его своей лапищей, чуть не убила того, кто только что спас ее детеныша от неминуемой гибели. Обижаться, конечно, глупо, ведь мамаша не ясновидящая, чтобы угадать, кто покусал дитятку, а кто его спас. Она, естественно, сразу решила - поранил человек с мечом в руке, что стоит неподалеку. Тут и размышлять не нужно, ведь ежели не ты его, та наверняка он тебя. Правильно, нельзя винить того, кто просто от природы не рожден, чтобы ясно видеть и сразу все понимать. Этого просто нет, а если нет - то чего ж требовать. - На нет - и суда нет, - пробормотал старик себе под нос. И тогда грустно стало ему. Ведь так не только у великанов, так у людей. У людей подчас еще хуже, люди способны убивать друг друга из-за самых настоящих глупостей, но самое страшное не в убийстве, страшное в том, что люди подчас и не стремятся понять что-то, несмотря на то, что им, в отличии от великанов и богов, дан разум.

II

Открытая Расщелина лежала под сплошным белым одеялом. Солнечный свет, отражаясь, слепил глаза. В тот день валил крупный пушистый снег. Возможно, было немного ветрено и, если находится на улице, морозный воздух задувал под одежду, забирая драгоценное тепло, но все равно погода не казалась такой уж противной и несносной, как это было вчера, да и вообще в последние несколько недель. Да, стало теплее, это было очевидно, и это не могло не радовать. В домике Вемляна, местного лесника, стражника границы и охотника, было тепло. В камине потрескивали осиновые дрова, жар струился от каменных стенок, принося за собой уют и спокойствие. Пять лет назад этот северянин построил добротный бревенчатый дом, но даже он с трудом уберег его семью от пронизывающего холода, наводящего свои порядки этой зимой. Таких зим не было уже очень давно, Вемлян даже не мог припомнить, когда такое было в последний раз. Но теперь, когда холода отступили, можно было немного успокоиться. Несмотря на трудности, вся дети выжили, даже маленький Карх, за здоровье которого они с женой так волновались. - Суровая была зимушка, - вздохнула Риола. - Погоди ты, - нахмурился Вемлян. - Зимушка еще не ушла, а значит и последнего слова могла совсем даже не сказать. А вдруг скажет. Вот и будем тогда вспоминать. За окном стояла тишина, трое детей играли, прыгая и кувыркаясь, на широкой медвежьей шкуре. Но вдруг, неожиданно, дубовая дверь сотряслась под напором сильных и упорных ударов. Дети сразу перестали кричать и замерли, в страхе поглядывая то на дверь, то на отца. Мать оторвала руки от теста для вечернего пирога. Отец не показал виду, что взволнован, неторопливо поднялся из-за стола, подошел к печке, нагнулся. В его руке блеснул массивный топор. Северянин был обескуражен, кого это еще несет, когда зима на дворе? Обычно добраться в Открытую Расщелину в такую погоду непросто, поэтому раньше у них не было никаких гостей до тех пор, пока не сойдут завалы снега. Простой человек не имеет возможности путешествовать по сугробам, не утонув в них с головой. Может, это и не простой человек вовсе, там за дверью? Может, варвар какой забрел? Гигантский оборотень или бессмертный колдун? - Кто здесь? - хладнокровным тоном спросил отец семейства. Из-за двери тут же последовал ответ, приглушенный толщиной дерева: - К-хх, к-хх. Простите меня, ежели я беспокою вас, добрые люди, но не могли бы вы открыть дверь и впустить меня? Я странник, которому захотелось всего лишь погреться у домашнего очага. Голос этот был обыкновенным, похожим на старческий, но это точно не был голос варвара - у тех голоса хриплые и грубые. - Кто ты и почему находишься здесь? Как ты тут оказался? Странный человек за дверью издал несколько несуразных звуков, судя по всему, это было ворчание, потом проговорил: - Я такой же северянин, как и ты! Только мой дед, отец моей матери, был из зарян. Я не думаю, что ты имеешь что-то против зарян? Неужели не пустишь своего земляка погреться у очага?! Я всего лишь старик, который много путешествует и просит ночлег только на одну ночь. Как говорится, ежели пошлет бог гостя, то будет и хозяин сыт! - А по какой такой причине я обязан пускать незнакомца в свой дом? Пусть даже и северянина? - продолжал Вемлян подозрительно. - Варвары тоже северяне, хм... Все мы пришли с Великого Севера. - Неужто я похож на варвара? Был бы я им, то давно проломил бы эту дверь! И разве может у варвара дед быть из зарян? - А как ты докажешь, что твой дед из зарян? - Вемлян внезапно удивился собственной подозрительности. - Ни я, ни моя жена, ни дети, я думаю, не пожелают открыть дверь тому, кто даже не хочет сказать свое имя? - Имя я скажу, когда в избу дадите зайти, так принято, сами знаете. А что касается того, почему ты меня должен пустить, так это хотя бы потому, что еще чуть-чуть и вам придется отдирать меня от земли, так как ноги мои совсем уж примерзли! Отец семейства отодвинул сначала один, потом и второй засовы. Послышались скрежещущие звуки, потом удар, металл встал в исходное положение. Хорошо смазанная дверь плавно и почти бесшумно отворилась. Человек из-за двери сразу шагнул через порог и оказался на всеобщем обозрении. Это был старец, о чем откровенно говорила длинная седая борода, конец которой виден не был, так как пропадал в выемке между восьмой и девятой пуговицей широкого мехового плаща. Кожа на лице старика сморщилась, глаза казались маленькими блестящими бусинками, зато нос выделялся отчетливо, он был длинным, кривым и красным. На голову был нахлобучен невысокий перегнутый посередине колпак серовато-синего цвета с непонятными желтыми символами и фигурками. Из-под колпака свисали редкие витки совершенно побелевших волос. Пока все осматривали таинственного гостя, он тоже времени даром не терял, не прекращая крутил головой во все стороны и почему-то подозрительно кивал, каждый раз переводя взгляд с одного предмета на другой. - Мое почтение, - наконец поприветствовал он, сняв головной убор и низко поклонившись. К этому времени у Вемляна уже окончательно отлегло от сердца, и он спокойно пожал протянутую ему ладонь. Кожа старика была мягкой, как будто бы детской, это несколько смутило Вемляна. И все же он смотрел на гостя и думал: "Вроде бы обычный старец... Нет, он, конечно, далеко не такой, как многие старцы, но в смысле опасности - он обычный, не страшный и не злой!" - Мое имя Вемлян. Рад видеть тебя в своем доме, старец. Вемлян представился первым, несмотря на то, что перед ним был гость, но это же был старый человек, может быть мудрец, а значит, нужно выказывать должное уважение. Тем более, отец семейства итак причинил старику неудобства, не сразу впустив в дом, теперь необходимо воздать должное. - А я - Турифей, - улыбнулся старец. - Очень рад! - Вы с дороги, наверное, жутко устали, кроме того, замерзли, поэтому прошу к нашему столу. Отец семейства был краток, решив сначала накормить и обогреть путника, а потом уж, по возможности, спросить кое о чем. Следующим, чем отметился таинственный гость, оказался его аппетит и умение глотать пищу быстро, казалось, почти не пережевывая. Закончив трапезу, Турифей с серьезным видом произнес: - Благодарю вас, добрые хозяева. Еда просто восхитительна! Огромное спасибо, у меня во рту не было ни крошки еще с позапрошлой недели. Весь в трудах, заботах! Трудно представить, какого было удивление семьи Вемляна, всех, включая даже маленького Карха. Риола, мать троих детей, непроизвольно икнула, а отец-северянин сразу же перестал ворочать кочергой в камине, выпрямился и замер. Повисла нехорошая тишина, нарушить которую осмелился только средний сын, которому недавно исполнилось ровно десять лет. Он с неподдельным интересом спросил: - А как вы можете не есть столько времени? Вы же итак старый, а все еще мучаете свое тело!.. Вы что Волшебник? Вемлян резко вскочил на и метнул быстрый взгляд на мальчика, но задержался на нем только на мгновение, так как больше всего его сейчас волновала реакция старика. Как ни странно, Турифей даже ни капельки не изменился в лице. Только помолчал некоторое время, а потом рассмеялся, звонко так, совсем не фальшиво. - Простите его, - сказал Вемлян. - Он не хотел грубить. - Да ничего, - отмахнулся старик. - Как его зовут? - Его имя Творюн, - сдавленно ответил отец семейства. По лицу Турифея проскользнула чуть заметная тень удивления. - Интересное имя. - Это имя дали ему не мы, его дала бабка-повитуха. Умная была женщина, ну мы ее и послушали. - Вемлян почесался и снова обратил взор к своему среднему сыну. - Творюн? Мальчик виновато опустил голову. - Да отец? - Отправляйся на чердак и подумай о своем поведении, а я поговорю с тобой... чуть позже. Творюн кивнул, после чего со вздохом, упирая взгляд в пол, поплелся в направлении лестницы.