Лёгкое бешенство, охватившее его во время разговора с Малфоем, на самом деле не имело к мальчишке никакого отношения. Тупое упрямство заносчивого юнца, его наглость и неуважительное обращение были забыты мгновенно, как только Драко покинул класс. Плевать ему на Малфоя с его проблемами и переживаниями! Лавгуд — вот кто был причиной его бешенства. Лавгуд, стоявшая рядом с Поттером и невинным голоском произносившая: «Гарри пригласил меня…»
От воспоминания о маячившем рядом с ней Поттере кровь ударяла Снейпу в голову, разрывая на части мозг и ослепляя сознание вспышками ярости. Сердце выскакивало из груди, судорожно сжимались кулаки и зубы. Поттер! Снова Поттер! Неужели так будет всегда? Стоит ему почувствовать, что какая-то девушка становится для него дороже всех людей на свете, как рядом с ней тут же появляется кто-то из Поттеров и уводит её, оставив его корчиться в муках ревности с дырой в душе!
Перед его мысленным взором пронеслись картины далёкого прошлого. Лили, идущая по двору школы за руку с Поттером. Лили, весело смеющаяся шуткам Поттера. Лили, целующаяся с ним. И вот теперь Лавгуд, стоящая рядом с Поттером. Правда, уже с другим Поттером. Но ведь одно лицо! Снейп содрогнулся, ощутив всю дикую сюрреалистичность этого странного дежавю.
Оглядевшись по сторонам, он осознал, что стоит у двери в своё жилище. Войдя внутрь и резко захлопнув за собой дверь, он наложил на неё все необходимые заклинания и обессиленно привалился к ней лбом, пытаясь унять сердце, бешено колотящееся где-то в горле.
Лавгуд! Как она могла? Ведь она любит его, он знает, он сам это видел и ощущал. Неужели женские чувства проходят так быстро? Они не встречались неделю — и вот уже он забыт, а она утешилась обществом Поттера. Не может быть! «Может, — сам себе ответил Снейп. — Ты всё видел своими глазами».
Снейп несколько раз ударил кулаком о косяк. Физическая боль слегка заглушила душевную, встряхнула мозг, который заработал в несколько ином направлении. «Чего ты хотел? — насмешливо спросил он. — Ты, старый дурак с целым ворохом проблем и комплексов? Что будешь постоянно интересен молоденькой девушке? Ну пожалела она тебя — так это потому, что ты и впрямь достоин жалости, тряпка, ничтожество… Зачем ей старик, который к тому же вечно демонстрирует презрение к ней и разговаривает сквозь зубы и свысока? Возможно, ей нравились эти игры… поначалу. А сейчас надоели. Конечно, сверстники будут для неё интереснее. Тем более Поттер — знаменитость, мечта почти каждой девчонки в Хогвартсе. Конечно, ей льстит его внимание. Особенно сейчас, когда старикашка Снейп не встречается с ней, потому что директор школы заподозрил его в аморальном поведении. Мерлин, насколько же это мерзко!»
В последний раз грохнув кулаком о косяк, Снейп оторвался от двери и, пошатываясь, направился в лабораторию. Если её «любовь» была всего лишь игрой, наскучившей ей буквально за несколько дней «разлуки», которая, по сути, и разлукой-то не была — к драккловой матери такую «любовь»! Вылить в унитаз всё зелье, основанное на такой «любви», чтобы и следа не осталось от этого мерзкого лживого снадобья. К дракклу! Вылить и смыть вместе с его идиотскими чувствами, смешать с дерьмом, как это сделала она!
Снейп очнулся посреди лаборатории с банкой Охранного зелья в руках. Несколько секунд он тупо разглядывал её, а после на ватных ногах добрался до дивана и рухнул на него. Что он делает? Он полный идиот? Пожалуй, так. Снейп снова посмотрел на склянку с зельем. Всё, о чём он думал сейчас — это его догадки и предположения. Он должен убедиться, что они правильные. Убедиться, что это не его домыслы, а страшная правда. И только после этого принимать решение.
Снейп почувствовал липкий противный страх. В глубине души у него жила крохотная эфемерная надежда, что всё это неправда, что девчонка по-прежнему любит его. А если это не так? Если он выпьет зелье и убедится, что всё, о чём он думал — реальность? «Тогда ты снова будешь корчиться в муках по ночам, изображая из себя чудовище днём, — ответил он сам себе. — Привычное для тебя занятие. Ну, пей же, трус!»
Снейп решительно открыл банку и сделал несколько жадных глотов прямо из неё. Закупорив остатки и поставив ёмкость на пол, он откинулся на спинку дивана и замер в ожидании. И вскоре его накрыла горячая волна её нежности и тревоги. Девчонка скучала по нему и беспокоилась о нём. Тосковала по их встречам и полностью полагалась на него, принимая любое его решение, понимая — все они правильные и направлены на то, чтобы сохранить, сберечь их любовь. Снейпа вновь приятно окутало тепло её нежности, однако, сейчас оно не вызывало ощущения полной защищённости. В душе у Луны жила тревога, то самое чувство, что «что-то не так», которое и ему не давало покоя весь этот день. Ещё он понял, что сейчас её гложет чувство вины, но она сама не знает — за что. Она вовсе не чувствовала себя виноватой в том, что согласилась на предложение Гарри. Ведь это было по-дружески. А Снейп знал, что значат для неё друзья и насколько она ценит дружбу.
Зато всё увиденное вызвало огромное чувство вины у самого Снейпа. Какой же он болван! Ревнивый идиот! Как он мог подумать так об этой милой чистой девочке? Как мог усомниться в её чувствах к нему? Вот сейчас она сидит, скорчившись, в холодной нише окна и думает о том, что же на самом деле произошло. Впрочем… Сейчас она уже поняла, что произошло, потому что его душа в данный момент полностью открыта перед нею. Она сейчас сама — Снейп. И их связывает одна любовь на двоих. Не разберёшь, где чья, потому что пока зелье действует, они — одно целое. И не только, пока оно действует. Снейп отчётливо понимал, что они — одно целое даже тогда, когда никакого зелья нет. И это — данность, которую следует принять, как аксиому. Подвергать её сомнению может лишь такой идиот, как он сам.
Девчонка всё поняла и… И обиделась на него. Обиделась за то, что он подверг сомнению её чувства. Теперь и она почувствовала боль от его дурацкой ревности.
Снейп вскочил и бросился к двери. Ему необходимо встретиться с ней. Именно сейчас. Он наложил на себя дезиллюминационное заклятие, бесшумно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Убедившись, что там никого нет, Снейп выскользнул наружу, тихонько прикрыл дверь и, наложив на неё привычные заклинания, направился к выходу из подземелий.
Луна, как загипнотизированная следила за полётом снежных хлопьев в освещённом пространстве за окном. Мысли её смешались, спутались и ей уже невозможно было отделить одну от другой. Остались только чувства — тревожные и тягостные. Какие именно? Луна не пыталась облечь их в слова, понимая, что это ей сейчас не удастся. Единственное, что она знала абсолютно точно — ей необходимо увидеть Северуса. Даже если ни о чём не говорить с ним — просто увидеть, ощутить рядом. Луне казалось, что её успокоит звук его дыхания или запах его мантии, его голос, пусть даже полный обычного презрения ко всем и ко всему. Тем более что Луна понимала — презрение это напускное и к ней не относится.
В какой-то момент Луна почувствовала сильный толчок, будто кто-то с разбегу ворвался в её мозг. Ощущение было привычным и обрадовало Луну — Северус всё-таки выпил зелье! Убедившись, что сделал он это не ради похода к Тому-Кого-Нельзя-Называть, Луна погрузилась в вихрь чувств, терзавших Северуса. Мерлинова борода! Он ревновал! Ревновал дико, болезненно, страшно. Буря его чувств, так внезапно обрушившихся на Луну, ошеломила её. Луна не в состоянии была ощутить ничего, кроме его ярости, ревности и боли, причиной которой оказалась она сама. Так вот откуда эта тревога и чувство вины у неё в душе! Как же она могла не подумать о том, что должен ощутить Северус, увидав её рядом с Гарри? Но… Как он мог усомниться в ней, в её любви? Как мог подумать..? У Луны из глаз брызнули слёзы. Захотелось убежать куда-то и скрыться в самом дальнем закутке, где никто никогда её не найдёт… Вспомнив, что она и так невидима, Луна на всякий случай обновила на себе дезиллюминационное заклятие. Она почувствовала, что Северус уже идёт, нет, мчится к ней. «Оставайся на месте», — молил он. И Луна послушно ждала его, прислушиваясь к радостному стуку сердца. Она не придумывала, что скажет ему. Зачем? Ведь он сейчас — она сама. И знает всё, что Луна может и хочет сказать ему, точно так же, как она знает обо всём, что творится в его душе.
