Пэнси шла по коридору, спиной ощущая взгляд этой твари Лавгуд. Поэтому спину держала прямо и на лице сохраняла брезгливо-презрительную гримасу, словно Лавгуд могла её увидеть. Но, скрывшись за поворотом, Пэнси дала волю эмоциям. Её лицо исказила ярость пополам с отчаянием. Лавгуд заметила её! И, конечно, уже докладывает об этом Снейпу. А Снейп не станет церемониться с той, кого он уже предупредил однажды — это Пэнси знала твёрдо. Что он сделает? Какие меры предпримет?
Пэнси задумалась. Что бы она сделала на его месте? Разумеется, стёрла бы себе память. И, скорее всего, он так и поступит с ней. Что же делать? Неужели всё, что она успела узнать об их шашнях, пропадёт впустую? Да, она поделилась этим с Драко. Но Малфою, кажется, вообще наплевать на всё происходящее в школе. Он даже в матче по квиддичу не участвовал. Пэнси была уверена, что его болезнь — фикция. Ему зачем-то нужно было остаться в замке, когда там никого не было. Зачем? Он не говорил. Раньше он доверял Пэнси, теперь проворачивал все свои дела без неё. И Пэнси была уверена, что эти дела не любовные. Ну, до личной жизни Малфоя ей не было никакого дела. Пэнси не претендовала на его любовь. Но она привыкла видеть в нём друга, почти брата и рассчитывать на его помощь и поддержку. И теперь чувствовала обиду на него. Ей так нужен сейчас его совет и эта пресловутая поддержка! Но Пэнси понимала, что придётся выкручиваться в одиночку и рассчитывать только на себя. Что же делать?
Прежде всего, нужно выиграть время. Не попадаться Снейпу на глаза хотя бы сегодня. Пэнси понимала, что долго прятаться от него она не сможет, да и смысла нет. Но сегодня ей нужно время, чтобы всё обдумать и что-нибудь предпринять. Что же ей делать? Что?!
Пэнси остановилась на полпути к подземельям, осмотрела себя и, обновив Чары невидимости, отправилась дальше. Неслышно проскользнув через переполненную в этот час гостиную, она шмыгнула в спальню и, задёрнув тёмно-зелёный полог с серебряным шитьём, тихонько уселась на кровати, обняв колени. Если завтра ей сотрут память, что она может сделать сегодня, пока помнит всё?
А что, если..? Глаза Пэнси сузились, губы побелели. Она отомстит. Отомстит им обоим. Одним выстрелом убьёт двух зайцев. Если Снейп не достанется ей, пускай не достаётся никому. Почему она одна должна страдать? Пусть страдают эти двое. А она посмеётся над ними, глядя на их «страдашки». Мысль, промелькнувшая в голове у Пэнси, оформилась и приобрела чёткие очертания. Она знала, что сделает.
Продолжая оставаться невидимой, Пэнси выбралась из постели и огляделась по сторонам. Хвала Мерлину, в спальне никого не было. Она сняла висевшую на спинке стула сумку со школьными принадлежностями и вновь юркнула под прикрытие полога. Взяла в руки волшебную палочку, осветила своё убежище Люмосом, достала из сумки чистый пергамент, перо и чернильницу, посидела немного, собираясь с мыслями и только взяла в руки перо, как услышала, что кто-то вошёл в спальню.
Пэнси замерла, мгновенно погасила свет, набросила одеяло на письменные принадлежности и оглядела себя. Она по-прежнему оставалась невидимой. Затаив дыхание, Пэнси ждала продолжения.
— Паркинсон! — услыхала она осторожный голос Имоджен Стоундж. — Ты здесь?
Здесь. Но сегодня её ни для кого нет. Тем более для Стоундж, которую явно подослал Снейп.
Спальня тускло освещалась огоньками нескольких свечей. По углам комнаты прятался полумрак. Имоджен подошла к кровати Пэнси и заглянула за полог. Увидав лишь скомканное одеяло, она задёрнула полог, ещё раз огляделась по сторонам и с чувством исполненного долга направилась к выходу. Пэнси с облегчением выдохнула. Теперь никто не должен ей помешать. Однокурсницы не имеют привычки беспокоить её, если полог задёрнут и Пэнси не отзывается. Она приучила их не совать нос в её дела.
Пэнси вновь осветила пространство Люмосом, расправила у себя на коленях пергамент, взялась за перо и задумалась. А после начала писать, медленно выводя печатные буквы, в надежде, что её инкогнито не будет раскрыто. Пэнси знала, как легко вернуть изменённому почерку его первоначальный вид с помощью особого заклинания. Ещё легче привести написанное в исходное состояние, если писать обычным почерком, а потом изменить заклинанием его вид. Но она надеялась, что печатные буквы с помощью заклинания будет труднее преобразовать в её обычные строчки. Во всяком случае, стоит попытаться. Всё равно ничего другого она придумать не может.
Пергамент медленно заполнялся буквами. Пэнси часто останавливалась, обдумывая каждое слово, каждую запятую, от которой зависела интонация письма. На его написание у Пэнси ушло не меньше часа. Зато, перечитав написанное, она осталась вполне довольна результатом.
Письмо гласило:
«Господин Директор!
Считаю своим долгом сообщить Вам, что в Хогвартсе происходят неприличные, незаконные и просто недопустимые события. Профессор Снейп занимается любовью со студенткой Лавгуд. Они встречаются тайно почти каждый день в кабинете ЗОТИ и проводят там по часу и более, закрывшись от всех и наложив на дверь Заглушающее заклинание. Мои наблюдения за ними в течение месяца подтверждают это. Однако я не хочу, чтобы моё имя стало известно. Мне бы не хотелось испытать на себе гнев профессора Снейпа. Но Вы, господин Директор, можете сами проверить правдивость моих слов. Лавгуд приходит на свидания от 8 до 9 вечера. Вы вполне можете застать их вдвоём в кабинете ЗОТИ.
Пишу это письмо, потому что мне дорога честь школы и её репутация. Не хочу, чтобы кто-то марал её подобными действиями. Возможно, Лавгуд подлила профессору Снейпу Амортенцию и его вины в случившемся нет. Надеюсь, Вы во всём разберётесь, наведёте порядок и накажете виновных. В противном случае мне придётся поставить в известность обо всём Попечительский совет».
Откинувшись на подушку, Пэнси задумчиво грызла кончик пера, ещё и ещё раз обдумывая написанное. Убедительно ли она написала? Ей казалось, что да. Без излишних эмоций, но так, чтобы было понятно — её возмущает происходящее, и она не остановится, если директор не примет надлежащих мер. Он будет просто обязан сделать это. Вот пусть теперь эти двое повертятся, пусть испытают на себе директорский гнев. Это отобьёт у них охоту бегать друг к другу на свидания. Пэнси мысленно представляла себе их страдания, и это успокаивало её, приносило облегчение и удовлетворение. Она воображала поочерёдно злое лицо Снейпа и зарёванное — Лавгуд, и её сердце наполнялось мстительной радостью. Они ответят за её страдания и унижения. А он — ещё и за то, что пренебрёг ею, предпочтя красавице-слизеринке какую-то сумасшедшую. Да как он посмел? Жалкий полукровка!
При мысли о том, что полукровка посмел отвергнуть её, чистокровную волшебницу, не оценил оказанной ему чести, кровь приливала к голове Пэнси, стучала в висках и заглушала все чувства, кроме гнева и возмущения. Пэнси сжимала кулаки и снова представляла себе все неприятности, которые доставит этим двоим её письмо.
Пока она писала его, в спальню одна за другой возвращались её подруги. Никто из них не посмел потревожить Пэнси. Никому не хотелось нарваться на её холодное: «Что тебе нужно?» Все знали: если Паркинсон не хочет общаться — не нужно её трогать. Поэтому Пэнси беспрепятственно дописала письмо, собрала в сумку письменные принадлежности и оставила её в изножье кровати. Погасив свет, она прислушивалась к тому, как постепенно засыпали её сокурсницы.
Пэнси обдумывала, как ей доставить письмо по назначению. Подсунуть директору под дверь? Рискованно. Да и вряд ли под дверью Дамблдора найдётся щель, в которую можно засунуть это послание. К тому же, и до двери ей не добраться без знания пароля. Проще всего отправить письмо с почтовой совой. Но, добираясь до совятни, нужно не попасться никому на глаза. Особенно Снейпу. Пэнси знала о его привычке бродить по ночам по замку, отлавливая после отбоя запоздалых студентов и влюблённые парочки. Она решила, что безопаснее всего будет пробраться в совиную башню под утро, когда все в замке уснут, даже Снейп.
