- Ты чего? – спросила Джессика.

- Я… н-нет, ничего, – Луна медленно обвела взглядом купе. – Просто вспомнила. Вернее, забыла…

- Что ты забыла? – это уже Невилл.

- Забыла кое-что сделать. Ну, ладно, хорошо, что сейчас вспомнила. Теперь не забуду.

- Напоминалку себе купи, – посоветовал Невилл.

- Ага.

Луна снова погрузилась в задумчивость. Как она могла забыть? Ведь Рождество – это такой праздник, в который нужно обязательно подарить подарки всем близким людям. Всем, кого любишь. Луна привыкла, что единственным близким человеком в её жизни был папа. И позаботилась о подарке для него. Но сейчас у неё имелся ещё один близкий человек. Настолько близкий, что временами она полностью становилась им. И этого человека она решила согревать своей любовью, заботиться о нём… И забыла. Забыла приготовить для него подарок! А ведь она была уверена, что никто ничего не подарит в Рождество профессору Снейпу. Потому что никто его не любит. Она, Луна, любит, и то забыла о подарке…

Луна низко опустила голову. Что же теперь делать? Что подарить Северусу? Может быть, у неё дома найдётся что-нибудь, чем можно порадовать или удивить профессора? Луна мысленно перебирала всё, что было у них с отцом полезного или необычного, но так и не придумала, что из этого может понравится Снейпу. Зато время в дороге пролетело для неё совершенно незаметно. Когда Луна очнулась от своих раздумий, поезд медленно подходил к платформе 9 ¾ на вокзале Кинг-кросс.

Ксенофилиус Лавгуд встречал дочь на перроне вокзала, одетый в тёмно-синюю с переливами мантию и чёрную шляпу. Его длинные белые волосы были по такому случаю гладко расчёсаны. Впрочем, их внешний вид уступал по степени ухоженности волосам Люциуса Малфоя, тоже встречавшего своего отпрыска здесь, на перроне. К чести Ксенофилиуса следовало сказать, что ему было абсолютно наплевать и на Люциуса с его ухоженностью, и на его отпрыска. Ксенофилиус вытягивал шею, стараясь разглядеть в окне вагона свою дочь, любимую девочку, по которой он так скучал и без которой ему было так одиноко в их не слишком ухоженном доме.

Заметив Луну, Ксенофилиус бросился догонять вагон, который прополз довольно далеко от того места, на котором он стоял. Наконец поезд остановился и из вагонов стали выходить студенты всех возрастов, таща за собой чемоданы и клетки с почтовыми совами. Ксенофилиус успел как раз вовремя, чтобы подхватить у дочери из рук огромный чемодан, поставить его на перрон и поймать в объятия саму Луну, осторожно выходившую из вагона. Она с радостным писком повисла у отца на шее, и он закружился с ней по платформе, поддерживая дочь под лопатки.

Проходившее мимо семейство Малфоев скорчило на лицах брезгливые гримасы, явственно не одобряя столь откровенные проявления радости. Но ни отец, ни дочь не обратили на них ни малейшего внимания. Поставив наконец Луну на землю, Ксенофилиус достал волшебную палочку, с её помощью приподнял чемодан и направился с дочерью к выходу. Через несколько минут и отец, и дочь, и её чемодан успешно аппарировали и оказались во дворе странного дома на холме, похожего на громадный чёрный цилиндр. Луна улыбнулась, увидев, что над их домом по-прежнему сияет призрачная луна, которая была там всегда, сколько Луна себя помнила. Эту луну наколдовал над домом папа в тот день, когда она родилась, и с тех пор она висела там и днём, и ночью, в любую погоду. Дома. Наконец-то она дома.

- А у меня для тебя сюрприз! – воскликнул отец, как только дверь за ними закрылась, и они оказались на своей удивительной, не похожей ни на какую другую, кухне. Он торопливо сбросил мантию на стоявший поближе к нему стул и устремился вверх по лестнице в свою комнату.

Луна сняла мантию неторопливо, и так же неторопливо огляделась по сторонам. В кухне всё было по-прежнему, так, как перед её отъездом в Хогвартс, так же, как в детстве, ещё тогда, когда была жива мама… Луна была благодарна отцу за то, что он ничего не меняет в их домике. За то, что, возвращаясь сюда, она, как будто вновь оказывается в своём далёком безоблачном детстве, когда всё казалось таким надёжным, стабильным и доброжелательным.

Прислушиваясь, как отец торопливо возится наверху, как роняет что-то второпях на пол, Луна повесила свою и его мантию на вешалку у входа и подошла к плите, узнать, что у них сегодня на ужин.

В этот момент Ксенофилиус торопливо сбежал с лестницы, держа в руках какой-то свёрток и, торжественно водрузив его на стол, довольно взглянул на дочь.

- Смотри! – не в силах скрыть радостного волнения, произнёс он, с видом победителя разворачивая свёрток.

Заинтригованная Луна подошла к столу и взглянула на содержимое. Перед ней лежал огромный, серый, закрученный винтом рог не меньше метра длиной. Глаза у Луны вспыхнули радостью:

- Папа? Неужели? – она смотрела на отца с восхищением и надеждой.

- Да! – победоносно выкрикнул он. – Да! Да!! Да!!! Это – рог морщерогого кизляка! Вот оно – доказательство для тех, кто не верит в их существование! И мы обязательно найдём и самого кизляка, вот увидишь!

- Папочка! – Луна радостно взвизгнула и бросилась отцу на шею. – Какой же ты у меня молодец!

Она расцеловала отца в обе щёки и спросила:

- Где же ты его нашёл?

- Купил. Разговорился в «Дырявом котле» с одним волшебником, который стал спорить со мной, доказывать, что морщерогих кизляков на самом деле не существует. Наш спор услыхал другой волшебник, сидевший за соседним столиком. Он поддержал меня и сказал, что у него есть доказательства их существования. А после отозвал меня в сторонку и показал этот рог. И даже согласился продать мне его по вполне сходной цене, – заключил свой рассказ Ксенофилиус, очень довольный собой.

Во время его монолога какая-то мысль вдруг зародилась у Луны в мозгу. Она росла и крепла, пока не оформилась во вполне определённое убеждение. Вот же! Вот то, о чём она так напряжённо думала в поезде! Вот что нужно подарить на Рождество профессору Снейпу! Такой подарок должен его обрадовать. Ведь рог морщерогого кизляка – это такая редкость! Уже сам факт владения им уже должен вызывать у обладателя чувство гордости. А может быть он пригодится профессору и для каких-нибудь зелий? Во всяком случае, лучшего подарка для него трудно придумать.

А как же папа? Ведь он так радуется своему приобретению… Луна видела – он сейчас по-настоящему счастлив. Она вздохнула. Ксенофилиус заметил внезапную смену её настроения и тревожно спросил:

- Что случилось, капелька? Отчего ты погрустнела?

Один глаз у отца косил и всегда был повёрнут к носу. Зато второй, здоровый, пытливо уставился на Луну, стараясь прочесть по её лицу, не случилось ли чего-нибудь плохого с его любимой девочкой.

- Я не погрустнела, – ответила Луна. – Просто подумала…Вернее, хотела тебя попросить… – Луна замялась. – В общем… Пап, давай подарим этот рог одному человеку?

Ксенофилиус в недоумении воззрился на дочь.

- Подарим?! Такую редкость?! Рог, за которым я охотился вот уже много лет? Доченька, что ты такое говоришь?!

Луна опустила голову. Как объяснить папе, почему она хочет подарить этот рог Северусу? Сказать ему правду? Но ведь это – нельзя, невозможно, немыслимо!

У Луны никогда не было секретов от отца. Она могла доверить ему любую тайну, зная, что он поймёт и уж точно не осудит. Не станет её ругать или читать нотации. Но так было раньше, потому что все её тайны и секреты были детскими. А сейчас… Сейчас на душе у Луны лежала по-настоящему взрослая тайна. И она была уверена, что папа отнесётся к ней совсем не так доброжелательно, как к прежним её тайнам. Вряд ли он спокойно воспримет известие о том, что его дочь влюбилась во взрослого мужчину примерно одного с ним возраста. Во всяком случае, проверять его реакцию на подобное известие Луне не хотелось. Но врать папе было так стыдно и так мучительно… А папа всё смотрел на неё, и взгляд его из непонимающего превращался в растерянный и беспомощный. Он впервые в жизни не понимал свою дочь, и это рождало в его душе тревожное чувство.