Открывает Ванечка глаза, а это и не персик вовсе – мячик с люстры ему на голову свалился. Огляделся Ваня, а кругом ни ракеты, ни персикового дерева… Только бардак. Обрадовался Ванечка – всё примерещилось! И ну скорее в комнате прибираться. А то вдруг, правда, из-за какой-то косточки персиковой и в космосе не побываешь! Обидно будет.

ПРО ВАНЕЧКУ И СТАРОСТЬ

Ванечка уже не первый год ходил в детский сад. Сначала ему не очень нравилось: вставать рано приходится и одеваться самому, а ещё нельзя играть, когда тихий час. Даже если спать не хочется, надо тихо лежать. И каша в саду не такая, как бабушка готовит. Но самое главное в их группе был Мишка. Он любил кусаться, а на прогулке ловил жуков и запихивал их в карманы. Ванечка как-то раз даже поколотил Мишку. Но не больно, а так, понарошку. Чтобы знал.

А вообще там было весело. Татьяна Михайловна читала им книжки, и можно было играть на площадке. Там даже дорожки разрисованы совсем как шоссе. А один раз к ним приходил самый настоящий полицейский и рассказывал, как надо вести себя на улице. Ванечке очень понравилось, особенно форма с погонами.

Но всё равно, если можно было остаться дома, то Ванечка оставался. Не всегда, конечно, а только когда бабушка возвращалась с дежурства пораньше. Но сегодня бабушка позвонила утром и сказала, что задерживается, значит Ванечке надо в сад.

А там уже Серёжа и Катя, и Оля новенькая. Вообще-то Оля уже год в Ваничкину группу ходит, а новенькой её просто так называют. По привычке. Да ещё и фамилия у неё Новикова. Вот и получается – Оля новенькая. Она сначала обижалась и губы дула. Даже плакать как-то собиралась, но Татьяна Михайловна сказала, что когда к ним придёт ещё кто-нибудь, Оля уже не будет новенькой. Тогда Оля плакать передумала, только чуточку носом пошмыгала и всё.

И вот Ванечка в группе сразу к Серёжке побежал. Они ещё вчера решили гараж для грузовика строить. Так обрадовался Ванечка, что чуть не забыл с мамой попрощаться. Да ведь и некогда ему!

И вот стройка у них с Серёжкой уже полным ходом. Осталось только придумать, как бы так крышу половчее приделать, чтобы не обвалилась. А тут вдруг Татьяна Михайловна входит и какую-то девочку за руку ведёт.

– Знакомьтесь, ребята, – говорит. – Это Марина. Она теперь с вами в группу ходить будет.

А тут Мишка выскочил, пальцем в девчонку тычет и смеётся:

– Новенькая! Новенькая!

Но девочка ничего так. Не плачет. Смотрит на Мишку и только улыбается. Ему и дразниться, наверное, перехотелось, потому что он замолчал, палец опустил и покраснел даже. А Татьяна Михайловна новенькую эту по голове гладит и говорит:

– Ничего, Мариночка, не обижайся. Ребята у нас все хорошие. А быть новенькой совсем не страшно. Вот Оля у нас. Она тоже новенькой была.

И тут вдруг Оля как разревётся! Да так, что слёзы прямо по щекам текут! Ребята её обступили, а Татьяна Михайловна спрашивает:

– Оля, что с тобой? У тебя болит что-то? Тебя кто-то обидел?

А Олька ревёт, только и может из себя выдавить: «Не хочу!»

– Чего, Оленька, не хочешь? – не отстаёт Татьяна Михайловна.

– Стареть не хочу! – вопит Оля.

– Да почему же стареть? – удивилась воспитательница.

– А потому! Если я не новенькая больше, то старенькая! Не хочу! – и ещё громче рыдает. Её даже в другую комнату успокаивать увели.

А Ванечка стоял и думал, до чего же это, наверно, страшная штука – старость! И так думал он об этом, думал… А потом Серёжка позвал его гараж достраивать, и он забыл и про девчонок этих, и про старость.

ПРО ВАНЕЧКУ И РАЗНУЮ СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Обычно Татьяна Михайловна делала всякие объявления важные ещё утром, когда родители уже успели привести ребят в группу, а уйти ещё не успели, но сегодня она собрала всех в спальне сразу после прогулки и сказала:

– Мальчики, девочки, садитесь-ка быстренько, мне надо с вами серьёзно поговорить.

Обычно «серьёзный разговор» ничего хорошего не предвещал: или отчитывать станет, что плохо на площадке себя вели, или ещё что-нибудь такое… Словом, неприятности одни. Ребята все уселись, кто куда, без разбору – своя кровать или чужая.

– Ребята, – сказала Татьяна Михайловна как-то особенно торжественно (и от этого стало ещё страшнее), – скоро к нам в садик придёт учительница из семнадцатой школы. Она поговорит с каждым из вас и скажет, кто уже готов идти в первый класс, а кто ещё в садик походит.

И всего-то? Вот уж стоило всех так пугать! Подумаешь, учительница какая-то! У них и своя учительница есть, Оксана. Она добрая и хорошая!

Ванечка, конечно, не мог бы наверняка поручиться за всех, но сам он именно так и подумал. А потом моментально забыл!

– А теперь, ребята, поправьте кровати, на которых вы сидели, и собирайтесь на полдник, – сказала Татьяна Михайловна и вышла.

Ванечка, как назло сидел на кровати Мишки. Как ни хотелось её ещё больше перемесить, а поправить пришлось – ведь Татьяна Михайловна сказала. А потом глядит, Оля с Мишкой спорят:

– А ну убери! – Олька ножкой топает, губы надула и брови насупила.

А перед ней Мишка стоит и хохочет, аж захлёбывается:

– Вот ещё! Твоя кровать, тебе и заправлять!

– Ты на ней сидел! – возмущается Ванечка.

– Ну и что! Твоя кровать, сам поправь! – не уступает Мишка.

Тут уж Ванечка не выдержал:

– Мишка, ты что, не слышал, что Татьяна Михайловна сказала? Я же твою поправил.

– Я тебя не просил! – и захохотал. Противно, знаете ли так

– Ах, так! – разозлился Ванечка. – Вот тебе!

И Ванечка скинул с Мишкиной кровати одеяло.

– А ну, обратно положи! – завопил Мишка. – А то я сейчас как…

И тут он берёт подушку с кровати Оли и кидает её на пол.

– Тогда вот тебе!

И Ванечка швырнул Мишкину подушку ему же в лицо.

– Да я тебе сейчас! – и Мишка кинулся на Ванечку с кулаками.

А потом… Ванечка и Мишка стояли в разных углах комнаты и «размышляли о своём поведении». Так Татьяна Михайловна сказала.

Ванечка не знал, какие мысли были у Мишки в голове, но сам он думал о том, что Мишка виноват больше, а наказали их одинаково. А ещё о том, что справедливость бывает разная.

ПРО ВАНЕЧКУ И ЧУДИЩЕ-ПОДКРОВАТИЩЕ

Очень Ванечка любил вечером сидеть со всеми за столом и пить чай. Только одно плохо было – потом его отправляли спать. И всякий раз свет выключали. Страшно становилось Ванечке в темноте, и тогда он просил маму зажечь лампу хотя бы в коридоре. Лежал Ванечка всё смотрел и смотрел на яркую щёлочку под дверью. А когда дома становилось совсем тихо и все взрослые тоже ложились спать, лампу гасили. И вот тогда-то Ванечке всё казалось, что под его кроватью кто-то шуршит, и вздыхает, и скребёт страшными когтями.

И вот как-то раз проснулся Ванечка, глядит, а полоски света нет уже. Значит, и взрослые спят. Притих мальчик. Слышит, под кроватью снова шуршит кто-то.

«Вот ведь, безобразник, Чудище-Подкроватище! – подумал Ванечка. – Всякий раз, как я слушаю, он шумит! Надо его проучить!»

Думал Ванечка, думал и придумал. Стал тихонько шёпотом сказки рассказывать. Так рассудил: «Раз уж так это Чудище-Подкроватище в тишине шуршать любит, так пусть попробует сейчас пошуметь!»

Рассказывал Ванечка сказки, рассказывал. Все, что знал, рассказал, а «Репку» так и вовсе два раза. Устал и замолчал. «Теперь-то, – думает, – будет знать, Подкроватище, как по ночам шуметь!»

Только стал засыпать мальчик, как слышит тонюсенький голосок жалобный:

– Ванечка, а Ванечка! А расскажи мне ещё разок про деда и бабку, внучку и Жучку. Уж очень мне эта сказочка нравится!

Ванечка не растерялся и говорит:

– Вот ещё чего! Ты шуршишь и скребёшь, меня по ночам пугаешь, а я тебе стану сказки рассказывать?

– Что ты, Ванечка, – отвечает подкроватище, – я тебя и не пугал вовсе. Я и сам боюсь!

– Чего же ты боишься? – удивился Ванечка.

– Света боюсь! Мама твоя свет зажигает, так мне из-под двери прямо в глаза слепит. Страшно!